И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 77

— Этот негодяй сломал трубу в моей ванной!.. и мне… прямо в лицо!..

Братья смотрели то на одного, то на другого, зажав носы пальцами, чтобы не вдыхать слишком глубоко и не чувствовать шлейфа амбре, расходящегося от Лихниса. Рурука потянулся и взял со стола свиток и перо, торопливо застрочив им по пергаменту, явно решившись записать всё происходящее с точностью до запятой. Слава богам, разгневанная мегера не заметила этого, ошарашенно и зло глядя на Найтгеста. Казалось бы, ситуация не могла бы стать лишь более абсурдной и безумной, но дверь раскрылась вновь, и секретарь обернулся на вошедшего мужчину с белоснежными волосами.

— Ты вызывал, Гилберт? — ровным, спокойным тоном поинтересовался вошедший, а затем зрачки его сузились, стоило только уловить запах. От его вида юношу перекосило окончательно, и он набросился на него, схватил грязными пальцами за снежный воротник плаща и даже встряхнув:

— Да как у тебя вообще наглости хватило явиться сюда! Ликуешь, да?! Торжествуешь?! Ещё и вырядился, урод!

Господин чернокнижников не удержался и шумно вдохнул носом, закашлялся и спешно поднялся из кресла, устремившись прочь из кабинета, походя похлопав художника и летописца по плечам, и те подорвались, мигом устремившись за своим непосредственным начальником. Захлопнув за собой дверь, вампир прижался к ней спиной, сдерживая дрожащие от смеха и улыбки губы: ему хотелось увидеть, что же Повелитель жрецов сделает с секретарём за то, что тот испоганил его белоснежный плащ, но нервов на подобное зрелище у него бы точно не хватило.

— Запомните, мальчики, это не считается доказательством, — уходя дальше по коридору, бросил мужчина, не оборачиваясь, но вслушиваясь в гогот, доносящийся ему в спину — Мирроры от души веселились, стекая на пол возле дверей кабинета.

And every time when I painted my room

Like a fool I hid my feelings

And every time when I painted my room

I thought about leaving

Комментарий к Глава 7: Минута до полуночи

Следующая глава в субботу 25.08.

========== Глава 8: Голод ==========

Беги, беги вперёд,

Покуда хватит тепла,

Покуда крепок лёд,

Пока летит стрела;

Не дай господь тебе

Мой свист услышать!

Беги, беги вперёд,

Беги, не чуя ног,

Хоть холод мышцы рвёт,

Хоть нет в снегу дорог;

Пусть даст тебе твой Бог

Силы — ВЫЖИТЬ!

Два года. Два долгих мучительных года. Именно столько ушло у меня на то, чтобы вычислить предателя, найти его и прикончить. Видят боги, я стремился к тому, чтобы всё сделать идеально, чтобы устранить опасность, чтобы моему жестокому повелителю не пришлось разрываться на части и распылять силы на такие «мелочи». Мне и моим друзьям никто не верил, что проблема вовсе не в другой фракции, что рыба гниёт с головы. А, доказав это, я оказался сурово наказан.

Два года прошли впустую. Два года я выкладывался на полную, чтобы вновь ощутить, как ломаются кости под железной подошвой сапога.

Два года я жил, чтобы снова почувствовать себя побитой собакой.

Два года я жил, чтобы найти истину.

Два года я смотрел в телескоп, чтобы увидеть её на расстоянии вытянутой руки.

Я не жил эти два года.

❃ ❃ ❃

Лето выдалось жарким по всем параметрам: Талиарен содрогался от войны чернокнижников и элементалистов, Сотминре умирал под гнётом изгнанников, а погода стояла такая, что проще было повеситься, чем выйти на улицу и немедленно спечься. Застать Господина чернокнижников в замке становилось всё сложнее и сложнее. Ему приходилось метаться между крепостями, проверять армию и вместе с тем не спускать глаз со своего фаворита. Беспокойство вызывало не столько то, что он балансирует на тонкой грани между открытыми столкновениями с изгнанниками, сколько его странная тяга к смертным музыкантам. Но, видя его счастливое и полное вдохновения лицо, чернокнижник приходил к неутешительному выводу, что пусть он развлекается так, пока Найтгест не может уделить ему всё своё внимание. Своеобразная свобода ударяла в голову, окрыляла, и Артемис постепенно приходил к выводу, что дело не сдвинется с мёртвой точки, если только он сам не предпримет решительных действий. То, что Лихнис задумывает нечто дурное, стало ясно уже достаточно давно, и Люук даже выискал его четверых сообщников, но никаких доказательств у них на руках пока что не было. И теперь это становилось делом принципа для гордого Акио, привыкшего подчёркивать собственную победу всеми возможными способами. Но изворотливый секретарь понимал, что если его поймают на горячем, то ему мало не покажется, а потому действовал осторожно и предусмотрительно. Именно это бесило Охотника особенно. Даже то, что братья Мирроры втёрлись в доверие к этой змее, мало помогало юноше. И вместе с тем он буквально разрывался на части: с одной стороны на нём висела обязанность выяснить, что собираются делать изгнанники, с другой Лихнис со своим заговором, с третьей великолепные друзья, придающие сил, а с последней — молодые музыканты, дарящие желание открывать глаза по утрам.

