Мужчина моей судьбы (СИ) - Ардова Алиса - Страница 18

— Йор поставил совершенно невыполнимые условия. Найти мага, полюбить, вызвать ответное чувство, признаться ему, что я не та, за кого себя выдаю, да еще и заставить каким-то образом отказаться от жены-хэленни. Получи, дорогой, вместо вожделенного приза нагло занявшую чужое тело попаданку и утрись… То есть будь счастлив. Это нереально. Нет, по поводу заклятия все более-менее понятно. Недоэльф… ой, прости, фрейр намекнул, что его снимет взаимная любовь, если я правильно поняла. Как это случится, пока неясно, но хоть какая-то информация. А вот отказ от дара… Кто на Риосе по своей воле расстанется с величайшим сокровищем мира? Если он в здравом уме, конечно. Таких, как Лейфри я не имею в виду, еще маньяка мне для полного счастья в мужьях не хватало. Герцога, по мнению Йора, выбирать нельзя… А принцев, значит, можно? Чем они от Саллера отличаются? Ни за что не поверю в доброту и бескорыстие королевских детей….

— А в любовь? — в бездонных голубых глазах Эари отражалось небо. — Или ты, как и Йор, считаешь, что люди не способны на глубокие искренние чувства?

— Если он так думает, то почему требует, чтобы я влюбилась? — хмыкнула язвительно.

— У него нет иного выхода. Это единственный способ получить то, что ему нужно. Речь не о старшем. О тебе. Ты тоже уверена, что выгода, власть, богатство для человека перевесят беззаветную преданность избраннику?

— Я уже взрослая девочка и понимаю, что сказки редко сбываются… — пробормотала, отводя взгляд в сторону.

Рэм…

Вопреки собственным разумным, правильным словам, мне хотелось… отчаянно хотелось надеяться, что именно он окажется тем самым мужчиной, для которого я стану важна сама по себе. Без титулов, родословной и дара. Глупые детские иллюзии… Но без них как жить?

— Жаль… — печально шепнула фрейя. — Тогда просто поверь, принцы тоже бывают разные.

— А Саллер? Он, что, совсем безнадежен? — мотнула головой, прогоняя подступающие к глазам слезы. — Я его интересую только как хеленни?

— Не только. Но между вами так много всего… Ты не любила его и боялась, когда он был твоим женихом. Рискуя репутацией, сбежала от навязанного брака, чтобы обвенчаться с тем, кого страстно обожала. С его собственным кузеном. Тосковала о муже, когда его потеряла. Чуть не сошла с ума от радости, обнаружив «Трэя» живым. Так мэссер видит ситуацию. Если он и испытывает к тебе какие-то чувства, то постарается их задавить. Силы воли ему хватит.

О, да… Сама знаю, что хватит.

— Мы провели вместе ночь, — я повернулась к Эари. — И потом… То, как я каждый раз отзывалась на его прикосновения, объятия, поцелуи… Разве это не убедило герцога, что мое отношение изменилось?

— Йор...

Фрейя виновато потупилась, и я почувствовала, как холодеет сердце.

— Что он еще наплел Рэму?

— Ничего, кроме правды. Но ведь и ее подают по-разному. А старший — мастер намеков и недомолвок. Когда ты попала на Риос, он… — Эари замялась, — скажем так, повлиял на ваш взаимный интерес друг к другу. Это не приворот, — предостерегающе вскинула она руку, — всего лишь усиление влечения, да и то временное. Нельзя уничтожить подлинное чувство, но и раздуть искру из ничего тоже невозможно. Вас все равно потянуло бы друг другу, но не так резко, внезапно… Постепенно.

— Зач-чем он это сделал? — я даже заикаться начала от негодования.

— Чтобы ты не успела влюбиться в красавца мужа, прежде, чем поняла, кто он такой. Согласись, это неприятно.

Неприятно — не то слово. Потерять голову от собственного брата — это не неприятность, катастрофа.

— Еще необходимо было, чтобы твоя душа сразу же зацепилась за чужой мир, захотела здесь остаться. Иначе велика вероятность, что она сорвалась бы и затерялась между реальностями. — Я невольно поежилась, представив подобную перспективу. — А страсть — один из самых крепких крючков. Со временем, когда надобность в чувственном наваждении прошла, оно стало рассеиваться.

— И что Йор из всего этого сообщил Рэму?

