Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 42

— Нет, — Амалия вырвалась и отскочила, выставила вперед руку, словно это могло удержать мужчину, — Пожалуйста, не надо… не заставляйте меня жалеть…

Она чуть не плакала. Император тихо ругнулся и вновь шагнул к невесте. Она обреченно смотрела на него, на ресницах повисли слезы.

— Прости меня, — он прижал ее к себе, пытаясь совладать со своими желаниями, сердце колотилось будто бешенное. Девушка этого не заметила, замерев в его руках точно птичка, — Я просто схожу с ума по тебе…

Она недоверчиво посмотрела на него, основа стремительно прижалась к плечу, но Рудольф все равно успел заметить, что ее глаза были полны слез.

— Ну что ты, — прошептал он, совершенно растерявшись, скорее, оттого, что она пытается скрыть рыдания, чем от самих слез: как правило, женщины охотно прибегали к этому способу, когда надо было разжалобить мужчину.

— Из… извини, — слегка успокоившись, Амалия совершенно неромантично шмыгнула носом, — Обычно я не плачу…

— Обычно? Амалия, неужели ты так часто целуешься с мужчинами? — пошутил император, все еще чувствуя свою вину.

Девушка вздрогнула и с негодованием посмотрела на жениха. Он улыбался, явно подшучивая над ней. Это разозлило её:

— Вы прекрасно знаете, что нет, Ваше Величество!

— Тогда мне стоит исправить это упущение, — он осторожно погладил ее по щеке, потом склонился к лицу, внимательно всматриваясь в серые глаза, словно прося разрешения. На этот раз поцелуй был очень нежным.

— Вот с чего надо начинать наш разговор, — прошептал Рудольф чуть позже, поглаживая невесту по слегка растрепавшимся волосам.

— Прости меня, — вдруг тихо прошептала она, — Обычно я далека от того, чтобы закатывать истерику.

— Обычно ты не видишь в парке тела убитых девушек, — отозвался Рудольф, все еще не решаясь отпустить невесту.

— Видела не я, а Мари, — возразила Амалия и с отчаянием посмотрела на него, — Рудольф, я не могу уехать! Я не могу оставить тебя здесь одного! Пожалуйста, позволь мне остаться!

— Это опасно, — упрямо возразил он.

— Не опаснее, чем уехать и дать повод для народных волнений. Думаешь, по городу не поползут слухи?

— Амалия, послушай…

— Нет, это ты послушай, наконец! — она решительно вырвалась из его объятий и закружила по комнате, — Мне столько времени все подряд твердили о долге, об обязанностях, что я действительно поверила. Меня никто никогда не спрашивал, согласна ли я стать женой кронпринца, согласна ли приехать сюда… Все говорили лишь о том, что это — мой долг! И вот теперь мой долг, моя обязанность, как, впрочем, и твоя — остаться здесь и сразиться со зверем, чтобы защитить остальных.

— Одна поправка: я достаточно сильный маг, мужчина! И смогу противостоять этому монстру! — Рудольф скрестил руки на груди.

— Так научили меня магии! — воскликнула девушка. Повинуясь какому— то порыву, она подошла к нему, положила руки на плечи, — Рудольф, прошу тебя…

— А как же Мари? Герда? — спросил он, — Ты будешь рисковать ими?

Она опустила глаза:

— Я прикажу им уехать.

— Думаешь, они согласятся? Не говоря уже о том, что это — просто за гранью приличий!

— Не знаю, — она уже шептала, — Я спрошу у них. Ты ведь тоже оставляешь слуг…

— Лишь самых преданных.

— Тогда не унижай меня, отсылая из дворца. Ведь слугам ты предложил выбор… — Амалия вновь посмотрел на него, заглядывая прямо в глаза, — Прошу тебя, я не смогу быть спокойной, если буду знать, что ты здесь один…

— А я не смогу быть спокойным, если здесь будешь ты, — пробормотал он, почти сдаваясь. Амалия улыбнулась, и император сразу возразил, — Не так быстро, моя дорогая! У меня будет ряд условий.

— Я слушаю, — она кивнула.

— Первое: вы никогда и нигде не появляетесь одна. Лишь в сопровождении охраны, которую я отберу лично!

— Хорошо.

— Второе: вы переезжаете в покои императрицы уже сейчас!

— К чему такая спешка?

— Они расположены рядом с моими, и мне будет гораздо легче поддерживать там магическую защиту.

