Поцелуй победителя - Руткоски Мари - Страница 60

Над пляжем поднимался черный дым. Первые валорианские шлюпки подошли берегу. Солдаты спрыгнули в воду, повели на берег лошадей. Еще немного — и потащат пушки.

— Разнести их в щепки! — крикнул Рошар.

Снаряды уложили первые ряды врагов. Но подошла вторая волна, затем третья, и наконец валорианцам удалось выкатить на песок пушку. Целый стрелковый фланг превратился в дымящееся кровавое месиво.

Конь Арина встал на дыбы. Арин вжался в седло, сдавил бока лошади коленями, чтобы не натягивать повод, и заставил животное опуститься, покориться. Но даже успокоив жеребца, Арин уже не мог быть уверен, что тот его не подведет. Но тут раздался звук, такой тихий, что Арин не понимал, как вообще его расслышал в адском шуме: Кестрель вздохнула.

Он посмотрел на нее. Ланс, великолепный, спокойный боевой конь, ни разу не пошевелился. Как и Кестрель. Но Арин видел, как напрягся каждый мускул на ее побледневшем лице, глаза казались огромными и бездонными. «Прошу, — взмолился Арин, — защити ее». Бог смерти усмехнулся: «Если она не верит в меня, как же мне поверить в нее?»

Генерал высадился на берег. Арин увидел его. Кестрель тоже. Несколько колонн валорианцев двинулись от воды к пляжу. Рошар приказал авангарду атаковать. Смерть схватила Арина зубами за шкирку, как кошка хватает котенка. «Возможно, я одарю ее той же наградой, какую приберег для тебя», — промурлыкал бог.

Сердце Арина громко застучало. Кровь быстрее побежала по венам. Он потрогал горящую кожу. Ему казалось, что на пальцах останется кровь. Но нет, ничего. Влажный ветер дул в спину. Конь дрожал под седлом. Прогремела пушка, и животное вновь встало на дыбы, испуганно заржав. Потом конь рванулся вперед, в авангард, прямо на валорианцев.

Кестрель потеряла Арина. Впрочем, ей начинало казаться, что она вовсе потеряла зрение. Пушки притихли. Два авангарда столкнулись. В первых рядах полилась кровь. Лица людей превратились в уродливые маски страха и ненависти. На глазах у Кестрель кому-то оторвало руку. Другого скинули с коня на песок, прямо под копыта. Но хуже всего было то, что она не видела Арина. Где же он?

Ланс продолжал неподвижно стоять на месте, словно изваяние. Кестрель поняла, что тоже сидит в седле не шевелясь. Одной рукой она так сильно сжимала меч, будто стремилась раздавить рукоять. Кестрель — с мечом! Она же не умеет толком с ним обращаться. В душу, извиваясь змеей, скользнул ужас.

Валорианцы пока не прорвали первые ряды. Использовать артиллерию в таком бою было нельзя: попадешь по своим. Еще немного, и враг доберется до Кестрель. А впереди, возможно, уже случилось то, чего она боялась больше всего. Кестрель только сейчас осознала свой самый большой страх. Увидеть опустевшие глаза Арина, его тело, истекшее кровью. Кестрель пришпорила Ланса и рванулась в первые ряды.

Арина едва не скинули с лошади. Валорианец налетел на него, удар пришелся в нагрудный доспех. Арин втянул воздух сквозь зубы. Похоже, ребро треснуло. Но крови не было. На секунду он растерялся, не понимая, что делает, с кем сражается. Арин обратился к своему покровителю с вопросом, который даже не успел сформулировать. Если бы он нашел время подобрать слова, то спросил бы, в чем заключалась дарованная ему милость. Может, в том, что Арин прожил так много? Двадцать лет — лучше, чем девять. Или Арину позволили умереть сейчас, в бою, а не какой-нибудь более страшной смертью? Неужели он наконец-то обретет дом в жилище богов, где ждут его мать, отец и сестра? Арина охватило чувство одиночества и тоски. Да, наверное, об этой милости и говорил бог. Награда — в обещании: последнее мгновение в этом мире будет сладким, как любовь.

Но Арин не мог ни подумать, ни понять этого. Вопросы сжались в крохотную точку, в которой сошлись страх, надежда и облегчение. Твердый железный шарик на кончике булавки.

Проклятая скотина. Жеребец не слушался. Как ни странно, Арин не беспокоился, что конь его погубит. Вдруг меч вспорол живот противника. Арин не понял, как это вышло. Как его клинку удалось пробраться под доспехи валорианца? Невозможно. Но Арин сам видел, как из раны потекла густая кровь. Он добил врага.

