Бомба профессора Штурмвельта
(Фантастика Серебряного века. Том VII) - Блюм Арлен Викторович - Страница 31

— Господа, — шептал он то одному, то другому члену, — значение зрелища, свидетелем которого мы только что были, для меня понятно.

Его обступили.

— Что такое? Что же это? Как можно понимать значение чуда? — раздались восклицания.

Доктор таинственно собрал всех потеснее и шепотом сообщил, что, очевидно, Клобуко известен секрет уметь делать себя невидимым. «Какая-нибудь мазь, изобретенная им или что-нибудь в этом роде», — пояснил он.

— Человек-невидимка Уэльса! — воскликнул студент.

— И вот, господа, несомненно, что господин Клобуко, какой-нибудь опасный авантюрист, по всем вероятиям, находится сейчас среди нас, но только в невидимом состоянии. Он слышит и видит нас и, может быть, в это самое время замышляет против нас или против человечества какое-нибудь дьявольское преступление.

Все так и раздались в разные стороны от испуга.

— Невозможно в этом сомневаться! — продолжал безжалостный доктор. — Вы вспомните только героя Уэльсовского рассказа. Он ведь задумал, не больше ни меньше, как терроризовать и подчинить себе весь мир. Не знаю, каковы намерения господина Клобуко, но мне кажется, что мы не исполнили бы своего гражданского долга, если бы не схватили сейчас же преступника, который, очевидно, находится здесь же, в этой самой комнате, так как двери… бы-бы- бы… л-л-ло… лы-лы…

Ко всеобщему изумлению, речь доктора неожиданно перешла в глухое неразборчивое бормотанье, как будто кто- нибудь разом напихал ему полный рот каши. Доктор быстро махнул рукой перед носом, как бы силясь поймать муху, и тесно сжал зубы; даже лицо его покраснело… В то же мгновение раздался крик хозяина дома:

— Господа, помогите! Погибаю!

Когда вся публика, все более и более терявшаяся от происходивших перед нею чудес, кинулась к князю, то увидела, что утонченный и аристократически воспитанный князь, весь побагровев от натуги, отчаянно ковыряет у себя в носу.

— У меня что-то как будто выросло или появилось в левой ноздре! — воскликнул он жалобно.

— А у меня что-то постороннее было сейчас во рту! — прокричал доктор. — Как будто вырос второй язык или, еще вернее, кто-нибудь засунул мне палец в рот.

— Невидимка! — послышались голоса, но доктор запротестовал.

— Нет, господа, я закрыл рот, и если бы это был палец- невидимка, то я бы его, несомненно, откусил. Однако палец благополучно пробыл у меня во рту еще несколько секунд и затем спокойно и не торопясь удалился неизвестно куда из закрытого рта. Я нащупал языком даже ноготь на пальце…

К счастью, нос князя был освобожден так же скоро, как и рот доктора. Но тогда начались новые явления. Из карманов присутствующих начали таинственным образом выпрыгивать содержащиеся в них вещи: бумажники, кошельки, часы, носовые платки. Они появлялись на миг в воздухе, мелькали, исчезали, снова появлялись то тут, то там, иногда в каком-то диком, непривычном и как будто вывернутом наизнанку виде, иногда не целиком, а кусочками; показывался, например, неожиданно механизм закрытых часов, внутренность портсигара и т. д. Затем из закрытых кошельков стали сами собой вылетать серебряные и бумажные деньги; они выпархивали на воздух и затем частью падали на пол, как снежные хлопья, частью же исчезали, тая тоже, как снег. Скоро все вещи, как будто наскучив своим диким танцем в воздухе, полетели в общую кучу в углу гостиной. Затем пошли еще более странные вещи. В гостиной стоял книжный шкап жакоб со стеклами — гордость князя. И вот на глазах у всех из закрытого шкапа одна за другой стали пропадать книги и затем с шумом падать в углу на пол.

Доктор сел в кресло, бледный, отирая пот с лица.

— Нет, это уже не невидимка, это что-то еще хуже, — пролепетал он. И все стояли ошеломленные, напуганные, чувствуя себя во власти какой-то неизвестной, непонятной и потому страшной силы.

