Колдовской знак (СИ) - Александрова Евгения - Страница 23

И вот знакомое до боли лицо. Мягкие, смеющиеся зелёные глаза. Любимые. Родные. Нет, всё вранье, самообман. Они пустые, мёртвые, чужие. Её нет. Нет, мертва, убита, бестелесна. Видение из книги нахлынуло снова.

… Джейна обошла толстый ствол сосны, коснулась шершавой коры, сочившейся смолой. Сейчас они наконец увидят её. Как загорятся глаза мамы! Как она бросится ей навстречу. Будет кричать, целовать и восклицать, что быть такого не может. Но Джейна нашла её. Добралась, всеми силами стремилась и добралась...

И снова.

… Как хотелось, до смерти хотелось вытянуть руки, коснуться, ощутить хоть что-то, хоть край её шерстяной юбки, хоть камень под ногами, хоть льющийся с неба дневной свет.

— Мама, — рвались с губ слова, но застревали в бесконечности.

Мама. Бессовестно предавало горло.

Мама. Не слушались губы.

Но не было слёз, не было голоса, не было рук.

Потому что не было её. Здесь. В мире.

Вот её ответ, ради которого она столько шла, ради которого бросила всё и сама бросилась в это безнадежное странствие. Вот он! Она просила — его швырнули в лицо!

Наконец Джейну будто выдернули из кошмара, кто-то похлопал по щекам. Она через силу вдохнула.

— Эй, Джейни! Всё хорошо? — спросил Алекс, встревожено глядя в её лицо.

— Я здесь… — отозвалась невпопад и не узнала собственный голос. Глухой и страшный, как шёпот из видения.

Мертва. Мертва. Мертва. Как гул колокола, как звон гонга из храма на холме. Мертва. Глухой, глубокий звук, расходится кругами в бесконечность. Больше нет её, нигде, в целом мире нет! Никогда не узнать, не понять, не простить. Джейна не чувствовала, как текут слёзы, пока Алекс не опустился рядом: невидящие глаза смотрели на него как сквозь туман. Он мягко обхватил ладонями её лицо, поднимая голову. Джейна только отстранилась, убрала его руки и повторила едва слышно:

— Мертва.

Так слова звучали ещё страшней. Не глядя и не ожидая ответа, Джейна поднялась с колен, медленно и неуверенно, как нескладная, поломанная кукла. Может, и их судьба такая, как показали боги. Все умрут. И он, и она. Просто, бесцельно и без какого-либо смысла. И все будут… мертвы.

Что-то грохнулось рядом. Эрик пересматривал обломки и по-простому отшвыривал мешающие под ногами вещи. Попадись ему под руку чьи-то останки, он и их отбросит с таким же безразличием.

Задыхаясь от поднятой им пыли, Джейна подняла лицо к бледному, будто разбавленному молоком северному небу. В холодном воздухе даже солнечный свет отдавал синевой. Тишина мёртвого города сжималась вокруг.

Джейна побрела вперёд, не глядя в ту сторону, где было больше всего убитых. Редкие облака равнодушно ползли над горами. Над самым высоким пиком, на севере, застряла, как корона, рыхлая белая тучка. Спокойно и сонно она начала расползаться на белые нити.

Вечное небо. Ему всё равно, что происходит под ним, на земле.

Силой воли Джейна остановила жгущие горло слезы, потёрла щеки и тяжело перевела дух. Дышать, надо просто глубже дышать, она уже не маленькая девочка, чтобы бессильно рыдать и всхлипывать. И она жива и не умирает, как Эрик. Джейна оглянулась. Эрик с Алексом что-то искали в руинах, вяло переругиваясь. Они как три несчастные калеки, три потерянные, заблудившиеся души. Знаменитый капитан, бравый матрос, она сама — та, которая должна была стать Серой — теперь простые бродяги.

И рассчитывать больше не на кого, кроме себя. Зато противоречивые чувства, душившие по пути сюда, расстаяли, словно та туча над горой. Нет больше сомнений, не надо выбирать, где оставаться. Только снова вперёд… в неизвестность. Ведь надо куда-то идти. Раз они ещё живы — надо куда-то идти.

Эрик не сдержался и саданул ногой в основание колонны. Тысяча тупых акул! Зря только потратили время, чтобы притащиться сюда. Время, которое уходило, как воздух у нырнувшего на глубину.