— О причинах он умолчал, разумеется. Сказал, что скучал, заметил двух смертных, решил поиграть. Такой вот каприз. И добавил, что в Хауддане наведенное влечение постепенно развеялось.

— И сейчас герцог считает, что я отдалась ему под влиянием этого самого «наведенного влечения», — произнесла убито. — А после того, как оно иссякло, больше не посмотрю в его сторону.

А вдруг теперь, когда внушение прошло, я сама стала ему безразлична? Ведь к прелестям настоящей Мири герцог всегда был более, чем равнодушен, с чего я решила, что ко мне он отнесется иначе? От подобного предположения даже на языке загорчило.

— Зачем Йор все это наплел? — выкрикнула отчаянно. — Он так старательно нас разводит… Откуда такая ненависть к Саллеру?

— Дело не в ненависти… — маленькая ладошка утешающе легла на мою руку.

— Тогда, в чем?

— В происхождении. Много столетий назад он вытащил одного из предков мэссера из смертельной ловушки, и тот в благодарность пообещал отказаться от дара будущей жены-хэленни. Старший не взял с него клятву, поверил на слово. А маг обманул. Больше Йор людям не доверял. Никогда.

— Но отец Рэма и король — братья. Получается, и он тоже…

— Речь идет о прадеде мэссера по материнской линии.

«Гнилая кровь», — вспомнила презрительное высказывание фрейра о графе. Тогда я не поняла, что он имел в виду. Гнилая кровь… Именно она связывала Саллера и Ольеса с их общим предком и друг с другом.

Некоторое время мы с Эари молчали, а потом она повела плечами, словно сбрасывая с них груз забот, и вспорхнула в воздух.

— До вечера еще далеко, а уныние — не лучший советчик, так что хватит грустить. Посмотри, какой чудесный день. Раскройся ему навстречу, вдохни полной грудью и решение придет само собой. Я уверена, ты сделаешь правильный выбор, и все у вас с братом будет хорошо.

Я кивнула, наблюдая, как она серебристой молнией устремляется вверх, чтобы через мгновение раствориться где-то там, в необъятной небесной синеве, перевела взгляд на Петьку и замахала ему рукой. Интересно, там, за водопадом, в закромах у берегинь случайно купальника не найдется?

Когда мы вернулись, на лужайке перед домом уже ждал Йор. Сосредоточенный, непривычно серьезный. Сидел, запрокинув голову, на перилах лестницы, смотрел на освещенное пламенем заката небо, и в его зрачках отражалось алое зарево.

— Ну, что надумали, смертные? — поинтересовался он, не меняя позы.

— Мы согласны, — озвучила я наше общее решение.

— Оба?

— Да, — так же коротко подтвердил Петька.

— Что ж, тогда не будем терять времени.

Недоэльф довольно оскалился и перевел на нас горящий багровым светом взгляд. Я вздрогнула от неожиданности, но тут недоэльф мигнул, и глаза его снова стали такими как прежде — изумрудно-зелеными и невероятно красивыми. А может, мне просто почудились эти багряные отблески?

Пока я приходила в себя, фрейр уже успел соскочить с перил.

— Подойдите друг другу. Ближе… Еще… — приказал он. — Возьмитесь за руки… Вот так.

И, подлетев к нам, неожиданно резко хлопнул в ладоши.

Болезненно громкий звук ударил по ушам, словно рядом в этот момент звонко грянули литавры. Судя по тому, как судорожно стиснула мою ладонь рука брата, он испытывал сейчас то же самое. Голова стала пустой, тяжелой и закружилась так, что я на несколько секунд потеряла ориентацию, а когда пришла в себя, поняла, что мы стоим на обрыве, на самом краю гигантского разлома.

Прижалась к Петьке, вместе с ним потрясенно изучая отвесную пропасть, окружающие ее острые пики скал и дерево, свободно, без всякой поддержки парившее над бездной. Длинные корни, спускающиеся вниз, в провал, густая крона, золотисто-оранжевая на фоне темнеющей синевы неба, и в переплетении ветвей и листьев — знакомые очертания.

Узорная кладка, невесомые стрельчатые арки, изящные колонны…

Храм, на который я сейчас смотрела, очень походил на часовню Танбора и, в тоже время, разительно от нее отличался. Как оригинал обычно отличается от подделки — пусть невероятно искусной, почти безупречной. Тот, в Намарре, был создан руками людей, этот вместе с деревом рос откуда-то из бесконечной непостижимой глубины, чуть ли не из самого центра земли. Или из преисподней, если она в этом мире имеется.