— Это разумно. А третье?

— Что третье? — не понял император.

— В сказках обычно три условия…

— Третье, — он задумался, затем глаза блеснули, — Третье, моя дорогая, — вы сейчас поцелуете меня. Сами.

— Но… — Амалия слегка растерялась, — Я… я…

Она вдруг обнаружила, что ее ладони все еще покоятся на его груди, и попятилась. Рудольф сидел на краю стола и спокойно смотрел на нее. Набравшись решительности, девушка быстро потянулась к нему, неловко чмокнула в щеку и отпрянула. Император покачал головой:

— Нет.

— Но вы… вы не говорили… — попыталась выкрутиться она.

— Амалия, вы начали торговаться? — он слегка вскинул бровь, — Словно какая— то дочь купца? Боже, как это неприлично…

— Я лишь пытаюсь достигнуть компромисса! Вести переговоры не зазорно и императору! — она подошла, сердито взглянула в насмешливые глаза и неумело прижалась губами к его губам. От нее пахло фиалкой и розой. Рудольф не стал больше испытывать её и свое терпение, а вновь прижал к себе, на этот раз гораздо нежнее и бережнее.

Амалия буквально растворилась в этом поцелуе. Она, скорее, поняла, чем почувствовала, что рука Рудольфа скользнула за корсаж и теперь поглаживает ее грудь. Вздрогнув, она забилась, но император удержал её.

— Тише, — прошептал он, все еще касаясь губами ее губ, — Мы не делаем ничего дурного…

Рука продвинулась еще чуть ниже, пальцы коснулись соска. Амалия вновь задрожала, на этот раз — от предвкушения. Где— то в голове билась мысль, что это — неправильно, что так не должно быть, что так себя ведут лишь падшие женщины, но другая часть ее трепетала от того, что должно было случиться. Стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга. Девушка охнула и испуганно взглянула сначала на дверь, потом на жениха, сидящего на краю стола.

— Никто не зайдет, пока я не позволю, — чуть хрипло сказал Рудольф, успокаивая её. Амалия спешно начала приводить свое платье в порядок, её руки дрожали. Когда она закончился суетиться, император сказал:

— Войдите.

Барон Фриш замер на пороге, деликатно игнорируя девушку, которая отошла к окну, делая вид, что любуется клумбами:

— Ваше Величество, это всего лишь я, ваш адъютант. Хотел напомнить, что в галерее вас ожидают человек десять, а у меня в приемной сидит крайне недовольный граф Вельзеер. Сказать ему, чтобы приходил в другой раз?

— Милый Эдмунд, разумеется, сейчас мне просто необходимо переговорить с шефом жандармерии, — промурлыкал Рудольф, все еще сидя на краю стола, и зачем— то добавил, — Что бы я без тебя делал?

— Полагаю, ты бы смог вспомнить о просителях за дверью и без меня.

— Как знать, как знать… — усмехнулся император, задумчиво посматривая на Амалию. Барон тоже обернулся к ней:

— Ваша Светлость, будет ли мне оказана честь проводить вас?

— В этом нет… — начала девушка, но, натолкнувшись на испытывающий взгляд императора, вспомнила о только что данном обещании и кивнула, — Буду вам очень признательна.

— Эдмунд, прошу, убедить, что моя невеста благополучно дошла до своих комнат и скажи графу, он может войти, — распорядился Рудольф, нехотя поднимаясь и обходя стол, — Кстати, Бельведер отменяется, поэтому прикажи, чтобы подготовили покои для императрицы.

— Вот как? — адъютант изумленно посмотрел на Амалию, она улыбнулась и пожала плечами:

— Мы решили, что так будет безопаснее для всех.

— Кроме Мари, — очень тихо пробормотал барон. Девушка бросила на него быстрый взгляд:

— Мне придется отпустить её обратно к родителям.

Он ничего не сказал, лишь открыл дверь, провожая вверенную ему девушку в приемную. Граф все еще сидел там, недовольно топорща седые бакенбарды. При виде выходящей из кабинета невесты императора в сопровождении адъютанта старик медленно поднялся.

Девушке показалось, что он смотрит на нее с явным неодобрением, словно догадываясь, что сейчас происходило в соседней комнате, от этих мыслей она слегка запнулась, но тут же, вспомнив уроки, полученные дома, гордо приподняла голову, мило улыбнулась и направилась к шефу жандармерии.