Голод грыз изнутри хищным зверем, изматывающе ныла голова. Надо что-то делать, пока их не обнаружили по следам. Наверняка за староверами теперь тоже охота, и они запросто ткнут, в какой стороне скрылись трое преступников.

Алекс вдруг отвлёкся от разглядывания очередных руин, взял Эрика за руку и развернул её к себе, изучая плетение линий на предплечье. Потом скрылся в доме, от которого остались разве что полторы стены да часть потолка.

Эрик с опаской зашёл следом. Казалось, тронь — и стены из белого камня рухнут прямо на голову. Алекс рылся среди разбросанных обломков и вещей, но без видимого успеха.

— Что ты ищешь? — спросил Эрик. — Может, пойдём уже? Здесь нет живых, какой толк? Напрасно сюда тащились. Я жутко голоден.

— Ты хочешь просто пузо набить или всё-таки спасти свою жизнь? — сощурился Алекс.

— Хороший вопрос! — Эрик раздражённо зашагал по комнате. — Сейчас я даже затрудняюсь на него ответить.

— Проклятье. Всё забрали. Ещё бы… теперь ясно, откуда у Эвана такие сокровища.

— Какие такие сокровища?

— Книги, — снисходительно объяснил бывший капитан, обрушив очередной завал. — Древние книги и дневники дарханов.

Понятно. Здесь точно нечего больше делать. Эрик выбрался на улицу, оставив Алекса одного. Куда делась Джейна?

Ноги сами привели к площади, которой меньше всего коснулись разрушения. Да там и нечему было рушиться. Дома расступились, открывая круглую площадку. Камни под ногами были расчерчены, словно кто-то рисовал по ним как веткой на песчаном пляже. Расходились из центра в четыре стороны изогнутые линии.

Эрик проследил за одной из них взглядом и уткнулся в стену ближайшего к площади дома, прямо перед которой стоял высокий каменный идол. Снова это лицо! Но на сей раз старец был в гораздо лучшем состоянии. Забавно. В заброшенном городе, пережившем, судя по всему, ожесточённую бойню, статуя сохранилась, а в обжитом и мирном Дакарисе была истёрта и почти разрушена, словно по ней били кувалдами.

На другом конце площади спиной к нему застыла высокая и хрупкая фигура Джейны, зачарованно разглядывающей идола. Эрик подошёл ближе.

— Пугает, да?

Джейна вздрогнула и обернулась. Мокрые глазищи на пол-лица, покрасневший кончик носа, по щекам подсохшие полоски от слёз, но всё равно она показалась хорошенькой. Трогательная крошка, во что только ввязалась... с его-то подачи.

— Немного, — Джейна обхватила плечи руками и как-то судорожно то ли вздохнула, то ли всхлипнула.

— Ты-то чего... — Эрик стиснул Джейну за плечи и легонько потрепал по макушке.

И тут же почувствовал боль, затопившую Джейну целиком. Что-то её явно добило. Ох, иногда бы не ощущать всего этого. Хорошо, потока слёз не случилось — в этот раз рубашка, теперь уже от ивварского мундира, осталась сухой.

Джейна закусила губу и безжизненно забормотала:

— Она была здесь. Мама. Погибла здесь. Я видела всё это. Не знаю как. Я зря шла, всё было зря.

— Эй! А я думал, ты тут по мою душу плачешь. — Эрик фыркнул и добавил серьёзней: — Зато сама ещё жива и в себе, не то одурманили бы как Тиану. И молилась бы несуществующему Покровителю...

Воспоминания о Тиане неожиданно кольнули где-то под сердцем. Слишком ярко возникли, как раньше не бывало. Ночь перед рассветом, тихий шёпот, медовые кудри, рассыпанные по серому плащу, — на миг они затмили собой руины белого города. Эрик тряхнул головой. Да что с ним происходит?

Он осмотрелся кругом и рассмотрел остальных богов, к каждому из которых вела одна из линий. Идолы были разного роста. Ойгон, если он верно запомнил, — самый маленький. За ним Кими и Метта.

— Наши духи не такие, — зачем-то заговорил про них Эрик, изучая лица Четырёх. — Не все, конечно, из них добрые, некоторые опасные и злые, но эти всё равно не такие… непреклонные, как эти. Человечнее, что ли. Мой отец частенько молился духам дождя и земли, просил хороших урожаев. А мать когда-то заклинала духа леса хранить и защищать меня… — Эрик помрачнел. — Но думаю, то, что я ещё жив, это только моя заслуга.