Тайна закрытого королевства (СИ) - Мороз Ольга - Страница 1

Я мчалась по коридору, не разбирая дороги, да и что тут разбирать - беги себе прямо, через 3 метра прыгнуть через корзину с грязным бельем, которую вечно выставляет Тамила, когда убирает комнату, и опять бегом. Еще через пять метров поворот налево и опять по прямой. В меня резко врезался Степка, младший помощник конюха, и резко упал. Он - не я, да и наш вес с ним несоизмерим, да умножить на скорость, которую я развила, все логично: он лежит, я же чуть притормозила.

– Ой, а я за вами! – пищит с пола мальчишка, но я не останавливаюсь, хоть это и неправильно.

– Не ударился? – на бегу кричу ему. Риторический вопрос - даже если ударился, я могу только извиниться.

– Ударился, но вы это, бегите дальше, а то там все очень худо, – и он всхлипнул, и вот кто другой бы решил, что это он от удара, но я его знаю уже восемь месяцев, и мне приходилось доставать у него из ноги гвоздь, вытаскивать огромную щепку из руки, бинтовать голову и многое другое, и он, заметьте, никогда не плакал. Так что всхлип – это как знак, что там все очень плохо. Я добавила скорости, хотя мне казалось, бегу уже на максимуме своих возможностей.

Еще каких–то метров двадцать и я, наконец, выбегу из этого лабиринта. Прародитель барона, основоположник баронства Уинтси был еще тот шутник, или просто пил, когда придумывал план своего родового замка. По-другому объяснить бесконечные коридоры и маленькие комнатки я не могу, тут даже за уши не притянешь теорию, что это для укрепления и неприступности замка. Просто окна маленькие - это да, это чтобы никто не пролез, но зачем коридоры, хотя если нападавшие запутаются в них, то может это и тактический ход. Но не верится. Видела я этого барона на портрете, на вид еще тот затейник.

Вырвавшись на улицу, на мгновение зажмурилась, просто здесь солнечно, а вот в замке вечный полумрак, точно пристанище вампиров, хоть их, конечно, и не существует. За исключением нынешнего барона Уинтси - еще тот упырь. Ведь предупреждала же, чем закончится его упрямство, но куда мне до его сиятельства. Да еще, если бы не управляющий, вечный подлиза хозяину, может я бы и переубедила его, а так придется крутиться.

В конюшню я залетела, как говорят, «в мыле»: волосы, с утра уложенные вполне прилично, сейчас напоминали воронье гнездо, с поправкой, что у меня в голове никто не живет.

– Как обстановка? – сходу задала вопрос нашему конюху.

– Что–то ей совсем плохо, хрипит, бедная.

– Естественно хрипит, роды, они вообще мало кому нравятся, – пока говорила, быстро обработала руки и надела фартук и перчатки.

Еле победила местных, объясняя, что у животных, как и у людей, от заражения крови куча проблем.

– Как ты, милая? – я подошла к лошади, которая уже даже ржать не могла, а только хрипела и тяжело дышала.

Очень хотелось ругаться, ведь предупреждала же, что жеребенок крупный, а она первый раз рожает. И ведь, главное, лошадь породистая и дорогая, и на нее огромные надежды возлагаются, они мне это столько раз твердили, а деньги потратить и отвезти в ветеринарскую клинику, так нет. Сами справимся, вот же… И где эти сами, которые справятся, их бы заставить рожать в конюшне?

Ладно, это я ворчу от страха, просто роды у лошади принимала только на практике, так там рядом опытный врач – ветеринар был, а теперь я врач.

– Сейчас, милая, я помогу и все будет хорошо, – когда первый раз мои одногруппники услышали, как я с животными говорю, как с людьми, ржали, как те кони, не смеялась только наша старая преподавательница, а смотрела внимательно.

