Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 61

Амалия побледнела. Император, ругнувшись, усадил ее на диван.

— Успокойтесь, — приказал он, — Вам же сказали, что это кто— то из слуг!

— А сам зверь? — прошептала она, — Где он? И где сама Лиззи?

— Оборотня мы не нашли, — Вельзеер виновато посмотрел на Рудольфа, — Похоже, пока мы ломали двери, он ушел. Я приказал ловчим еще раз прочесать весь парк.

— Хорошо. Надо попробовать допросить мертвого.

— Я как раз собирался это сделать. Желаете присутствовать при допросе?

— Да, — император вновь обратился к Амалии, — Мне придется покинуть вас на некоторое время. Могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие?

— Вы собираетесь пойти туда?

— Мне нужно это сделать. Допросив этого мертвеца, мы, наконец, проясним немало тайн.

— Я пойду с вами, — девушка встала, но Рудольф покачал головой:

— Это исключено. Вам лучше остаться здесь.

Амалия с отчаянием посмотрела на него.

— Я сомневаюсь, что выдержу ожидание без вас, — тихо призналась она, — Рудольф, прошу вас, не ходите…

— Вы готовы пожертвовать сестрой?

Вопрос застал её врасплох. Амалия беспомощно огляделась, но все делали вид, что не слушают её разговор с императором. Ей вспомнилась Лиззи, как она смеялась, качаясь на качелях в парке у них в имении. И потом как спокойно она заявляла, что готова стать любовницей императора.

— Да, — выдохнула девушка, — Если это поможет удержать вас!

Император изумленно посмотрел на нее, затем приподнял за подбородок и, игнорируя всех, легко поцеловал в губы.

— Я буду осторожен, — пообещал он, — Это всего лишь допрос, как и тот, на котором вы присутствовали. Эдмунд, идем!

Адъютант ободряюще улыбнулся Мари и вышел. Амалия проводила их взглядом, затем прошлась по комнате и буквально рухнула на диван. Почему— то ей казалось, что, выйдя из комнаты, Рудольф подвергнет себя опасности, впрочем, это просто могли быть нервы.

— Мари… — она осеклась, вдруг заметив в глазах фрейлины отражение её собственного отчаяния, — Господи, хоть бы все обошлось…

— Император сказал, что это всего лишь допрос…

— Да… Я надеюсь на это, — отозвалась Амалия, — Но они ведь не нашли оборотня.

Мари снова вздрогнула, вспомнив оскал и тягучую, капающую с клыков слюну, осенила себя знаком четырехлистника и прошептала молитву. Амалия присела за стол.

Время тянулось невыносимо медленно. Обе девушки то и дело поглядывали на бронзовые часы, стоявшие на каминной полке: женская фигурка, держащая в руках кувшин. Стрелки, казалось, замерли, можно было подумать, что часы сломались, если бы не секундная, неумолимо отсчитывавшая время. Пять секунд, десять, пятнадцать…

Не выдержав, Амалия вновь вскочила и закружила по комнате, она хотела помолиться, но вдруг поняла, что забыла все слова. Мари, напротив, сидела, низко склонив голову, и рассматривала узоры на столешнице. От этой позы веяло такой покорностью, что Амалии захотелось закричать, чтобы хоть как— то встряхнуть фрейлину. Она с трудом сдержалась.

— Нет, это невыносимо, — наконец пробормотала девушка, вновь вскакивая и начиная кружить по комнате. За шорохом юбок она не услышала шум, двери распахнулись, и император вошел в комнату. От нее не укрылось, что император очень бледен, как если бы увидел призрака.

— Вы нашли её? — Амалия бросилась к жениху и вдруг остановилась, заметив, что он как— то напряженно смотрит на нее, — Что с ней?

Рудольф вздрогнул, словно выныривая из своих мыслей.

— С Элизабет все в порядке. Она оказалась запертой в одной из кладовок. Во всяком случае, именно это мы и будем говорить всем, — он бросил взгляд на Мари. Фрейлина послушно кивнула.

— Она в порядке? Я могу увидеть ее?

— Придворный целитель осмотрел ее, она спит, — коротко проинформировал он, — Надеюсь, что проспит до утра.

— Но кто ее запер?

— Лакей.

— Зачем? — изумилась Мари. Император устало посмотрел на нее:

— Хотел устроить очередное жертвоприношение. Это он вызвал ту самую бурю.

