Пепел к пеплу (ЛП) - Хелле Карина - Страница 13

Я ткнула Декса локтем.

Он оживился, прошел вперед и обхватил ладонь женщины. Он пожал ее и спросил с заразительной улыбкой:

— Я Декс Форей, единственный член в шоу. А кем вы будете?

Я вздохнула. Стоило начинать мне.

Я тут же прошла к ней, забралась на две ступеньки и виновато улыбнулась ей.

— Он хотел сказать, что он оператор и редактор. Я ведущая, Перри Паломино. Спасибо, что впустили снимать, миссис….?

Она уперла руки в бока и с ледяным лицом сказала:

— Я — Эйнсли Дейвенпорт, директор Оушенсайда. Боюсь, я ждала вас позже.

Эйнсли Дейвенпорт. Не Урсула, но имя ей подходило.

— Простите, — сказал Декс, все еще улыбаясь, наслаждаясь собой. — Нам пришлось спешно покинуть место ночлега. Такое бывает, вы понимаете.

Она хмуро посмотрела на него, это затянулось.

— Ясно. Меня ждет бумажная работа и звонки, так что, боюсь, до трех, когда кончаются занятия, я вам помочь не смогу. Я могу попросить медсестру показать вам место, может, потом вам удастся увидеть миссис Макинтош. Она учит рисованию. Она… все это начала.

Она развернулась и ушла в здание. Мы переглянулись. Нам идти? Остаться здесь? Мы не успели обсудить вслух, худая женщина в свободной блузке и белых штанах появилась перед нами.

— Привет, — сказала она робко и тихо, и я склонилась, чтобы уловить слова. — Я Келли. Школьная медсестра. Рада встрече.

Мы быстро представились. Декс в этот раз был вежливее, и Келли поманила нас внутрь.

Хотя снаружи школа выглядела так, словно ей было сотни лет, внутри, хотя бы на первом этаже, было красиво. Пол в фойе был из блестящего серого мрамора, стены были с нишами и панелями с узорами. Свет сиял сверху. На больницу не было похоже, но и как школа не выглядело.

— Красиво, — восхитилась Ребекка.

Келли кивнула. Она напоминала мне цаплю. Ее движения были медленными и продуманными.

— Слева ниже кабинеты администрации. Школа маленькая, около сотни учеников, так что мы не используем весь первый этаж. Но миссис Дейвенпорт проследила, чтобы отремонтировали каждый угол первого этажа, хоть кому-то нравился его прошлый вид.

— Ваша комната внизу? — спросил Декс. — Говорят, там мы будем спать сегодня.

Она кивнула, не глядя ему в глаза.

— Если хотите. Там милая комната. Сюда, прошу, — она пошла по коридору. Каблук Ребекки стучали за ней. — Оушенсайд — хорошая школа, — сказала Келли через плечо, — но потом она сгорела. Никто не знает, из-за чего, но уничтожено было все. Это было очень странно, и многие дети ушли, чьи родители… не мне рассказывать. Но нам нужна была замена.

Мы миновали закрытые двери кабинета с именами на стекле и медными ручками. Весь этот обновленный мир никак не подавлял жуткое предчувствие, мне казалось, что за нами в здание проник тот туман. Я оглядывалась, чтобы убедиться, что там никого нет.

Келли остановилась у открытой двери. Она слабо улыбнулась, я теперь была к ней ближе и увидела ее добрые зеленые глаза, что резко контрастировали с ее рыжеватыми волосами.

— Эта школа для одаренных детей, что хотят посвятить себя искусству. Или чьи родители хотят развить их талант. Ходить сюда дорого, но вы бы видели шум, какой они подняли, когда стали собирать деньги для строительства новой школы. Перенести Оушенсайд сюда было не лучшей идеей.

— Вы с ними не согласны, — понял Декс.

Она вскинула бровь.

— Я бы не хотела работать в старом санатории, если вы об этом, — она кашлянула, робко огляделась, словно ее могла отругать за свое мнение, а потом указала на комнату. — Это мой кабинет. Если пройдете туда, то попадете в старые комнаты медсестер.

Первая комната была обычным кабинетом медсестры, но с сияющим полом и рукомойником, аккуратными полками и двумя кроватями, плотно укрытыми простынями. Стены были в рисунках детей, хотя они выглядели в миллион раз лучше всех моих рисунков. Там были угольные и пастельные портреты Келли, пейзажи леса, портрет мальчика с потрепанным мишкой в одежде 1930-х.

