Ойкумена (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 17

Загадка.

- Рыжая курва, - тихо сказала Шена, словно под нос самой себе, однако в густом послеполуденном воздухе ее слова услышали все.

Одна только чистка распряженной лошади и кормление чего стоили, а ведь Лена всегда полагала, что тягловым животинам достаточно просто охапки сена под мордой. Колдун обошел стоянку по широкому кругу и явно мутил что-то магическое, обламывая веточки и выцарапывая знаки прямо на земле костяным ножом. Хворост не собирали, хотя на взгляд Елены вполне можно было срубить несколько близлежащих деревьев. В качестве топлива использовали нечто, похожее на желтоватый слоистый уголь пополам со слюдой. Наверное, какой-то горючий сланец, целая корзина такого обнаружилась в телеге, под мешками.

Скоро дымок потянулся вверх, на огне вскипятили котелок воды. Котел был керамическим, с ушками внутри, так что его подвесили на обычной бечевке, не опасаясь, что та перегорит. Колдун щедро сыпанул в котел каких-то травок.

Не зная, куда себя деть, Лена присела у тележного колеса. Безумно хотелось вымыться. Хороший теплый душ, а лучше ванну с пеной. Много пены! Отлежаться в горячей воде с часик, слушая саксофон Кэнди Далфер. А поверх немного Клэптона...

Из телеги тем временем вытащили раненого, который как провалился в забытье после утреннего сеанса дезинфекции, так и не вышел из него по сию пору. Не чинясь, сменили ему мокрые штаны. Нравы в банде, похоже, были простыми и лишенными всяких условностей.

Верхняя одежда местных была вполне «европейской», насколько это возможно в краях, где, наверняка, и слова такого не знали. А вот нижнее белье (или, наверное, правильнее сказать «подштанники» или портки?..) - больше походило на японские трусы «фудоси». Лена видела такие давным-давно в «Семи самураях» Куросавы. Длинная полоса ткани, которая повязывалась хитрым способом, напоминая помесь набедренной повязки и джи-стрингов. Лена машинально представила, как такие «трусики» должны выглядеть на строгой темноволосой девушке, которую звали «Шеээна» (дробя вторую гласную врастяжку), с ее вполне современной, пусть и слегка неровной, короткой прической «гарсон». Вышло забавно. Впрочем, в сторону сердитой брюнетки Лена старалась даже не смотреть лишний раз. Больно уж злой и неприветливой та казалась.

Отек заметно спал, рана тоже выглядела относительно неплохо, во всяком случае, признаков заражения не наблюдалось. Колдун, осматривавший больного, казался с одной стороны умеренно довольным, с другой - озадаченным. Как будто умирающий выпил яд, но вместо того, чтобы умереть, чудесным образом исцелился. Не менее озадаченной, наверное, выглядела и Лена. Утром она не присматривалась особенно к телу раненого, хватало других забот. Теперь же она увидела больше и в более спокойной обстановке. Так вот, девушка могла бы поклясться, что немного выше колена у бедняги расположен знакомый шрамик характерной формы. Прививка от оспы, только не овальным «пятачком», а длиннее, как рубец от пореза.

Раненый парень тем временем пришел в себя и даже что-то сказал слабым голосом. Его напоили, сунули в рот кусок еды, похожей на масляно блестящий лаваш с мясными прожилками, затем «Гэндальф» взял плоскую миску, положил на грудь бедняге и налил внутрь немного воды. Лена ждала каких-то колдовских манипуляций, но толстенький маг лишь всматривался в поверхность воды, морщась и кривя губы.

Когда Лена поняла, что он делает, то даже не удивилась. Этот мир и так преподнес достаточно удивительных переживаний. Девушка вздохнула и приступила к действиям, уже намного более уверенно.

- Что это значит? - осведомился Сантели.

- Э-э-э... - Бизо не нашелся, что сказать, пытаясь осмыслить происшедшее.

Сантели не стал просить второй раз, он лишь нахмурился, столь красноречиво, что алхимик вздрогнул.

- Сам попробуй, - сказал Бизо и, взяв бригадира за руку, направил его пальцы к шее снова впавшего в беспамятство Кодуре. Теперь это был хороший, здоровый обморок, далекий от беспамятства умирающего, Но дело было в ином...

Когда Сантели понял, он даже не выругался, лишь глубоко втянул носом воздух, пропитанный ароматом кипяченых трав.

- Вот так, - вымолвил Бизо. - Все так просто...

Дыхание больного всегда проверяли двумя способами. Один для больших людей и дорогих докторов - с помощью отполированной серебряной пластинки или зеркальца. Ну, последнее конечно для благородных и купцов, да еще не средней руки. Зеркало, оно дорогое, даже если с ладошку величиной. Второй попроще – при помощи миски с водой на груди[5]. Она же показывала сердцебиение, метод надежный, проверенный, проверенный многими поколениями. А если воды рядом нет, значит, не повезло болезному. Сейчас же под пальцами бригадира билась тонкая жилка, подрагивала в четком, очень знакомом ритме.

- А ты был прав, - очень тихо признался Бизо. - От нее будет прок. Продадим, только не на людском рынке.

- В Аптеку, - еще тише отозвался бригадир, с легкой улыбкой, делая вид, что так и намеревался сделать с самого начала. - Сдадим за процент Мамаше, - подмигнул Сантели, и алхимик расплылся в понимающей улыбке. Судя по лицам прочих компаньонов, они тоже поняли суть задумки.

Сантели еще раз улыбнулся, на этот раз про себя. Начальнику всегда полезно сделать вид, что все выгодное таким с самого начала и замышлялось.

Отношение к девушке ощутимо переменилось. Своей она не стала ни на миллиметр, настороженность тоже сохранилась, но жесткости во взглядах еще поубавилось. Теперь бандиты относились к Лене скорее как к человеку, который пришел в неподходящую компанию. Ему не рады, однако выгонять пока не за что. Похоже, измерение пульса окончательно убедило неверующих в пользе попутчицы. Ей дали еще вина, мятую оловянную кружку травяного настоя и того странного лаваша, который оказался совсем не хлебом. Скорее разновидность пеммикана из сушеного мяса, жира и закристаллизовавшегося меда. На вкус это было как сало, вымоченное в подсолнечном масле, но удивительно сытно.

Ужинали в молчании, только хрустели каленые сухари, которыми зажевывали пеммикан. Теперь Лена могла рассмотреть попутчиков более спокойно и внимательно. Никто не раздевался и не снимал доспехи. У каждого оружие постоянно располагалось под рукой, даже безобидный на вид упитанный маг носил в складках своей хламиды тонкий острый кинжал, похожий на шило для колки льда.

Упырь, к которому обращались «Кай», с каждой минутой нравился Лене все больше. Ну, то есть, как нравился... Наверное, все же правильнее сказать, что воин казался менее отталкивающим. Девушка убеждалась, что сильно ошиблась относительно первой оценки. Взгляд у меченосца был умный и очень внимательный, без малейшей злобы. Лицо не столько неприятное, сколько очень «резкое», с четко выделяющимся костяком под кожей. И да, кажется, он действительно не мог дышать носом, отсюда постоянно приоткрытый рот. Поневоле вспомнилась Кристен Стюарт и шутка одного знакомого Лены, который при выходе каждого нового фильма актрисы глумливо спрашивал, освоила ли дама тонкое и сложное искусство закрытия рта.

Лена улыбнулась собственным мыслям, и Кай улыбнулся тоже, видимо приняв ее эмоции на свой счет. Улыбнулся очень сдержанно и скупо, не губами, а скорее уголками глаз, едва уловимым движением лицевых мышц. Выглядело это ... мужественно. Однако минутка хорошего настроения сменилась печалью. Лена вспомнила, что вообще-то она бесконечно далеко от дома, фильмов со Стюарт, друзей и даже простого теплого душа. И от родителей... К тому же девушка снова поймала на себе неприятный, зловещий взгляд коротко стриженой брюнетки. Свое короткое копье мерзкого вида темноволосая Шеээна разместила под правой рукой и время от времени водила пальцами по темному древку с насечкой. Как будто только и ждала повода, чтобы вогнать острие в живот непрошеной гостье.

В свете уходящего солнца зрачки воительницы светились изумрудным светом с едва уловимым желтоватым отливом, как у настоящей пантеры. У нее были красивые глаза и яркая внешность, окажись женщина на улицах современного города, она привлекала бы внимание и мужчин, и женщин. Даже стрижка, сделанная явно собственными руками и без всякого зеркала, выглядела как нарочитая небрежность мастера. Перед внутренним взором Лены снова представилась Шеээна с художественно растрепанными волосами и в повязке-стрингах. Елена поймала себя на том, что ей интересно, как такая необычная дама оказалась среди явной банды. Причем, судя по отношению остальных, была здесь, как бы это сказать ... «своей в доску», так вернее всего.