Девушки ахнули.

— А… зверь? — спросила Мари.

— Его ищут. Думаю, к утру все будет кончено.

— Но… кто это? — непонимающе произнесла Амалия, — Рудольф, кто этот лакей? И почему зверь появился во дворце?

Император замялся, взглянул на Мари, затем кивнул на дверь:

— Нам лучше пройти в мой кабинет. За свою фрейлину можете не беспокоится, Эдмунд вот— вот появится, а за дверями стоит охрана.

На дожидаясь ответа, от направился через покои императрицы, Амалия, переглянувшись с Мари, последовала за женихом.

Он остановился в своей спальне, задумчиво посмотрел на портреты, висевшие на стене, словно увидел впервые:

— Надо распорядиться убрать их.

И вновь зашагал вперед. Лишь в гостиной он вдруг остановился, так что Амалия почти налетела на него.

— Рудольф, да что происходит! — забыв о приличиях, она притопнула ногой, — Вы пугаете меня!

— Здесь есть тайный ход. Лакей, тот самый, который умер, знал об этом.

— Это он подсыпал вам яд?

— Не поверите, это сделала графиня Ольшанска, — Рудольф усмехнулся, — Она только и ждала повода отомстить, а лакей воспользовался этой ненавистью.

— Но какую цель преследовал он сам?

— Хотел сокрушить Лауфенбургов, — Рудольф вздохнул, — Амалия, императрица…

Шорох за его спиной прервал рассказ. Девушка с изумлением увидела, что часть стены словно проваливается.

Император обернулся и сразу попятился, закрывая собой Амалию. Выглянув из-за плеча жениха, девушка увидела, что из темноты проема в комнату выходит мужчина. В его руках был пистолет, направленный на Рудольфа.

— Магия вам не поможет, Ваше Величество, — вежливо, но твердо сказал он, — Так что даже не пытайтесь.

Рудольф послушно скинул почти заклинание с руки, растворяя его в воздухе.

— Граф Сиверз! — изумленно воскликнула она, узнав посла Северного королевства, — Что вы здесь делаете?

— Доброй ночи! — вежливо, почти приветливо, поздоровался он, — Осторожно, Ваша Светлость. пистолет заряжен, и я не советую вам делать резких движений, иначе кто-нибудь может пострадать.

— Сиверз, вы осознаете, кому угрожаете? — буквально прорычал император.

— Поверьте, я искренне сожалею об этом, и, если бы не исключительные обстоятельства, я, разумеется не стал бы обострять политическую ситуацию, — голос звучал с издевкой.

Император взмахнул рукой, прерывая его речь:

— Как вы узнали про ход?

— Графиня Ольшанска любезно рассказала мне о нем. Она очень привязана к дочери.

— Которая является любовницей вашего отца, да, я слышал, — дерзко усмехнулся император.

— Дочь графини соблазнил ваш кузен, — обманчиво-мягко поправил его граф.

— И поэтому она ненавидит Лауфенбургов! Сиверз, на вашем месте я бы задумался — графиня может иметь зуб и на вашего отца!

— Для этого она слишком одержима местью вам, — отмахнулся тот, — Гибель Лауфенбургов, вот что ее заботит!

— А вы решили ей помочь и убить меня?

Граф рассмеялся:

— Убить? Какая глупость!

— Тогда зачем вам пистолет? — Рудольф вновь взглянул на темное дуло, — Я полагаю, пуля серебряная?

— Конечно. Я знаю о звере.

— Вы знаете, кто это? — Рудольф чуть прищурил глаза, словно пытаясь прочитать мысли своего собеседника, Тот покачал головой:

— Нет. А вы?

— Догадываюсь.

Амалия с недоумением слушала этот диалог. Рудольф был так спокоен, словно вел беседу на очередном приеме, а не под дулом пистолета, заряженного серебряной пулей, перед которой бессильна любая магия. Сама девушка стояла за спиной жениха, и старалась даже не шевелиться, чтобы ненароком не спровоцировать выстрел.

— Хотя еще днем я думал, что зверь — это вы, — продолжил император.

— Я? — изумился Сиверз, — С какой стати мне оборачиваться и бегать по вашему парку?

— Но вы, как вы сами выразились, бегали по городу. Убийство Герольда дело ваших…клыков?

— Возможно, а, может быть и нет. У вас нет доказательств.

Император криво улыбнулся: