И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 108

— Не то чтобы это было взаимно, — даже не пытаясь изобразить дружелюбие или радость, огрызнулся вампир.

— Что ж, видимо, твой ответ ничем не будет отличаться от того, который мне дал Пассиса, — задумчиво протянул Акира, проходя в лабораторию, как к себе домой, и оглядываясь по сторонам с прохладным любопытством. Гилберт вопросительно приподнял бровь, ожидая продолжение. — Он послал меня в эротическое путешествие после того, как я предложил ему союз. Очень жаль. Смышлёный малый был, из него бы вышел великолепный Повелитель.

— Был? — в кратком вопросе Найтгеста послышалась угроза, ярость. Глаза вампира гневно засверкали, и тени в помещении вздыбились, как разозлённые коты. — Что с ним?

— Прилёг отдохнуть в усыпальнице, — холодно улыбнулся Акира, а затем лениво отмахнулся от увесистого удара Найтгеста, нацеленного прямиком в сердце. — Скажи мне, где Артемис? Я чувствую, что он где-то здесь, но этот хитрый демон скрывается от меня.

— Понятия не имею. Надо думать, что изничтожает твоих ублюдков с особым удовольствием.

Вампир снова набросился на элементалиста, но движения казались ему вялыми, заторможенными. Образы расплывались и не желали собираться в единое целое. Он чувствовал себя завязшим в липкой смоле, и чем дольше сопротивлялся, тем сильнее загонял себя в ловушку. Акира наблюдал за попытками мужчины сдвинуться с места и довольно ухмылялся, даже не утруждая себя шевельнуться.

— Эмоции, Найтгест. Они загонят тебя в могилу, как сейчас. Твоя злость и твой страх подвели тебя, — приблизившись к замершему чернокнижнику, холодно обронил изгнанник. Протянув руку, он провёл ребром ладони по груди Гилберта, примеряясь. — Ходили легенды, что, выпив крови из сердца вампира, можно обрести истинное бессмертие, спастись от Увядания души. Как думаешь, правда это или нет? Помнится, твой дед тысячу лет назад боролся с последователями этих идей, но не всех смог спасти. Но, думаю, сейчас мы проверим эту теорию на самом деле.

❃ ❃ ❃

Бой кипел уже много часов. На территории замка царила неразбериха: час назад воздух сотряс могучий рёв, и повсюду воздвиглись тёмные барьеры, отрезавшие и защитников, и нападавших друг от друга. Запертые в магических клетках, они сражались не на жизнь, а на смерть, и некоторые чернокнижники оказывались окружены множеством пожирателей разума. Один против десяти, двое против тридцати. Иным повезло оказаться в большинстве, но и это не всегда спасало. Трупы восставали снова и снова, и это не играло чернокнижникам на руку. Когда активировалась защита Чёрного замка, Артемис едва успел забраться на стену, где битва шла особенно ожесточённо. Здесь барьеров было куда меньше, и при желании их можно было бы миновать, и именно этим он и занимался, выискивая некроманта. Юноша знал, кого ищет, к кому стремится — в воздухе чувствовался запах перетёртых с оливковым маслом костей. Маг даже не думал отправляться в самую гущу сражения, оставаясь в укрытии под пологом леса. Густая тень, оградившая замок от остального мира, поднималась далеко ввысь, и перебраться через неё было бы крайне проблематично. Цепляясь за выдающиеся камни, Акио взбирался на башню лучников, не обращая ни на кого внимания. Разум его был крепко накрепко закрыт, и он уверенно держал оборону, не поддаваясь знакомым чарам. Помимо прочего, он ощущал, что с чужой волей борется и другая, укрывая чернокнижников от могущественного элементалиста. Это был не его бой. Теперь, чувствуя внутри себя силы, он не думал им сопротивляться, позволил истинной сущности вырваться на свободу, и чернокнижники шарахались от серой хвостатой тени, стремительно взбирающейся вверх. Кто-то из элементалистов приметил его и стал прицельно атаковать, надеясь сбить со стены. Огненные шары с рёвом прорезали воздух всего в нескольких сантиметрах от юноши, опаляя чешую и вызывая злость. Забравшись на крышу башни, Акио осмотрелся, затем замер, тщательно принюхиваясь и вслушиваясь. Звуков было слишком много, и они сбивали с толка, но Охотник всегда был прилежным учеником и запомнил все уроки, которые ему преподносила жизнь и учителя. Он обернулся и окинул беглым взглядом территорию замка. Разрезанная барьерами на множество многоугольников, она напоминала пчелиные соты. Над ними парило трое драконов, поливавших пламенем всё без разбора, но рано или поздно их запал кончится, и им придётся спуститься на землю. Какова численность их и врагов, Акио не знал, но полагал, что долго защитники не продержатся, если не прибудет подмога. Отойдя к краю крыши, юноша разбежался и с силой оттолкнулся от черепицы. Крылья распахнулись, перепонки натянулись, загребая воздух. Они не были предназначены для перелётов и полётов как таковых, и с их помощью Акио смог лишь перемахнуть через барьер и спланировать к земле, не напоровшись ни на ветви, ни на стволы деревьев. Сгруппировавшись и кувыркнувшись через плечо, Охотник на бегу поднялся на ноги и рванулся через чащобу к своей цели. Пожиратели разума кидались на него, но ни один не настиг юношу, наткнувшись на смертоносный раскалённый стилет. Все они сейчас совершенно не интересовали Акио, потеряли всякую привлекательность, и он даже не думал вести счёт, сосредоточенный донельзя. Как он и предполагал, в сердце леса расположилась ставка командования на несколько шатров, и бездумные твари шатались вокруг, огрызаясь друг на друга.

— Тори, — прорычал Артемис, откидывая полог шатра в сторону и проходя в круг света от костра. — Здравствуй же. Сколько мы не виделись? Десять лет?

— По мне так и все двадцать, — некромант лениво потянулся, зевнул, но от своего занятия не оторвался.

Артемис был уверен, что никогда прежде подобного не видел: из земли пророс кристалл глубокого сапфирового цвета, ветвясь мелкими шипастыми лезвиями, пульсируя от внутренней энергии. Акио чувствовал, какая сила исходит от него, потому как она оглушала и била по сознанию, заставляя его морщиться и напрягаться. Некромант подпитывался от него и переправлял энергию прямо в своих мёртвых марионеток, не особо смотря на юношу.

— Откажись от своих идей, Тори, — мягко проговорил Охотник, текучей походкой приближаясь к своему учителю. — Акира того не стоит.

— Кроме него никто и не сможет воплотить их. Мило, что ты беспокоишься обо мне, Артемис, но нет.

— Очень жаль, — пожал плечами Охотник, проворачивая в руке стилет и куда решительней приближаясь к магу.

Кристалл зашипел, резко выпустив ещё несколько острых отростков, ринувшихся к сердцу Акио, защищая некроманта. На каждое движение они отвечали своим, не давая приблизиться, и это бы сработало с тем, кому подобное могло навредить. Артемис же рванулся сквозь шипы, накинувшись на Тори, как оголодавший зверь на дичь. Он не знал, как следует действовать, чтобы точно убить некроманта, но полагал, что, лишив его конечностей и головы, достаточно обезопасит себя и запертых в замке чернокнижников. И именно этим он и занялся, отхватывая резкими выпадами стилета шматы мяса. Несколько пожирателей разума ворвались в шатёр и накинулись на Акио, порываясь защитить мага. Полыхнул огненный шар, мазнув раскалёнными языками пламени по шее и плечам юноши. Волосы вспыхнули, и Артемис бы непременно загорелся, но вовремя перекатился по земле, сбив огонь. «Столько лет отращивал. Гилберт будет недоволен», — с досадой подумал юноша, прикусив губу и раздражённо хлестнув хвостом по морде твари. Подумав было укусить его, пожиратель наткнулся на два ряда острых костяных шипов, распоровших его пасть и впившись в нёбо. Дёрнув хвостом и высвободив его из зубов монстра, Охотник покривился, но Тори словно не замечал, что истекает кровью, что рядом идёт ожесточённая схватка, в которой победу, несомненно, одержит Артемис. Он тщательно концентрировался, поглощая и перенаправляя энергию, поддерживая армию Акиры до последнего. И даже тогда, когда голову его отделили от тела, а следом за ней и конечности, пожиратели разума продолжали жить, нападая на чернокнижников. Пусть уже и не так остервенело, не так расчётливо, но число их было слишком велико. Кто-то из магов теней не справлялся, и твари одерживали над ним верх, раздирая сознание на мелкие частички. Акио стёр с лица потёки крови и ссутулился, давая себе короткую передышку. Он не совсем привык к новой ипостаси, распределял вес по наитию, а потому спину нещадно ломило и обжигало болью. К тому же, пусть раны на нём и зарастали благодаря хранителю, но всё же, чувствовать под рёбрами клинок было не слишком приятно. Смерть учителя не принесла юноше ровно никакого удовлетворения, только холодную ярость и понимание, сожаление, что он стал лишь одним из многих, кого Охотник бездумно привёл к могиле. Этот мужчина по мнению Акио должен был умереть иначе: после долгой травли, загнанный в угол и готовый сделать что угодно, лишь бы его оставили в покое, продать собственную душу, чтобы Охотник отпустил его след.