И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 158

— Кретин!

Сириус вздрогнул всем телом, поднял на него недоумённый взгляд, едва не разлив вино. Лицо его посветлело, жестокий взгляд смягчился, став таким ласковым и нежным, наполнившись теплотой.

— В чём дело, мальчик мой? — отложив книгу, поинтересовался Найтгест.

— Я искал тебя! — Акио не мог контролировать себя рядом с ним, не мог держать собственные эмоции в узде, а потому кричал, нарушая безмолвие библиотеки. — Ты не откликался на зов. Я думал, что-то случилось.

— В библиотеке невозможно связаться ментально, — осторожно напомнил ему вампир, а затем, схватив юношу за кисть, притянул к себе, усадив на колени. — Ты волновался обо мне? Это очаровательно, Арти.

И, не дав жрецу снова заговорить, поцеловал. Столь крепко и пылко, что на секунду прорицатель возрадовался — стоял бы, непременно упал из-за задрожавших колен. Из последних сил юноша ударил его по плечу, а затем крепко обнял, запустив пальцы в мягкие локоны, чувствуя, как утихает гнев и боль рядом с этим мужчиной. Сириус отставил бокал. Более терпеть он не был намерен. Ладони его скользнули под плащ жреца, забрались под рубашку, оглаживая спину. Акио шумно втянул носом воздух, содрогнувшись всем телом от неизведанного удовольствия, которым отозвались прикосновения вампира. Прежде к нему никто и никогда не прикасался с такими нежностью и напористой страстью, от которых кружилась голова. Он вцепился в руки мужчины в порыве отстранить их от себя, но в этот раз чернокнижник крепко держал свою жертву и не думал отпускать. Поцелуи его становились всё более жадными и требовательными, губы жреца даже слегка побаливали, но отпрянуть не хватало сил. Истосковавшись, изведясь, Артемис откликался, всё теснее приникая к Найтгесту, вжимаясь в него всем телом. Поняв, что сопротивление строптивого прорицателя сведено к минимуму, вампир довольно ухмыльнулся, а затем без зазрений совести запустил пальцы ему в бельё, проведя линию огненного удовольствия от ягодиц к плоти, которую незамедлительно обласкал по всей длине. Жрец зашёлся глухим стоном, впился пальцами в волосы мужчины, не то собираясь оттолкнуть, не то наоборот притискивая к себе как можно сильнее. Сириус опустил поцелуи на бледную шею, прикусил кожу, поддразнил кончиком языка. Пальцы его уверенно ласкали разгорячённый член, срывая с губ прорицателя частые, мелкие вздохи, выливающиеся в тихие стоны. Среди шелеста страниц магических книг, в полумгле, распалённый и неспособный к борьбе, Акио смотрелся весьма органично. Именно таким, по мнению Сириуса, и должен был быть Повелитель жрецов — строгий и ледяной с другими, но в его объятиях раскрывающий свою суть. Оседлавший его колени юноша, дрожащий и, похоже, готовый на всё, несдержанный и податливый — вот, что всегда мечтал видеть вампир. Пусть рассказывает свои сказки о страшном будущем и провидении кому-нибудь другому, пусть обманывает и играет из себя ледышку, но с другими. Сириус сильнее укусил его за шею, позволяя прочувствовать острые клыки, но не прокусывая сосуды. Акио изогнулся, сражённый удовольствием, широко распахнул глаза, понимая, что не может противиться этим властным рукам, жаждет их ласки, как ничего более не желал в своей жизни. Что могло быть лучше и естественней этого обжигающего желания находиться как можно ближе? Но чем сильнее становилось наслаждение, которым укутывал ученика чернокнижник, тем яснее он понимал, что более не сможет его вынести, и от этого колючий ком вставал в горле. Судороги прошлись по телу жреца, он жалобно заскулил, схватив мужчину за плечи.

— Господин, хватит, — взмолился он придушенным голосом, рванулся было прочь, но мужчина держал крепко, перехватив за талию, не давая отдалиться. — Господин!

