Мужчина моей судьбы (СИ) - Ардова Алиса - Страница 74

Рэм, действительно, пообщался с хэлле, причем на следующий же день, и жрецы подтвердили, что препятствовать разводу не станут. Еще бы они препятствовали, если накануне получили знак свыше, от самого «Танбора». Небесный покровитель магов настоятельно рекомендовал служителям собственного культа одобрить кандидатуру нового избранника хэллени. Кемрана в подробности не посвятили, лишь сообщили, что верховное божество в милости своей снизошло к просьбам особ королевской крови и разрешило расторгнуть брак графа и графини Ольес. В виде исключения и во избежание громкого международного скандала.

«С присвоением им добрачных фамилий». — хихикнула я про себя, вспомнив формулировку свидетельства, полученного однокурсницей.

Принц-соправитель выслушал новость, но настаивать на немедленном разводе не стал. Он все еще надеялся решить проблему менее радикальным образом — без поспешного замужества сестры. Верил, что маги отыщут способ снять приворот. Ну, или безопасники поймают злодея и прибью его во имя дружбы народов, мира во всем мире, а также ради благополучия и процветания Сигиллы с Намаррой.

Эмину в сопровождении взвода лекарей-магов-фрейлин-мамок-нянек и прочей охраны срочно переправили на родину. На всякий случай — чтобы шустрый влюбленный к ней не прорвался. А сам Кемран дневал и ночевал у намаррских безопасников — там разместился общий штаб — и вместе с герцогом участвовал во всех розыскных мероприятиях.

Первым делом была допрошена баронесса Тивуд, но беседа с ней мало что прояснила. Анриса то рыдала, то просто истерила, то клялась Рэму в вечной любви, а по существу так ничего и не рассказала. Как попал к ней пояс, мадам не помнила, твердила только, что эта безделушка должна была смягчить сердце герцога, внезапно охладевшего к любовнице. О том, что драгоценная вещица — артефакт, тем более, парный, баронесса, не имела ни малейшего представления.

Пару раз в ее путаных речах мелькало упоминание о каком-то «добром друге», помогавшем советами, но ни имени этого, так кстати подвернувшегося друга, ни хотя бы примерного описания внешности узнать не удалось. Они будто выветрились у женщины из головы.

Хотя почему «будто»? Маги, обследовавшие баронессу, пришли к единодушному выводу: леди подверглась воздействию так называемого эликсира внушения, который давал возможность влиять на человека и контролировать его сознание. Это снадобье изобрели столетие назад и тогда же приравняли к «очень опасным» и запретили. Его запасы и рецепты изготовления изъяли, поместили в центральное королевское хранилище и выдавали только по высочайшему распоряжению.

Видимо, не все отобрали. Или не у всех…

Бедная баронесса. Я жалела ее ровно до тех пор, пока не узнала, что именно Анриса столкнула меня в реку. Не сама, разумеется, — руками преданной служанки. После этого сочувствие к женщине мгновенно испарилось. Кошмары по ночам меня уже не мучили, но я все еще слишком хорошо помнила собственные ощущения. Те отчаяние, боль, ужас, которые мне довелось пережить по ее вине.

Пока маги изучали брошь и пояс, а Саллер с Кемраном допрашивали свидетелей, люди герцога занимались артефакторами. Безопасники уже давно собирали досье на всех известных специалистов в этой области и следили за ними — еще со времени нападения змея. Теперь же начались тотальные проверки.

Дарен в списке подозреваемых значился одним из первых, и я отчаянно надеялась, что он окажется непричастен к этому грязному делу. Несмотря ни на что, маркиз мне нравился — искренностью, прямотой, увлеченностью своим делом. Он был вхож в наш дом, близко сошелся с братом, и мне не хотелось потерять друга — одного из немногих в чужом мире.

Помимо всего прочего, Рэм с принцем работали над мирным договором, который стороны после яростных споров, торгов и взаимных уступок все-таки согласились подписать. Условие об обязательном браке представителей правящих семей убрали и вместо него добавили другой пункт. Саллер и его отец соглашались на совместную с Сигиллой разработку крупных алмазных приисков, принадлежащих герцогам Фоарндским.