— У всех детей тут талант, — сказала Келли, поймав мой взгляд и поманив нас вперед. Мы прошли дверь и посмотрели на комнату, что ждала нас, когда она включила свет. Я ожидала нечто гнилое, но оказалось неплохо. Места было мало, и стены тут были голыми. В ряд стояли четыре кровати, их разделяли шторки, что свисали с прутьев на потолке. Кровати были как в отеле — чистые, но не мягкие.

— Тут медсестры спали в прошлом? — спросил Декс.

— Половина этажа была такой, — она похлопала по краю одной кровати. — Тут было пятьсот пациентов, около тридцати медсестер и управляющих. Работники приходили сюда и больше не уходили.

— Никогда? — спросила я.

Она покачала головой.

— Нет. Туберкулез был признан Белой чумой. Они думали, что это очень заразно, и без лекарства все рисковали. Не знаю, заметили ли вы, но на середине дороги между городом и этим местом есть маленькое здание у дороги. Его трудно увидеть среди деревьев. Там была почта. Почтальоны приходили туда, боясь, что если подойдут ближе к зданию, заразятся.

— Кошмар, — возмутился Декс. — И работая здесь семью не видели долгое время.

— До 50-х, пока не нашли лекарство. Больницу закрыли, — печально сказала она. — Многие медсестры убили себя. Они… сошли с ума.

Кожу на шее покалывало. Просто отлично. Нас ждали не только призраки детей, но и их медсестры, что сошли с ума и убили себя. У меня начались сомнения в стиле «может, это плохая идея, может, стоит уехать домой, может, стоило подумать свою безумную бабушку из сна», и такие моменты или ничего не значили, или заставляли пожалеть, что не доверял инстинкту.

Но если бы не выбор в пользу интересного, я бы не встретила Декса, не занялась бы шоу. Нужно было идти вперед, несмотря на страх. Я подавила тревоги и слушала Келли.

— И все же, — продолжила она, — Первый этаж изменен, и остальные комнаты медсестер стали кабинетами, но эту миссис Дейвенпорт оставила, как дань прошлому. Ее слова, не мои. Вы можете оставаться тут. За дверью ванная с душем. Порой, когда у меня нет сил ехать домой, я сплю здесь.

— С вами случалось что-то странное? — спросила я.

Ее глаза тут же стали большими и сосредоточились на двери.

— Только это.

Мы повернулись, чтобы понять, на что она смотрит. Маленький мяч выкатился в кабинет, подпрыгнул, врезавшись в дверь. За ним раздался смех, который растаял в воздухе.

Холод сковал меня. Я посмотрела на Ребекку, сердце колотилось.

— Видела?

Она кивнула, но не была так испугана.

— Это мяч. Наверное, местных детей, да?

Келли улыбнулась ей.

— Вы правы. Он отсюда. Но не из учеников. Он был из санатория. И умер в 1932.

Я посмотрела на Декса и почти улыбнулась. Это было жутко, но почти забавно видеть физическое доказательство призрака перед теми, кого можно назвать скептиками. Хотя, когда я оглянулась на Келли, она уже виновато улыбалась.

— Я мало видела, — сказала она, словно знала, о чем я думаю. Может, знала. — Иногда доводилось. Ничего жуткого, мне с работы уйти не хотелось. Порой страшно одной. Порой случается то, что я не могу объяснить. Но я не ощущаю тут… враждебности. Может, Бренна расскажет иначе, но, кроме бесконечной игры в мяч, которую Элиот ведет с друзьями, мне тревожно не было.

— Элиот? — спросил Декс, подходя к мячу. Он поднял его, оглядел и улыбнулся, словно мяч что-то ему сказал.

— Он — один из призраков, которых видит Бренна. Бренна Макинтош. Его видят и некоторые другие. Рисунок мальчика с мишкой? Одна из учениц, Джоди Робинсон, сделала это. Она его видит. Я лишь мельком, больше ощущаю, но не вижу.

— Вы держитесь первого этажа? — спросила Ребекка. — Наверх не ходите?

Келли резко покачала головой.

— Я могу выдержать только это. Я могу выдержать Элиота. Я могу смириться с тем, что у него есть другие друзья, о которых нет доказательств, и я не лезу туда. Но наверху все меняет. Туда ходит только Бренна и Карл, наш охранник. У меня кружится голова на лестнице. Никто наверх не ходит.