Найтгест и не подумал отозваться или прекратить ласки, с упоением наблюдая за тем, как мечется и изгибается возлюбленный. Его бы на постель Повелителя, на чёрный шёлк, ласкающий разгорячённую кожу своей прохладой, чтобы после всего оставить у себя под боком, наречь собственным мужем. Юноша вскинулся, задрожал в истоме, стиснул зубы, не давая очередному предательскому стону слиться с воздухом. Сириус плотоядно улыбнулся, ощутив, как расслабилось тело Акио, капли семени на собственной ладони, как он прильнул к нему, пряча лицо на плече у чернокнижника. Вот только странная непривычная дрожь показалась ему неуместной.

— Артемис? — тихо позвал мужчина, попытавшись отстранить от себя ученика, но тот крепко вцепился в него, продолжая мелко содрогаться. Дыхание его стало прерывистым и глухим. — Арти?

Изловчившись, Найтгест подцепил подбородок юноши кончиками пальцев и повернул к себе бледное лицо. Он и сам не понял, что напугало его сильнее: лихорадочный румянец на скулах прорицателя или же слёзы, внезапными ручейками струящиеся по щекам. Сириус знал своего ученика уже несколько десятков лет, и за это время упёртый Акио не проронил ни слезинки, даже если всё было слишком тяжким для него. Мужчина полагал, что это связано с недугом, который когда-то имел над юношей власть, а так же со странным исцелением, обретённым через кровь убитого. Да и сам жрец говорил, что элементарно неспособен на подобную реакцию, но вот теперь вампир чувствовал тёплые капельки слёз на собственных пальцах, когда стирал их бережными торопливыми движениями.

— Я обидел тебя? — ошарашено выдохнул мужчина, не давая жрецу вырваться и убежать. Наверняка ему и самому было тяжко осознавать, что же произошло. — Больно? Стыдно?

Артемис замотал головой и крепко зажмурился, несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, а затем открыл уже совершенно сухие глаза. Удивлённый Найтгест мог только приподнять брови, наблюдая за такими резкими переменами в поведении жреца. Всего несколько мгновений назад тот, кажется, собирался зайтись в истеричном рыдании, а вот уже и дышит ровно, и краснота сошла с век.

— Всё в порядке, — невозмутимо отозвался Акио, закрывшись в своей скорлупе, но в следующее мгновение чернокнижник вновь разбил её вдребезги.

— Идём, — Найтгест подхватил его на руки, забыв и про вино, и про книгу, решив, что сегодня они его волнуют в последнюю очередь.

Акио уставился на него, как на умалишённого, в последнее мгновение успев приманить к себе Лезвие, устроившееся на руках тонкими перчатками. Ватное тело едва ли слушалось и не подчинялось своему законному владельцу, растекаясь по рукам Господина чернокнижника, но напряглось, как заяц перед побегом, когда мужчина отворил двери собственной лаборатории. Резкий запах гари и дым тонкой струйкой повалили из помещения, застилая коридор.

— Это ещё что такое? — ошарашенно прошептал жрец, соскальзывая на пол и замирая в проёме. Лаборатория была в самых настоящих руинах.

— А, это, — Сириус потупился, как нашкодивший мальчишка, чуть не начал водить железным носком ботинка по полу под гневным взглядом жреца. — Эксперимент пошёл не совсем так, как я рассчитывал. И всё рвануло. После этого, собственно, мне и пришлось перебраться в библиотеку.

— Ты не пострадал? — сурово вопросил лекарь, кажется, собравшийся всерьёз осмотреть чернокнижника и выявить все следы и травмы, какие только могли появиться на нём.

— Только моя самооценка, — улыбнулся мужчина, а затем погладил юношу по щеке. — Может, ты уступишь нам на ночь свою лабораторию?

— Нам? На ночь? — щёки Серого принца зарделись, он сделал шаг назад, похоже, неспособный вообразить себе подобное непотребство. Получив утвердительный кивок, прорицатель повёл плечами и отвернулся.

