Камень астерикс
(Фантастика Серебряного века. Том III) - Василевский Ипполит - Страница 17

Настал день самоуничтожения. Первые лучи утреннего солнца розоватым золотом покрыли далекие и остроконечные вершины отрогов Гималаев.

До самой высокой из вершин решил добраться Перевоплощенный. Это был трудный и опасный путь. Перевоплощенный обрывался, падал, вновь подымался, превратил свои руки в окровавленные куски мяса. Но сознание скорого избавления от всех страданий придавало ему новые силы.

Он добрался до вершины. Перед ним зияет бездонная пропасть. Где то там трусливо прячется смерть. Но теперь Перевоплощенный заставит ее подчиниться своей воле.

В последний раз обращается он к Сиве:

— Слышишь ли ты меня, о Сива?

Но тихо и безмолвно кругом, и бесплодными звуками растворяется его призыв.

Только на мгновение задумался Перевоплощенный. Потом отступил на несколько шагов от края утеса, разбежался и, закрыв глаза, низвергнулся в бездну…

— О, Сива, великий покровитель грешников! Благодарю тебя, что ты дал отвергнутому легкий и безболезненный конец. Ты сохранил моему духу сознание и дал осязать себя.

Так говорил Перевоплощенный, распростертый на дне бездны. И диким и жутким казался ему собственный голос среди окружающего мрачного безмолвия.

— Слепой безумец! Не Сива ли сказал, что без его воли смерть не коснется тебя? — вдруг услышал Перевоплощенный над собою чей-то негодующий и грозный возглас.

В ужасе открыл он глаза. Перед ним стоял высокий старик с величественной и гордой осанкой. Строго и укоризненно сверкали его глаза из-под нависших густых бровей.

— Кто ты, что знаешь волю Сивы? Разве еще не умер я, когда камень, упавший вместе со мною, превратился в мельчайшую пыль? — в мистическом страхе спросил Перевоплощенный.

— Встань и следуй за мной! — властно произнес величественный старик, делая движение вперед.

И удивился Перевоплощенный, что мог так легко подняться и последовать за стариком. Но он шел за ним, как автомат, без чувств, без цели, утратив представление о времени и пространстве. Наконец, остановились они.

— Повернись сюда и смотри на эту скалу! — услышал Перевоплощенный повелительный голос своего спутника.

И убедился он, что вновь вернулись к нему все чувства и разум. Вот что увидел он.

На каменной скале, отмеченной следами тысячелетий, был распростерт какой-то великан. Нельзя было рассмотреть его лица, потому что голова великана была откинута за край утеса и судорожно билась о камни. И все большое тело великана, темное и высохшее, как мумия, сплошь изъеденное язвами, также трепетало и извивалось в судорожных мучениях. Громко и зловеще гремели от сотрясения тяжелые цепи, которыми великан был по рукам и по ногам прикован к скале.

Не в силах был Перевоплощенный долго выносить зрелища таких мучений и в страхе перевел свой взгляд к подножию скалы: там в бешеной и шумной вакханалии кружились какие-то странные существа. Ужасен и отвратителен был их вид. Их упитанные тела, лоснящиеся от выступавшего жира, глаза навыкате, выражающие ненасытную злобу и алчность, наконец, длинные цепкие руки, как щупальца у спрута — все это заставляло предполагать в них истинных детей ада.

Несмотря на свои грузные тела, они проявляли необычайную подвижность. Время от времени они со злорадным хохотом и диким воем бросали камнями в прикованного великана и забавлялись, когда их жертва корчилась и извивалась от мучительной боли.

Оторвал Перевоплощенный и от них свой встревоженный взгляд и перенес его на другие существа, которые стояли у изголовья великана.

В противоположность первым, они были стройны, прекрасны и излучали от себя какой-то бодрящий и неизъяснимо-ласкающий свет. Судя по их поведению, было очевидно, что великан находился под их защитой. Одни из них травами врачевали его раны, другие водой утоляли его жажду, наконец, третьи вступали в борьбу со злыми существами и препятствовали им истязать их жертву. Но их было слишком мало, и злые все время одерживали над ними верх.