И на то, как я не отреагировала на смех товарищей, и на то, как продолжила уговаривать собаку не прятать лапу и не рычать на меня. И потом, когда все закончилась, и достала я тогда занозу, застрявшую у нее между пальцев. Молчала и во время перевязки, а вот когда собака, огромная и очень неподкупная, вдруг стала мне руки лизать и пытаться лицо облизать, тогда и заговорила:

– Животные, они лучше людей будут, но пока вы к ним, как к тварям относитесь, они для вас тварями и будут, да и вы от них не далеко. А как поймете, что не важно, на скольких лапах к вам пациент пришел, так и станете настоящими врачами. Молодец, дочка, все чисто сделала, – и нет, я была ей совсем не родственница, но она по какому–то своему принципу в дочки и сыновья записывала.

Много у меня моментов из учебы было, многому научили, но почему– то я больше всего запомнила, что не важно, кто мой пациент. Поэтому, наверное, и Степка бежал ко мне со всеми своими последствиями непоседливой жизни, а не к врачу, что у барона живет. Тот еще изверг, с вечно поджатыми губами, вот мужик всеми не доволен, только, когда хозяина лечит, так тогда само радушие. А так у него и подорожника не выпросишь.

Плод пришлось разворачивать, лежал неправильно, а как развернулся, так все за пятнадцать минут и кончилось. Гладила Мону и рассказывала, какая она умница и какой красивый у нее ребенок, а главное, сильный и здоровый, и что я ею горжусь. Лошадка всхрапывала и тыкалась губами мне в руки, вытертые от крови.

– Микаэла, ты сокровище! – старый конюх, для которого давно лошади как дети, вытирал слезы радости со своего сморщенного лица.

И это были не слезы облегчения, что его не накажут, если с хозяйской любимицей что–то сделается, нет, это были слезы человека, который очень рад, что с другом не случилось беды.

– Напугала старика, думал, сам рожу рядом.

Я засмеялась - нервы выходят, и, тряхнув головой, вспомнила, что надо бы шапочку снять да расчесаться, – как там кот хозяйки? – я только махнула, он и без слов понимает, что я об этом думаю.

Мать нашего барона была очень мнительной женщиной, поэтому вызывала меня чуть ли не каждый день, чтобы я проверила ее любимца, а этот кот здоровее многих будет. И пусть возраст у него уже не маленький, но и живет он жизнью без нервов, а что орет, так это от того, что она его к кошкам не пускает. Все считает - это неприлично, баронский кот и какие–то дворовые кошки. А баронский кот от этого и орет и днем, и ночью, и готов по стенам бегать, а хозяйка все недуги придумывает и колбаской да мяском его кормит. А ему надо дать поохотиться да сбросить напряжение, но кто бы меня услышал. Вот и приходится ходить к ней в дальнюю часть замка и если так посмотреть, то туда дорога недальняя, но по нашим коридором минут тридцать идти.

И вот как чувствовала, не хотела к ней сегодня идти, да она все настаивала и вот чуть Мону не прозевала.

– Пойду переоденусь, – убрала инструменты, отложила в стирку свою рабочую одежду, да пометку в голове сделала, что надо докупить лекарства и перчатки.

– Ну, как она? – в конюшню заглянул Степа, а увидев Мону с жеребёнком, сразу разулыбался улыбкой до ушей.

– Ты как, не сильно я тебя ушибла? – я уже выходила из конюшни, остановилась возле мальчугана.

– Да какой там, вообще не больно! – гордо ответил мальчишка и сдул непослушную прядь, что опять лезет ему в глаза.

Я потрепала его по голове, он мгновенно зажмурился, как кот от ласки, и пошла к себе в комнату. Надо переодеться и привести себя в порядок, а потом еще к Моне заглянуть, проверить, как она.

– Там вас спрашивают, – к конюшне подбежал посыльный, – в форме… – тихонько с благоговейным шепотом добавил парень, во все глаза глядя на меня. Я тяжело вздохнула. Начинается…

– В конюшне есть задняя дверь, – как будто сам с собой заговорил старый конюх.

– Я тропинку знаю через старый сад, что выведет к дороге окружной, а там через речушку в другой город рукой подать, – это уже Степка и выжидательно смотрит на посыльного.

– А я что, моя работа маленькая, скажу, не видел никого, – очень нервно дернувшись, все–таки сказал парень, еще бы, когда на тебя дед с оглоблей заинтересовано поглядывает, да сорванец не пойми откуда пращу достал, да крутит очень умело в руках, – так что? – сглотнув, чуть отступил он.