Найтгест было подумал, что тот сейчас сбежит прочь, но почувствовал тонкое плетение колдовства. За годы практики оно стало прозрачным, точно кружевная ткань, искусным и столь нежным, что мужчина даже зажмурился от наслаждения. Определённо, ему стоило становиться и оставаться жрецом, чтобы и дальше творить подобную прекрасную ворожбу. Арка портала появилась из воздуха под чуткими руками Акио, даже несмотря на то, что в замках подобные чары были под строжайшим запретом и блокировались всеми возможными способами. Но Артемис был Повелителем вовсе не за красивые глаза, хотя Сириус бы считал их одной из самых весомых причин для подобного назначения. Они вышли из короткого перехода сквозь ткань мира аккурат перед одной из башен Белого замка. Лютый холод мгновенно схватил их в ледяное кольцо, и Сириус поспешил накинуть подол собственного плаща на плечи ученику. Тот посмотрел на него с саркастичной улыбкой, приподнял бровь, всем своим видом намекая на то, что это не ему стоит отогреваться. Собственно, по иронии судьбы, именно Сириус и заболел после резкой перемены температуры. Его в принципе болезненное тело блаженствовало в жаре и тепле, не переносило холода, тут же давая выступить всем несуразным болячкам смертного. Поделать с этим вампир ничего не мог, лишь поминая собственных бабок и дедов, которые, вероятно, где-то согрешили, раз уж он сам так страдает. Под справедливым и внимательным правлением Артемиса фракция жрецов процветала и зарабатывала не только неплохие деньги, но и прекрасную репутацию. Едва только вступив в свою должность Господина, Акио немедленно провёл несколько возмутительных и дерзких реформ. Теперь жрецы обучались не только мастерству прорицания и целительства, но их так же учили фехтованию, что прежде казалось абсолютным абсурдом. Ну как те, кто предназначен для спасения жизней, будут владеть навыками, направленными на то, чтобы прервать её? Однако стальная хватка и железные доводы смогли убедить Совет и самих жрецов в том, что это необходимость первого разряда. Минувшее тысячелетие оставило множество шрамов на мире, и жрецы могли лишь целить воинов и чародеев, поступающих к ним с тяжкими ранами. Когда же на Белый замок была совершена первая в истории сокрушительная атака, прорицатели могли только защищаться и надеяться на то, что к ним подоспеют. Артемис не желал повторения этой резни, а потому сделал всё возможное, чтобы выучить своих подопечных, сделать из кротких овечек тех, кто способен оскалить зубы. А потому Найтгест поглядывал на редких встречных магов Равновесия с плохо скрываемым любопытством и колющим где-то под рёбрами чувством конкуренции. Так и подмывало поймать одного из них и проверить, чего же стоят целители в бою, но подозревал, что Повелитель жрецов не одобрит подобное поведение. Широкая винтовая лестница, втиснутая между двух стен, казалась вампиру бесконечной и утомительной. Изредка по правую руку мелькали арки, выходящие к поднимающимся гребнями коридорам, столь схожим между собой, будто угодил в зацикленную иллюзию оборотней. В один из таких коридоров и свернул Акио, храня тягостное молчание. О чём думал он в эти мгновения, что тревожило его всё время, пока они добирались до кабинета Господина? По безразличному выражению лица Серого принца вампир не мог разгадать, какие думы терзают юный разум, пусть и желал того более всего на свете. За прошедшее время Акио приноровился прятать собственные мысли и чувства, и зачастую Сириус натыкался либо на ледяную стену блоков, либо на зияющую тишину. Вовсе не поддельную, как то было в первые годы их знакомства. Жрецы не зря слыли беспристрастными судьями и советниками, к чьим словам прислушивался даже Совет, что уж говорить о Повелителях и обыкновенных обывателях. Долгими и упорными стараниями прорицатели достигали покоя, неведомого ни одному из смертных и бессмертных, добивались абсолютной тишины собственного разума, который порой подводил всех. Считалось, что каждый из них слушал собственную душу и Сердце мира, говоря от них. И потому речи жрецов порой казались совершенно безумными и чудаковатыми. Сириус на собственной шкуре знал, что эти маги не будут тратить слова попусту, не будут растрачивать своё могущество по мелочам, хотя, зачастую, именно они и имели главный вес в судьбе мироздания.