Очередной зов Руруки застал его врасплох во время записи первого студийного альбома его воспитанников. Юноша едва не подскочил, потому что мысленный порыв был таким громким, что едва не оглушил его.

— Артемис, скажи мне, что ты можешь прямо сейчас явиться в замок! — буквально орал летописец, и Охотник приложил ладонь к виску, пытаясь справиться с таким эмоциональным потоком. Старший Миррор всё ещё плохо владел искусством ментальной связи, и ему приходилось терпеть подобные казусы со стоическим спокойствием. — Это ужасно важно!

— Да что там, пожар, что ли? — вяло огрызнулся Акио, стараясь одновременно сосредоточиться и на друге, и на музыке. — Я немного занят, если честно.

— Дохлые боги, если ты не поспешишь, может случиться переворот! — снова закричал Рурука, и Акио прикоснулся уже ко второму виску. — Они собираются напасть на Гилберта сегодня. Я не знаю, что мне делать!

— Укуси тебя дьявол за зад, — мысленно прошипел Охотник. — Тяните время, как можете. Мне нужно ещё полчаса.

— Ничего не обещаю. Поторопись.

Охотник выдохнул, когда летописец разорвал связь и перестал штурмовать его разум своим едва ли связным бредом, который приходилось собирать по кусочкам, как слова в сломанном телефоне. Он медленно выпрямился, расправил плечи, окинув взглядом музыкантов, что старались изо всех сил, сосредоточенные до ужаса. Едва дождавшись, пока они закончат песню, Акио поднял руку, и ребята понурились, подумав было, что где-то опять допустили ошибку.

— Должен вас покинуть, — сурово произнёс Артемис, когда они вышли из комнаты звукозаписи к нему. — Дело очень важное. Не могу его больше откладывать.

— Ты откладывал запись альбома полгода! — возмутился Руперт, ткнув ему пальцем в грудь. — Что может быть важнее этого?

— Закончите без меня, — юноша был непреклонен, и почему-то музыканты даже не подумали воспротивиться, услышав его ледяной тон.

Лицо Акио исказила мука, он поморщился и приложил ладонь ко лбу, кажется, готовый упасть в обморок. Слов прощания они так и не смогли понять: пронзённый очередным мысленным зовом, юноша обратился к родному японскому, прозвучавшему для молодых дарований диким и неразборчивым. Артемис почти что выбежал из студии, на ходу накидывая на плечи плащ и кутаясь в него по самые уши. Ясный июньский день, удушливый и жаркий, сбивал с мыслей и сушил губы, пока Охотник выискивал безлюдное место, чтобы воспроизвести матрицу заклинания и раскрыть портал. А затем, наплевав на всё, замер, резко резанув рукой по воздуху. Ткань мира вздрогнула, возмущённо вскрикнула, равно как и люди, увидевшие, что человек исчез прямо посреди улицы.

Защитные чары, окружавшие Чёрный замок, не позволили ему переместиться непосредственно в цитадель, и он вывалился в лесу, споткнулся, рухнул на колени, но тут же подорвался и через тьму, укрывшую взор, рванулся в нужную сторону. Сердце его совершенно заполошно колотилось в груди, разрываясь от нестерпимой боли после магической нагрузки. И липкий страх. Он знал, что Гилберт вовсе не слабак и способен дать отпор, знал, что он носит титул Господина чернокнижников не за красивые глаза (что было бы весьма справедливо, ведь эти глаза Акио любил особенно сильно). Но всё равно опасался, что предательство может стать именно тем самым событием, которое ломает даже самых могущественных. Юноша задыхался, но бежал, не чувствовал ног, но заставлял себя нестись вперёд, огибая деревья и перемахивая через овраги. Подвесной мост был поднят, и Артемис с чувством чертыхнулся, поняв, что придётся потратить время ещё и на это. Завидев его, бегущего, словно за ним гонится орда демонов, стражники переглянулись, однако решили, что лучше разберутся потом, и дали знак опустить мост. Акио метался вдоль рва, как тигр в клетке, и мост ещё не успел опуститься, как он вспрыгнул на него и рванулся на внутреннюю территорию замка, махнув стражам собственной картой, чтобы лишний раз не прыгали. На ступенях замка его уже поджидали Мирроры, пребывавшие не в меньшем беспокойстве, чем сам Акио.