«Обрести дом, — задумчиво произнес бог, который сумел выхватить булавку из сердца Арина, превратить ее в перышко и, проведя острым ногтем, отделить волоски. — Думаешь, это я назвал наградой? Этого ты хочешь? Ох, Арин. Ладно же».

Кестрель не понимала, почему на нее никто не нападает. Потом сообразила и почувствовала себя глупо, хоть и была благодарна. Доспехи. Валорианская внешность. В армии Рошара знали ее, помнили Ланса. Но и валорианцам казалось, что она — одна из них. Конечно, если бы кто-то задумался о том, откуда она появилась, то заметил бы странности. Но никто не задумывался. Люди вокруг умирали, резали друг другу горло, по самую рукоять вонзали мечи в чужие тела.

Кестрель ехала между валорианцами, дакранами, гэррани. «Привидение». Да. Ее не существовало. Даже когда на щеку брызнула чужая кровь, все казалось ненастоящим. Кестрель никто не трогал.

Вдруг она увидела Рошара, который выбил меч из рук соперника, ударил его щитом в лицо, полоснул клинком по шее. Потом принц сжал бока коня коленями, уходя от падающего тела, развернулся и увидел Кестрель.

— Где Арин? — прокричал он.

Она не могла выдавить ни звука.

— Не знаю, — наконец произнесла Кестрель хриплым шепотом. Даже если бы Рошар стоял ближе, он не расслышал бы.

Зато услышал всадник рядом с ней. Валорианский офицер. Он заметил взгляды, которыми обменялись Кестрель и принц, услышал дакранскую речь. Его конь ударил Ланса плечом. Валорианец протянул руку и схватил Кестрель за шею.

— Разведчица? — Он оскалился, глядя на Кестрель со злобным прищуром. — В авангарде? Назови свой полк!

Она лишь хватала воздух ртом.

— Предательница. — Офицер выбил меч из ее ослабевшей руки.

— Кестрель! — раздался крик Рошара.

Он был слишком далеко. Задыхаясь, Кестрель продолжала смотреть в глаза валорианцу, шепча слова, которых он не слышал. Офицер наклонился к ней, слегка разжав пальцы. Тогда она выхватила кинжал и вонзила в незащищенную подмышку.

Враг издал хрип, выпуская Кестрель. Она выдернула кинжал и вонзила ему в горло. Валорианец повалился на нее, заливая кровью, его клокочущее дыхание обожгло ухо. Кестрель, с трудом держась в седле, пыталась спихнуть с себя закованное в доспехи тело. Но вражеский конь уперся, а сам валорианец вцепился в Кестрель. В его гаснущих карих глазах еще горел огонь ненависти. Собрав последние силы, он свалился на песок, не разжимая рук, утаскивая Кестрель за собой.

Конь у Арина был никудышный, но без него пришлось бы еще хуже. С седла легко рубить направо и налево. Граница между армиями стиралась. Кестрель, должно быть, осталась сзади. Валорианцы скоро доберутся до нее. «Держись ко мне поближе», — велел ей Арин.

Тревога нарастала, распаляя злобу. В глубине души он ужасался собственной жестокости, но по большей части испытывал удовлетворение. То, что он с радостью убивал врагов, тревожило, но не в такой степени, чтобы испортить удовольствие. Однако все перекрывал другой страх. «Держись ко мне поближе».

Арин повернул коня. Что, если не удастся ее найти? Дальше, еще дальше. Валорианцы уже прорвались туда, где он оставил Кестрель. Легкие сжались. «Где?» — потребовал ответа Арин. «Кто? Генерал? — насмешливо переспросил бог смерти. — Позволь указать тебе путь…» Нервы Арина звенели от напряжения. «Открой глаза, — сказала смерть. — Смотри, мой милый, и тогда увидишь». Неподалеку Арин заметил Ланса, который стоял неподвижно, как скала посреди бурлящего моря битвы. Всадника на нем не было.

Песок набился в рот. Кестрель закашлялась и сплюнула. Она увязла и никак не могла спихнуть с себя придавившее тело валорианца, приподнять, упершись локтями в землю. Рукам не хватало силы. Кестрель видела мутное небо. Совсем рядом стоял Ланс. Она снова попыталась скинуть с себя офицера, но броня на нем была слишком тяжелой. Кровь текла и текла и пропитала одежду Кестрель насквозь. Вокруг царил хаос. По позвоночнику пробежала дрожь. Кестрель в панике забилась, изо всех сил пытаясь высвободиться. Наконец она закричала.