— Господа, мы забыли совсем про шкапчик, — раздался надтреснутый голос князя. — Он исчез одновременно с Клобуко. Не в нем ли все и дело?

Никто ему не отвечал — так все были обескуражены.

В этот самый момент посредине комнаты на пол упал, неизвестно откуда взявшийся, большой толстый конверт.

Студент поднял его и машинально прочел:

«Его сиятельству князю Пермскому».

Князь так же машинально протянул дрожащую руку и хотел уже разорвать конверт, но доктор остановил его.

— Тут еще что-то написано карандашом в углу конверта, — сказал он.

Князь прочел:

«Прощайте, господа. Боюсь, что мое присутствие слишком сильно действует на ваши нервы. Поэтому расстаюсь с вами или навсегда, или очень надолго…»

В ту же минуту в воздухе, на высоте человеческого роста, появился череп, пощелкал зубами, как бы приветствуя присутствующих и… исчез.

Князь сидел за письменным столом, окруженный всем составом кружка любителей бесполезного в математике. Прошло уже более получаса, как чудесные явления в гостиной князя прекратились. Члены кружка значительно уже оправились от своего испуга и растерянности. Перед князем лежала обширная пачка листков бумаги, исписанных характерным почерком Клобуко.

Пермский прочел вслух:

— «22 марта 191* года»… Вчерашнее, кажется, число, господа?..

«Уважаемый князь. Я очень извиняюсь за тот способ, к которому должен был прибегнуть, чтобы возвратить похищенный у меня мой аппарат. Заинтересовавший вас “шкапчик” действительно принадлежал мне, и антиквар, очевидно, купил его у вора. Так как вы не хотели уступить его мне за деньги, то я принужден взять его даром. К сожалению, теперь я уже лишен возможности вернуть вам ваши деньги, так как потратил их полностью на приобретение фрака и шубы, которые вы на мне видели и которые куплены специально ради визита к вам; этот визит, впрочем, стоил мне также моей бороды и усов… Вы ведь, конечно, узнали меня, князь?.. Впрочем, все это неважно. Важно то, что аппарат, стоивший мне усилий и труда половины моей жизни, опять у меня. Не скрою от вас, что эта вещь была мне дороже самой жизни и, если бы попытка моя вернуть ее не увенчалась успехом, я, вероятно, покончил бы счеты с жизнью… Уважаемый князь, вы, конечно, и не подозревали, какая ценная вещь находилась у вас в руках? Удаляясь от вас, я попробую показать вам два-три юмористических опыта, которые могут быть произведены при помощи моего аппарата. По ним вы можете судить о том могуществе, которое дается моим аппаратом. Я мог бы, если бы захотел, ничем не рискуя, вынуть на глазах у всех из кладовых любого банка все содержащиеся в нем драгоценности; я мог бы вывести из самой крепкой и наиболее тщательно охраняемой темницы любого преступника, хотя бы тысячная стража стояла вокруг и смотрела на него, не спуская глаз; я мог бы похитить из закрытой шкатулки запертую в ней вещь, не открывая замка; я мог бы, наконец, князь, вынуть из вас почти без малейшего усилия ваше сердце, так что на теле вашем не было бы заметно ни малейшей раны или царапины и так, что кругом стоящие люди даже и не догадались бы, что с вами происходит! Могущество мое, князь, в условиях вашей или, вернее сказать, общечеловеческой жизни, как видите, довольно велико… Но не беспокойтесь, князь, я не употреблял и не употребляю его во зло ни вам, ни кому-либо другому. Скажу даже больше: я почти никогда не применяю действия моего аппарата в условиях человеческой жизни. Эта жизнь меня просто… не интересует. Мой аппарат открывает мне двери в иной… о! насколько более интересный, чем ваш, мир!

Да, князь, шкапчик, в котором вы изволили заинтересоваться только инкрустацией на крышке, довольно любопытная вещь. Я скажу вам, что это такое за машина (без больших научных подробностей, конечно)…»

Доктор перебил в этот момент чтение:

— Виноват, князь, здесь, кажется, что-то приписано карандашом на полях и помечено сегодняшним числом?

Князь приблизил письмо к лампе и прочел приписку: