Капля крови и море любви - Сапфир Ясмина - Страница 3

Ненависть, зависть, злоба смешивались с радостью, восторгом, вдохновением. Следом приходило спокойствие, равнодушие – какое-то холодное, словно испытывал их не человек, а некто очень рассудительный, малоэмоциональный. По большей части… Потому что временами это самое ледяное спокойствие взрывалось яркими вспышками ярости, желаний, страстей.

У меня закружилась голова, брусчатка под ногами задергалась, словно я стояла на качелях, и аттракцион стремительно набирал обороты. Небо зашаталось, город закачался следом. Здания так и норовили толкнуть каменным боком, фонари – пнуть тонким металлическим столбом.

Я пошатнулась, оперлась о ближайший небоскреб, зачем-то побрела, держась за стену и тряся головой, не в силах избавиться от наваждения.

Шаг, второй, третий. Я сосредоточилась на движении. Куда – неважно, зачем – неважно, главное не останавливаться.

Метр, другой, третий – и… тишина, спокойствие, ступор.

Эмоции схлынули также резко, как накатили. Я огляделась по сторонам, пытаясь прийти в чувство.

Прямо передо мной сияла белая вывеска: «Капля крови и море любви».

Ого! Интересное заявление. Морковного цвета буквы говорили сами за себя, под каждой согласной были прорисованы небольшие потеки.

Дверь под вывеской выглядела не менее интересно, чем название заведения.

Крепкая, деревянная, с ручкой в виде головы причудливого зверя, похожего то ли на дракона, то ли на чешуйчатого волка с крыльями, она словно прибыла из далекого прошлого. Я так и представила эту дверь у входа в старинный замок, а рядом – дворецкого в строгой, элегантной униформе.

Но ни замка, ни дворецкого не было и в помине.

Передо мной устремлялся ввысь бирюзовый небоскреб и словно мерцал изнутри. Он то вспыхивал, то погасал, то недолго мигал, как испорченная люстра. Занятно.

И вот не успела я так подумать, дверь распахнулась, едва не ударив по лбу. Мда! Всегда пыталась взять себе за правило останавливаться поодаль от дверей. И на тебе! В новом мире чувство самосохранения взяло бессрочный отпуск, вместе с благоразумием. Или так сказались на мне прогулка в пижаме, смена солнечного дня на глубокую ночь, поля – на неведомый город?

Особенно долго рассуждать не пришлось. Из дверей вырвался странный запах железа вперемежку с запахом молока и соленой выпечки. А следом, прямо на меня вывалился детина.

Высокий, очень смуглый, с ежиком черных волос, квадратным лицом и крупными, мясистыми чертами он остановился у входа и принялся беспардонно меня разглядывать. Без удивления, скорее с интересом.

Несколько раз взгляд его останавливался на груди, и я внутренне порадовалась, что надела белье. Сама не знаю, зачем мне это понадобилось к визиту врача. Дома-то хожу без бюстгалтера.

Черный взгляд верзилы словно прилип к груди и медленно, неумолимо просачивался под пижаму. Густые, тяжелые брови незнакомца чуть приподнялись, уголки грубо высеченных губ дернулись вверх.

Что-то в этом мужчине казалось мне очень странным. Нет, не что-то – многое. Бледное лицо, словно совершенно бескровное, особенно на фоне темно-серой футболки, глаза, сверкающие как-то по-особенному, чуть заостренные мочки ушей и запах… От незнакомца разило железом, солью и совершено не пахло потом. При ночной жаре, градусов под тридцать, он не потел вовсе, не смотря на то, что и футболка и угольные джинсы мордоворота были из плотной материи. А еще… еще от него тянуло холодом, как из форточки в зимнюю стужу.

Верзила продолжал на меня пялиться – как-то очень подозрительно, словно планировал съесть с потрохами и косточками. Я совершенно растерялась, не знала что предпринять, пока из дверей не показался еще один мужчина – такой же непонятный, как и первый.

Светло-рыжий, веснусчатый он выглядел нездорово-бледным, даже с серым оттенком. Темно-зеленые глаза изучали так, как изучает богатей кольца в ювелирном магазине – придирчиво, с заметным снобизмом.

Черная джинсовая рубашка рыжего была расстегнута на почти безволосой груди, демонстрируя жилистое, крепкое тело. Черные джинсы висели на мускулистых бедрах.

Второй встречный в новом мире не выглядел таким же человеком-горой, как и первый. Зато казался куда более гармонично сложенным. И пах очень похоже – солью, железом и совершенно не пах человеческим телом.

Теперь мужчины изучали меня вдвоем. Только черноволосый пялился на грудь и бедра, а рыжий почти осязаемо ощупывал взглядом лицо, плечи, шею и вдруг уставился куда-то, за моей спиной. Словно увидел там что-то, о чем даже я сама не подозревала.

Сердце забилось чаще. Внезапно, резко нахлынула паника. Боже! Что я тут делаю? Почему они так смотрят?

Я судорожно огляделась, будто искала помощи.

Прохожие сновали мимо, не обращая на нашу пантомиму у дверей небоскреба особого внимания.

Две очень яркие, изящные девушки, с ногами от ушей и глазами испуганной газели покосились на нас, ухмыльнулись и устремились дальше.

Крупный мужчина, даже мощнее черноволосого, мазнул по нам заинтересованным взглядом темно-карих глаз с золотинкой. Притормозил, и на долю секунды я надеялась – он подойдет, спросит хоть что-то. Незнакомец внушал гораздо больше симпатии, чем двое у дверей. Простые, мясистые черты смуглого лица его очень украшал здоровый румянец. Белая футболка под горлышко и спортивного вида брюки выглядели аккуратно, не по-домашнему.

Незнакомец чуть наклонил голову, поправил рукой густые каштановые кудри и подмигнул мне, словно успокаивал.

Мда. Как тут все странно-то!

Высокая, худощавая женщина, похожая на обычную серую мышку, человека, метнула на меня непонятный, встревоженный взгляд, и поддернула за руки спутниц. Полная, но не бесформенная брюнетка с аккуратным черным каре засеменила следом за ней, звонко цокая золотыми шпильками ярко-алых туфель. Стройная перекисная блондинка, напротив, чуть задержалась, поизучала нашу троицу, но все же отвернулась и двинулась дальше.

А я неожиданно для себя поняла – что еще так сильно удивляло в этом городе!

Начнем с того, что здесь почти не было ни деревьев, ни клумб. Растения зеленели и цвели в гигантских горшках, прямо на улице и в горшках поменьше, за окнами зданий.

И никаких тебе стройных рядов подстриженных деревьев, широких полосок травы вдоль мостовой. Зато вдалеке, за высоким лесом небоскребов, раскинулся пышный парк, с высокими, стройными хвойными, кряжистыми лиственными и сотнями пестрых клумб с причудливыми цветами.

А еще здесь совсем не было традиционных столбов электропередач. Только черные «ноги» фонарей уносились ввысь, увешанные десятками крупных, круглых светильников.

– Ну что ж! Я так понимаю, вы предпоследняя замена нашим беглецам, – я аж вздрогнула, услышав низкий, бархатистый голос рыжего. Он ухмыльнулся – то ли весело, то ли зло. Не знаю уж, что тут ближе. – Раз вас сюда принесло, значит где-то рядом кровный совместимец. Энергией у нас не обмениваются, это в соседнем мире-кармане. У нас только кровью! Так что… Заходи! Разберемся.

Я была уверена, что говорил рыжий на неизвестном языке – немного каркающем, с короткими, рубленными словами. Но понимала я его без труда, как будто всю жизнь общалась на местном наречье. Еще интересней.

Рыжий изобразил картинно-приглашающий жест. Я пожала плечами, обреченно вздохнула и шагнула в здание. Все равно ничего другого не оставалось.

На долю секунды сердце пропустило удар, а потом заколотилось быстрее, словно предвещало беду.

Но стоило сделать пару шагов от порога, меня окутало какое-то безмятежное спокойствие. Неестественное, словно навязанное извне.

Да! С эмоциями творилось что-то очень неладное.

Разберусь! Где наша не пропадала?

Внутри заведение походило то ли на бар, то ли на стриптиз-клуб.

Музыка громыхала так, что поджилки тряслись, запах крепкого алкоголя бил в нос, обжигал язык. Так и хотелось закусить, а потом еще выпить рассола – так, для профилактики похмелья.

Приглушенный свет лился отовсюду, словно струился сквозь стены и потолок. Что интересно, внутри здание не мигало, как снаружи.