И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 142

— Как дела у Мирроров? — поинтересовался Акио к концу пути, когда они уже почти подъезжали к Чёрному замку по торговому тракту.

— Почему ты любопытствуешь? — прохладно отозвался Гилберт, не отрываясь от созерцания пейзажей за окном. — Великолепно.

— Замечательно, — в тон ему ответил жрец, скривив губы. — Несмотря на все твои усилия.

— У тебя есть внук, и его опека — вот, что тебя должно беспокоить, — резко бросил вампир, посмотрев на Акио весьма осуждающе. — А не эти мальчишки. Между делом, твоя холодность задевает его за живое.

— У него есть любовник. И его чувства — вот, что должно его беспокоить, — парировал Артемис, уклонившись от этой темы, но вампир уже завёлся и набирал обороты.

— Чтоб ты знал, — уже повернувшись к учителю всем корпусом, зло процедил сквозь зубы чернокнижник, — он мне уже плешь склевал, потому что ты не уделяешь ему никакого внимания. И меня это выводит из себя, потому что вместо того, чтобы отдыхать со мной, он сидит в далёком тёмном углу и воет на луну!

— Не вижу причин, почему я должен делать иначе. У меня есть свои заботы, и кровное родство не повод обжиматься с каждым встречным Акио.

— Да ты с ума сошёл, пень замшелый, — в сердцах рявкнул Найтгест, сжав кулаки. — Это не какой-то Акио!

— Да ладно? — ухмыльнулся жрец, скосив на него взгляд. — Теперь тебя беспокоит, что его волнует и тревожит? Как это называется?

— Иди к дьяволу, — буркнул мужчина, отвернувшись и выйдя из кареты. Он весь дрожал от злости, а в зрачках пылал алый свет. Акио выбрался вслед за чернокнижником и похлопал его по плечу. — Что ещё?

— Я подумаю над твоими словами. Но ничего не обещаю. Идём, надо заняться Акирой и разобраться с ним. От вашего климата я ужасно себя чувствую. Духота.

— В твои года лютый холод — лучшее, что может быть, — пробормотал себе под нос вампир, затем повёл плечами. Они поднялись в замок и двинулись к подземельям. — По-твоему следует использовать эту вещь?

— Почему нет? — жрец невозмутимо поглядел на воспитанника, затем махнул рукой. — Иди забирай и зови Артемиса. Он займётся устранением.

Вампир растворился в тенях быстрее, чем прорицатель успел договорить, а потому жрец едва слышно усмехнулся. Привязанность Господина чернокнижников к фавориту забавляла его и удивляла, и находиться рядом с этой парочкой иногда было абсолютно невыносимо. Не только потому, что их нежности в два счёта переходили в ссоры и обратно. Глядя на них, Повелитель жрецов испытывал зависть, не мог не скрежетать про себя зубами, однако молча сносил вид двух влюблённых. Пройдя к камере, где держали Акиру, мужчина замер на несколько секунд, затем прошёл внутрь и прикрыл за собой дверь. Пленник сидел у дальней стены на полу, скованный двимеритовыми оковами. Они оплели его, как изголодавшиеся змеи, обхватывая кисти, щиколотки, шею, цепи прижимали его руки плотно к телу, не давая лишний раз шевелиться. Подняв взгляд на вошедшего, изгнанник ухмыльнулся, растянув губы в нелюбезном оскале. На теле его остались следы прежних пыток, не принёсших никаких результатов: ожоги, шрамы, некоторые кости всё ещё не срослись, а под ногтями было черно от запёкшейся крови, некоторые ногтевые пластины отсутствовали совсем, но мужчину это, похоже, мало волновало.

— Что у нас сегодня в меню? — сипло поинтересовался Акира, провожая взглядом прохаживающегося туда-сюда жреца. — Что ещё придумали ваши извращённые мозги?

— Тебя это волнует? — скупо вопросил Акио, останавливаясь и встряхивая рукой.

Лезвие истины замерцало и обрело привычный вид глефы, на которую прорицатель и опёрся, не сводя взгляда с пленника. Тот примолк и сощурился. Даже скованный металлом, ограничивающим магию, он являлся угрозой, и жрец чувствовал прикосновения чужого сознания. Что он пытался там найти, Артемис не знал, однако упрямо держал блок, не давая приблизиться к себе излишне. Он понимал, что каждая мелочь может стать инструментом против них, даже если он не придаст ей значение. А вот заметят ли это Гилберт и младший Акио, оставалось вопросом. Будь здесь Пассиса, процесс стал бы легче в разы, но привлекать этого тщедушного и нежного псионика к пыткам не хотелось. Конечно, Гилберт не единожды настаивал на подобном, но жрец оставался непреклонным и каждый раз находил повод не подпускать Пассису к Акире. Их длительное противостояние во время осады Чёрного замка о многом говорило, однако же прорицатель не желал рисковать лишний раз. Скрипнула дверь подземелья.

