Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 51

— Взаимно, мама, — отозвался тот, — Ты верна своим привычкам!

— Разумеется, — согласилась та, — Привычки — единственная вещь на свете, которой следует хранить верность! Но, чем обсуждать мою дурную склонность, расскажите, как все прошло!

— Ужасно! — император сел в кресло и с видимым наслаждением вытянул ноги, — Меня опередили, Лилиана уже знала о смерти газетчика и все это время прорыдала на моем плече.

Его невеста невольно напряглась, но постаралась скрыть это, понимая, что сейчас не время для сцен.

— Вот как? — баронесса бросила на Рудольфа проницательный взгляд, он сделал вид, что не заметил его. Император вообще выглядел очень раздраженным. Поняв это, хозяйка дома вздохнула и позвонила в колокольчик:

— Принесите коньяк. Тот самый, для особых случаев! — приказала она лакею. Рудольф усмехнулся:

— Раньше вы говорили, что не стоит тратить на меня столь драгоценный напиток!

— Раньше, мой мальчик, вы не были императором! — отрезала хозяйка дома. Он расхохотался:

— Еще чуть— чуть, и я решу, что быть венценосной особой не так уж и плохо!

— Должен же был кто— то подсластить пилюлю! — баронесса подмигнула и обратилась уже к сыну, — Эдмунд, я знаю, что ты не слишком жалуешь спиртное с утра, но все равно, будь добр, разлей напиток по бокалам!

Её сын молча исполнил приказ, после чего отошел к окну. Амалия заметила, что он все время задумчиво смотрел на Мари, словно решая, что-то для себя.

— Теперь я готова слушать, — баронесса на правах хозяйки дома первой взяла бокал. Рудольф вздохнул:

— Думаю, Амалия уже рассказала про газетчика. Как я не торопился поговорить с Лилианой, когда я вошел, в её доме царил форменный переполох, а сама она рыдала на кушетке, и, могу поклясться, её слезы были настоящими. Как я понял из ее несвязных восклицаний, рано утром она получила анонимное письмо с предупреждением.

— Похоже, мой мальчик, кто— то хорошо играет на опережение! — заметила женщина. Император вновь пригубил коньяк:

— Это я уже понял.

— Что сказала Лилиана? — напомнила ему невеста. Слова вырвались сами собой, но Амалии это было действительно важно.

— Ничего, — Рудольф поморщился, — Просто повисла у меня на шее, рыдала и кричала, что боится за свою жизнь…

— Немудрено…

— Она просила разрешения уехать.

— Вот как? — баронесса посмотрела на сидящего перед ней мужчину, — и ты позволил?

— Я? Нет. Приказал ей остаться, — он усмехнулся, — Не думал, что она знает такие слова. Поверьте, она дала бы фору любой рыночной торговке!

— Рудольф! — Амалия едва заметно кивнула на покрасневшую фрейлину. Тот виновато улыбнулся:

— Мари, простите! Не обращайте внимания, я действительно устал!

— Всегда неприятно, когда члены твоей семьи замешаны в скандале, — тихо сказала девушка.

— Скандала не было. Ваша тётя, поняв, что ни слезы, ни ругань на меня не действуют, достаточно быстро прекратила истерику, но, к сожалению, дельного ничего и не сказала…

— Стало быть, она не знает откуда Герольд получал деньги… — произнесла баронесса.

— Или не желает говорить, — отозвался ее сын.

— Она опасается за свою жизнь, — пояснил император, — И, как мне показалось, не на шутку напугана всем этим.

— Возможно, — хозяйка дома задумалась, потом вновь взглянула на Рудольфа, — И что вы собираетесь делать?

— По— моему это очевидно, — он оставил бокал, — Я уже дал указание проверить все счета газетчика, хотя сомневаюсь, что там найдется зацепка. Скорее всего, в банк приходили разные люди и просто клали деньги на счет. Во всяком случае, я бы поступил именно так.

— И мы опять в тупике, — заметил барон.

— Увы, мой бедный Эдмунд, — отозвался император, вновь беря бокал, — Что означает очередную бессонную ночь…

Амалия вздохнула. Пользуясь тем, что никто не требовал от нее участия в разговоре, она задумчив вспоминала все события. Баронесса была права, заговор был составлен так, чтобы любой ценой удержать Империю от выхода к морю.

— Рудольф, нам надо пожениться! — слова вырвались сами собой. Амалия сказала их достаточно громко, чтобы присутствующие их слышали.

Император, как раз делавший глоток, поперхнулся и закашлялся, Мари изумленно вскрикнула, а баронесса с сыном переглянулись.

— Оригинально, — заметила баронесса, вновь закуривая очередную папиросу, — Впервые при мне делают предложение столь экстравагантным способом…

— Вы не поняли, — Амалия слегка покраснела, — Это поможет устроить ловушку! Те, кто затеял все, ждут, что мы отложим нашу свадьбу.

— Откуда такие выводы? — барон слегка подался вперед. Амалия пожала плечами:

— С того самого момента, как я приехала сюда, события складываются именно таким образом, начиная от гибели императора Франца и заканчивая сегодняшней ночью.

Мужчины переглянулись, пытаясь вспомнить последовательность событий.

— Амалия права, — заметил барон.

— Действительно, — Рудольф задумчиво посмотрел на невесту, — Странно, что мы с Эдмундом до этого не додумались!

— О, вы просто никогда не размышляли о невозможности этого союза, — отмахнулась его невеста и слегка покраснела под пристальными взглядами присутствующих. Эдмунд спохватился и тут же обернулся к Мари, спрашивая, как она провела эту ночь, та уверила, что все прекрасно и выразила сожаления, что побеспокоила хозяйку дома. Баронесса тут же принялась уверять, что рада оказать гостеприимство. Все трое оживленно переговаривались, давая возможность Рудольфу поговорить с невестой.

— Так значит вы размышляли? — вкрадчиво спросил он, отставляя бокал. Амалия бросила быстрый взгляд на хозяйку дома, слишком оживленно дискутирующую со своим сыном, и вздохнула:

— Признаться, да.

— И могу я поинтересоваться, в какой момент вы начали размышлять?

— Сразу же после нашей первой встречи, — она запнулась и продолжила, — Вы были так грубы и циничны, что жизнь с вами не представлялась мне возможной.

Император усмехнулся, а потом с нежностью посмотрел на зардевшуюся невесту.

— Тогда я был слишком зол, к тому же из сообщений, которые пересылала графиня Ольшанска, моя невеста представлялась мне достаточно циничной и корыстной особой, — пояснил он, — Я рад, что старая карга ошиблась.

— Графиня Ольшанска писала на меня доносы? — громко ахнула девушка. Баронесса хмыкнула, Рудольф кивнул:

— Насколько я знаю, да, хотя сомневаюсь, чтобы ей кто— то давал такое указание.

— Странное рвение, учитывая, что её дочь… — Амалия задумалась, — Рудольф, вы же говорили мне, что ее дочь выдали замуж и она уехала в Северное королевство? Что с ней стало?

— Понятия не имею.

Они говорили в полный голос, что послужило для остальных знаком, что можно вмешаться в беседу.

— Я слышала, что она была представлена ко двору, и у нее появился знатный покровитель, — сказала Мари, — Моя мать как— то обсуждала это с одной из своих подруг на недавнем балу.

— И вы подслушали? — поинтересовался Рудольф

— Я сидела рядом с ними, поскольку никто не пригласил меня на танец, — спокойно пояснила фрейлина.

Рудольф улыбнулся:

— Тогда приношу вам свои извинения, Мари, кажется, я был бестактен!

— Покровитель? — баронесса презрительно поморщилась, — Впрочем, куда мать, туда и дочь!

— Да, я слышал это. Покровитель — кто— то из родственников нынешнего короля, — её сын нахмурился и пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя, — Кажется, герцог Сэнфолк.

— Сам? — ахнула баронесса, — Однако… старику около семидесяти…

— Первая жена императора Франца, Сесилия, была старшей дочерью Сэнфолка, — заметил Рудольф, пытаясь не дать разговору уйти в другое русло.

— Младший сын, Сэнфолка, граф Сиверз, сейчас направлен к нам послом, — подхватил Эдмунд, — Он прибыл за две недели до крушения яхты.

— Думаешь, он замешан? — насторожился император. Его адъютант покачал головой.

— Нет. Не думаю. Во всяком случае, не лично. Сиверз — хитрая лиса, но никогда не одобрял методов отца, считая их пережитком прошлого. Но вполне возможно, что шаман находится в его свите. Кстати, в роду герцога были оборотни…