Алмазы на Риосе были не просто драгоценными камнями и будущими бриллиантами, они считались лучшими природными накопителями магической энергии и именно поэтому ценились невероятно дорого. Плата, которую Рэм предложил Кемрану за свою свободу от брачных уз, оказалась более, чем достойной.

Обо всем этом — о показаниях баронессы, проверке артефакторов, подписании мирного договора и его новых условиях — я узнавала от самого герцога.

Он забегал ненадолго, чаще всего ближе к вечеру. Обнимал, целовал торопливо и жадно, рассказывал нам, как прошел его день, и почти сразу же опять уходил.

О свадьбе никто из нас не заговаривал — Саллеру было не до этого, а я… Я, честно говоря, только радовалась отсрочке. Заклятие молчания все еще дамокловым мечом висело над головой, и будущее по-прежнему казалось туманным и неопределенным.

Череда праздников, приуроченных к Дню Обретения, завершилась. Нас с братом Рэм категорически отказался отпускать в Тагриф, пока ситуация окончательно не прояснится. Тем более, все его люди, включая Вильма, занимались расследованием, и охранять нас не могли. А вот остальные гости начали постепенно разъезжаться.

Отбыли Астоны, уехал Дарен, убрались к своим столичным любовницам наследники-племянники. Моргерн опустел и затих, медленно погружаясь в спячку. Меня это вполне устраивало. Я снова закопалась в книги и справочники из дворцовой библиотеки, пытаясь найти там решение своей проблемы. Хоть какой-то намек… Тоненькую ниточку, ухватившись за которую я смогла бы распутать весь клубок. А еще я присматривала за Петькой, стараясь не оставлять его надолго одного.

Магическое опьянение прошло, и брату стало немного лучше. Он уже не спорил, не задирался, не дебоширил. Но я слишком хорошо знала своего близнеца, и меня откровенно беспокоило его состояние. И совершенно не успокаивали слова Дильфора, который ежедневно проверял состояние «графа» и уверял меня, что оно стабильное.

Ага… Стабильно тяжелое.

После отъезда Эмины Петька как-то поблек, осунулся, перестал шутить, хохмить и полностью погрузился в дела Хауддана, проводя там все свободное время. Я не отходила от него ни на шаг. После завтрака брала связку книг, Шарика, подхватывала «мужа» под руку и мы переходили в Запретные Земли. Чаще всего, к кобольдам или троллям — в последнее время эти два народца, видимо с подачи «почетного и заслуженного», начали тесно общаться. Йор был чем-то занят, и после встречи в кабинете короля больше не показывался. Эари тоже не откликалась и не приходила.

В Хауддане брат снова становился самим собой. Хоть немного. Я сидела в сторонке, читала и наблюдала, как Петька общается с местными или как щенок носится за бабочками. Вернее, это сначала он носился за ними. А затем бабочки резко увеличивались в размерах, отращивали когти, шипы, клыки, и тогда уже Шарик, повизгивая, со всех ног улепетывал от них.

В Запретных Землях нам было хорошо, хотя не покидало ощущение, что это всего лишь передышка, краткое затишье перед бурей.

Здесь нас никто не пытался убить, не строил козни, не говорил за спиной гадости, а высказывал все претензии прямо в лицо. Тут нас приняли такими, какие мы есть. И все чаще закрадывалась мысль, что именно в Хауддане, а не в человеческих землях, наше место. Что для всего остального Риоса мы, земляне, такие же чужие, нелюди, как Джаннаг или Мррагарр, например…

Так продолжалось несколько дней, а однажды утром брат неожиданно исчез. Одновременно из Сигиллы пришло сообщение о том, что пропала принцесса Эмина.

Весть о пропаже Жемчужины принес Саллер, на рассвете ворвавшийся в наши с Петькой комнаты. «Граф» теперь спал в гостиной на новом, вполне удобном диване, и первым делом герцог ринулся именно туда. Я вышла на шум, и меня, сонную и слегка осоловевшую от всего происходящего, немедленно «порадовали» горячими новостями. Первое: южанка испарилась из собственных тщательно охраняемых покоев. Мамки-няньки — в обмороке, стража — в шоке, Кемран— в ярости. Второе: моего «мужа» поблизости тоже не наблюдается, а его постель даже не смята.