Странные и необъяснимые чувства переживал Перевоплощенный. Не хватало у него воли, чтобы заклеймить презрением злых и послать благословение добрым. Точно какое- то родство одинаково привязывало его как к тем, так и к другим. Жуткая и страшная борьба происходила в нем, и почувствовал он, что близок его рассудок к помутнению. В смятении обратился он к своему спутнику:

— Скажи, знающий волю Сивы, кто этот прикованный к скале, и что за существа окружают его?

— К скале прикована мировая душа человека. Она была чиста, как снег на вершинах Гималаев, свободна, как ветер в мировом пространстве, и не знала ни зла, ни добра. Ей чужды были страсти людей. Но, когда стало двое людей, — родились страсти. Они стали множиться и расти вместе с размножением рода человеческого. Люди перестали быть братьями и забыли человека. Страсти сковали свободную душу, и она стала рабой.

— Но что за существа окружают мировую душу?

— Это — родные дети человечества. Вот тучные и упитанные. С особенной старательностью питают и поддерживают их жизнь слабые и слепые люди. Я назову тебе их некоторые имена: Зависть, Ложь, Душегубство, Воровство, Вероломство, Жадность, Предательство, Распутство и Себялюбие. Мировая душа погибла бы, а вместе с нею погибло бы и человечество, если бы ее не поддерживали вот те немногие прекрасные дети смертных. Зовут их: Правда, Доброжелательность, Совесть, Самоотверженность и Всепрощение. Вся тяжесть жизни лежит у них на плечах. Но слепы смертные в своем неустроении.

Замолк таинственный старик. Укоризненно и с грустью стал смотреть на Перевоплощенного. И вдруг точно дымкой начал заволакиваться весь просветлевший образ его.

Открылись у Перевоплощенного глаза бессмертных, узнал он Великого Сиву.

— О, Сива, ты ли это пред преступившим волю твою? — с радостью и страхом произнес он, простираясь ниц.

— Перевоплощенный! Разве не сказал я тебе, что без воли моей смерть не коснется тебя? Ты дважды нарушил мою волю, и нет тебе места со мной. Мировая душа человека — святое создание Творца. Вместе со смертными ты оскорбил ее святость, умножил ее муки. Оставайся же среди смертных до тех пор, пока люди не найдут Человека, и Истина не станет общей для всех. Тогда я вновь призову тебя.

Сказал Сива, и в виде легкого облака стал расплываться образ его в воздушном пространстве.

— О, Сива! Какое же имя я буду носить среди смертных? — с невыразимой грустью воскликнул Перевоплощенный.

— Одиночество… — тихо и замирая протянулся прощальный голос Сивы.

И осталось Одиночество жить на земле, пока люди не найдут Человека, и Истина не станет общей для всех…

Не спрашивай меня, как давно это было, возлюбленный сын мой. Вечный Брама опустит вежды и вновь поднимет, — и в божественное мгновение на бренной земле находится великое царство, процветет и погибнет. Мы — только ничтожная пыль под колесом вечности.

Солнце всходит и заходит, цветут деревья и наливаются плоды и холодное дыхание горных высот нисходит в долины. Но все те же цветы распускаются каждый год и все так же прохладно дыхание гор. Существует ли время для человека, жизнь которого подобна мотыльку, опалившему крылья об огонь светильника?

Не спрашивай меня, как давно это было.

Жил некий мудрец, по имени Нарада, человек чистый, возвышенный, блаженный. Душа его была подобна саду, наполненному благоуханиями. И только с его мудростью могла сравняться его совершенная кротость.

Бессмертные боги, без усмотрения которых не погибнет ничтожный муравей, переходящий песчаную дорогу, отличили праведного Нараду на пути смертных, возвеличили его и возвысили. И Нараде, смертному, дали вкусить божественную сому, так что тленные глаза его могли без трепета взирать на вечность и тленная нога его без телесного повреждения могла попирать созданный из солнечного огня престол божества.