И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 166

— Артемис, — вампир беззвучно шевельнул губами, наблюдая за тем, как жрец открывает клетку оборотня.

Торес поднял голову и тихо зарычал, оскалив белоснежные клыки.

— Видишь этого мужчину? — поинтересовался жрец у зверя, указав на Сириуса, и де’Льян оскалился лишь сильнее, поднявшись на четыре лапы. — Вот так. Умница.

Подойдя к Найтгесту, прорицатель медленно вытащил у него из ножен кинжал, который вложил в руку чернокнижника. Заглянув в лицо мужчины, Артемис изучил его безразличным взглядом, провёл кончиками пальцев по губам и качнул головой. В последний раз коснувшись губ мужчины, жрец взял его за кисть и с силой насадился на кинжал, который пронзил его бок, пробив насквозь. Отпрянув, Акио закричал, зажимая ладонь руками в белоснежных перчатках, и осел на пол, прикрыв глаза. Оборотень с рычанием рванулся на Сириуса, мазнув когтями ему по горлу. Раз, другой, третий, до самого позвоночника.

— Королю Пустоты следует быть в своём королевстве, — одними губами прошептал жрец, отворачиваясь от вбежавшей стражи.

Следом за ними ворвался и Лиам Дамнант. Взгляд его метнулся от лежащего на полу Сириуса, в руках которого замер окровавленный кинжал, к рычащему Торесу, затем к сидящему в углу у стены жрецу. Изо рта того тонкими струйками стекала кровь, но перчатки тускло светились — он лечил себя.

— Господин! — воскликнул Лиам, кинувшись к Найтгесту, но вампир уже не дышал, зато оборотень очень даже.

Торес дыбил шерсть, скалился, отступая к Акио, явно собираясь защищать его, но чернокнижники восприняли это по-своему, и через мгновение зверь упал замертво, пронзённый тенями. Прорицатель закашлялся, поморщился от боли, застонал, когда Лиам подхватил его на руки.

— Дьявол, я до последнего думал, что это ты Господина грохнешь, а не он тебя попытается убить, — ругнулся чернокнижник, вынося прорицателя из подземелий. — Дьявол! Тьма вас раздери! Чёрт! Проклятие!

— Его разум утонул во тьме, — прошептал Акио, ткнувшись лицом в грудь друга и скрыв торжествующую улыбку в уголках губ.

— Хорошо, что ты жив, — кивнул Лиам и сокрушённо тряхнул головой, в которой совершенно не укладывалось произошедшее.

❃ ❃ ❃

Тихая пасмурная ночь укутала Чёрный замок вместе с тяжким трауром, что струился по всем коридорам. Спальня Повелителя чернокнижников казалась пустой и заброшенной. Вдова Найтгест в чёрной вуали и простом, скромном платье, в полной тишине и темноте писала письма, оповещая множество семейств чернокнижников о смерти Господина, о том, что вскоре власть сменится, как только пройдут положенные два месяца с момента гибели Жестокого. Пусть она и не пылала к мужу страстной любовью, всё же знала его едва не с детства, привязалась к очаровательному хулиганистому мужчине. Да и последние годы их супружеской жизни наложили свой отпечаток, ведь Сириус был столь пылок к ней, и дочь их выросла прекрасной девушкой. Виолетта отложила перо и закрыла лицо ладонями.

— Мне жаль, — внезапно раздался рядом с ней голос, и вампирша подпрыгнула, обернувшись и уставившись на беззвучно приблизившегося к ней Повелителя жрецов. Как и когда он появился, женщина не знала, но расслабилась, грустно улыбнувшись. — Должно быть, ты тоскуешь по нему?

— Немного, — уклончиво отозвалась вдова Найтгест, опустив взгляд на лежащий на столе открытый медальон с их совместным портретом. — Он ведь… мы были женаты почти полтысячи лет, Артемис. По расчёту, конечно, первое время терпеть друг друга не могли. Но ты сам видел, как он вёл себя, какая у нас прекрасная дочь. Бьянка — всё, что у меня от него осталось.

— Что ты чувствуешь сейчас, когда его не стало? — поинтересовался Акио, присев на край кровати, провёл ладонью по шёлку, прикрыл глаза. Обернись судьба иначе, они могли лежать здесь с ним вдвоём, ничего не боясь, не скрываясь, как канализационные крысы.

— Если тебе интересно, больно ли мне, то да, — с вызовом, но всё равно тихо произнесла женщина, растерянно проведя ладонью по волосам. — Мне жаль, что умер такой прекрасный мужчина, великолепный политик и искусный маг. Он же владел многими искусствами: чернокнижие совмещал с целительством, искусство фехтования с ораторством, науку с искренней верой в собственного покровителя. Пусть он и был чудаковатым, временами даже невыносимым, я скучаю по его глупым шуткам и вечным издёвкам.

— И, наверное, по его объятиям, — тихо добавил Артемис, упёршись локтями в колени и свесив кисти. Он рассматривал пол под ногами. — По его губам. — Юноша медленно стянул с правой руки перчатку, открывая взгляду тёмную вязь сосудов, замерших, точно причудливые магические руны. Виолетта дёрнулась, окинула его злым взглядом и сощурилась. Жрец поднялся с кровати, снимая вторую перчатку. — Знаешь, я завидую тебе, — проговорил прорицатель, приближаясь к вампирше, медленно поднимающейся ему навстречу. — Завидую, что могла свободно прикасаться к нему, целовать, обнимать у всех на виду. Завидую, что мне приходилось искать укромные места, чтобы урвать кусочек его любви. Завидую, что ты спала с ним в этой постели без страха быть обнаруженной кем-то ещё. Завидую, что ты появилась в его жизни раньше меня, забрала у меня, его законного, Наречённого. Завидую, что ты выносила ему дочь, подарила ему наследницу, тогда как я мог дать только бастардов, которых бы отправили в Нижний мир. Мне обидно, что он не убрал тебя прочь, когда распинался о своей любви ко мне, — голос Акио дрожал, но он выглядел абсолютно спокойным, и лишь рыжие глаза гневно сверкали в темноте. Липкая паутина окутывала Виолетту. — Если бы не ты, всё бы сложилось иначе, знаешь? Но нет! Судьбе было угодно сделать так. И в какой-то мере я даже рад, что тебе больно. Знаешь, я ведь не единожды уводил его у тебя, он мог проводить со мной многие ночи, не желая возвращаться сюда. Так почему ты?

Леди обнажила клыки, зашипела, но душа её плотно засела в руках Акио, влипнув в смертоносную паутину. Акио приблизился вплотную, провёл кончиками пальцев по её шее, ключицам, погладил по щеке, борясь с желанием стиснуть это горло в пальцах, удушить обворожительную кровопийцу. Но нет, она ещё должна была сыграть свою роль.

— Садись и пиши, — приказал жрец, отходя к окну, и Виолетта покорилась его властному голосу. Как противиться тому, кто запустил свои когти в самое средоточие души, подчинив себе единым взглядом? Как противиться пожирателю душ, опьянённому яростью и горем? — «Я, Виолетта Найтгест, являющаяся леди-регентом чернокнижников, находясь в здравом уме и светлой памяти, по доброй воле назначаю Господином чернокнижников ученика своего покойного мужа, Артемиса Акио. Такова посмертная воля Сириуса Найтгеста IV, такова моя посмертная воля. Покуда моя дочь, Бьянка Найтгест, не пройдёт испытание смертью, его правление будет длиться и оберегать фракцию». Прикладывай кольцо.

Женщина кусала губы, силясь вырваться, освободиться, но тело не слушалось её. Рука с кольцом потянулась к чёрному свитку, а рубин в перстне мягко засветился и коснулся пергамента, оставив яркий характерный отпечаток. Акио кивнул и холодно улыбнулся, даже не оборачиваясь к Виолетте. Как он ненавидел её!

— Возьми свой стилет из-под подушки и ложись, — продолжал командовать прорицатель, стискивая собственные плечи и рассматривая тени чернокнижников, бродящих по стенам. Пусть война и считалась законченной, но не следовало терять бдительность. Тем более сейчас, когда у фракции не было своего Повелителя. Пока что не было. Услышав лёгкий шелест покрывала, Акио бросил взгляд в отражение, посмотрев на женщину, лежащую на постели со стилетом в руках. — Медленно погрузи острие лезвия под запястьем. На сантиметр. Хорошо, умница. Веди вниз, до сгиба локтя. Великолепно, прекрасная работа. Тоже самое со второй рукой.

Артемис медленно обернулся и приблизился к Виолетте, что прожигала его полным ненависти взглядом. Ни вскрикнуть, ни пискнуть не получалось, и полог жреца окутал спальню. Предусмотрительный Серый принц перекрыл все ходы к отступлению и спасению. Мягко обняв рукоятку кинжала поверх рук вампирши, он помог ей установить клинок прямо над ярёмной впадинкой.