— А я могу им что-то сделать?

— Нет.

— Дай хотя бы подержать, козёл!

— Нет.

— А ну дай сюда!

— Не касайся его, альбиносый идиот! Убьёшься!

— Дед, скажи ему, — прибег к последнему фактору Охотник, обиженно воззрившись на Повелителя жрецов. — Он не даёт мне рассмотреть эту штуковину!

— Потому что детям нельзя потакать в подобных вещах, — не моргнув и глазом, отрезал старший Артемис, даже не поглядев в сторону юноши. — И я не дед.

— Пердед, — огрызнулся юноша, скрестив на груди руки и поджав губы. — Сговорились, зануды.

Господин чернокнижников поджал губы, тщательно скрывая улыбку. Его любовник очаровательно злился и каждый раз умудрялся развеселить его своими фразами, а потому мужчина не торопился вмешиваться в разговор двух альбиносов, надеясь услышать ещё что-то забавное.

— Что ты сказал? — ледяным тоном бросил жрец, скосив взгляд на внука и опасно сощурив серые холодные глаза.

— А что, не так что ли? До смертинки три пердинки, — не унимался Охотник, всерьёз вознамерившись довести родственника до белого каления.

— Ты считаешь, что я старый? — приподнял белёсую бровь мужчина, стискивая древко глефы. — По-моему, я не выгляжу на свой возраст.

— Это всё воздействие холода, — парировал младший Артемис, войдя в раж. — Сколько там тебе лет? Восемьсот? Тысяча?

— Тысяча сто восемьдесят девять. Почти в тридцать раз старше тебя. И было бы неплохо, если бы ты относился ко мне с подобающим уважением, мальчишка, — похоже, старший Акио всё-таки оказался задет за живое, пусть лицо его и оставалось непроницаемым, и только серые глаза пылали, как два снежных кристалла. — Потому как мне не составит труда отправить тебя в ту дыру, из которой ты выполз только благодаря мне.

— Джентльмены, пожалуй хватит обменов любезностями, — Гилберт уложил ладонь на плечо притихшему юноше и слегка прижал к себе, приобняв. — Вы жестоки, Артемис. Он же всего лишь шутит.

— А я — нет, — едва не сквозь зубы процедил жрец, буравя обоих тяжёлым взглядом. В подземелье определённо стало сильно холоднее.

— Тьма, кто из вас ещё дитя малое? — выдохнул Господин чернокнижников, покачав головой.

Затем извлёк из одного из многочисленных карманов то, из-за чего весь шум и возник. Резной тяжёлый кулон на толстой цепи из чернёного серебра был усыпан мелкими тёмными драгоценными камнями. Они тускло сверкали в лучах светляков, точно множество паучьих глаз. Время от времени по желобкам-узорам шустро пробегал густой мрак, а обсидианы начинали тускло сиять, переливаясь. От густого чёрного до почти прозрачного фиолетового и синего с тонкими тёмными прожилками. Сила, исходящая от артефакта, манила Охотника и притягивала, вызывая нестерпимое желание немедленно прикоснуться к ней. Он подался вперёд всем телом, впившись взглядом в артефакт и даже протянул руку, но вампир вовремя шлёпнул его по пальцам, поглядев, как на нашкодившего ребёнка.

— Ну неужели, — подал голос Акира, прервав тишину. Взгляды обратились к нему. — А я всё ждал, когда же вы притащите эту побрякушку. Даже любопытно испытать её действие на себе. Сколько вы до этого не могли додуматься? Месяц? Два?

— Это наши личные сексуальные сложности, — прервал его монолог Гилберт, не желавший снова затевать ссоры и давать обоим Акио войти в раж. С них бы сталось зацепиться языками с пленником. — У тебя есть шанс сейчас сказать нам всё по собственной воле. Пока я не лишил тебя всего.

— Вы и так, и эдак заберёте это всё, так к чему мне сейчас упрощать вам задачу и к тому же доставлять удовольствие собственным белым флагом?