Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 13

— Да, Франц сделал правильный выбор… Вы мне нравитесь гораздо больше, чем все эти вертихвостки, в последнее время появившиеся во дворце!

— Простите?

— Все эти девицы, пытающиеся привлечь внимание сначала Леопольда, а теперь и Рудольфа… Бедный мальчик, в последнее время ему сильно досталось.

Девушка весьма смущенно улыбнулась, внезапно вспомнив подслушанный разговор фрейлин, это не укрылось от баронессы:

— И не смейте смущаться, вам надо научиться принимать комплименты с достоинством, как это делали ваши предшественницы! — заявила она.

— Я постараюсь, — баронесса все больше и больше нравилась Амалии. Тем временем хозяйка дома придвинула к себе портсигар, достала папиросу:

— Вы не возражаете? — не дожидаясь ответа, прикурила, и тут же замахала рукой, развеивая табачный дым, — извините, пагубная привычка. Пристрастилась, когда поняла, что уже не смогу подняться с этого кресла.

— Как давно вы… — Амалия вновь осеклась, — Простите…

— Ничего страшного. Уже десять лет. Я считаю это расплатой: в молодости я уж слишком любила балы и развлечения… — она невесело рассмеялась, закашлялась и потушила папиросу о фарфоровое блюдце, — Я служила при дворце фрейлиной императрицы— матери, Эдмунд вам не сказал?

— Нет.

— О, это было прекрасное время. Мы так веселились… и Франц, тогда ещё кронпринц, наследник. Милый, обходительный, мы все были влюблены в него, все девушки… В императорском дворце тогда устраивали великолепные балы. Так я познакомилась с бароном Фришем, отцом Эдмунда. Очень красивый, статный, не скажу, что он был идеальным мужем, но… — она вновь закурила, — Ладно, воспоминания старухи — не лучшее времяпрепровождение для молодой девушки. Мой сын сказал мне, вам нужна помощь?

— Да, но… — Амалия тряхнула головой и решительно продолжила, — Видите ли, когда я просила барона порекомендовать мне кого-нибудь, он не предупредил меня о вашей болезни…

— Милое дитя, у меня больны лишь ноги, а с головой у меня все в порядке! Итак, что у вас стряслось? — она вопросительно изогнула бровь. Амалия вдохнула, набираясь решительности, и закашлялась: табачный дым попал в горло.

— Простите, — извинилась она, заметив, что баронесса машет рукой, разгоняя дым по комнате.

— Пустое. Эдмунд тоже всегда ругается, а вот Рудольф лишь смеется, говорит, что это придает мне особое очарование.

— Рудольф?

— Принц Рудольф, вернее, в эту минуту он принимает присягу от членов парламента и становится императором. Мы узнаем об этом по пушечным выстрелам.

— Он здесь бывал? — изумилась Амалия, совершенно забыв о цели своего визита.

— Конечно. Они с Эдмундом давние друзья, принц любил заезжать к нам, и даже сейчас он никогда не забывает навестить старуху…

— Вы не старуха, — запротестовала Амалия, — В вас столько жизни!

— О, у вас сильный дар целителя — они чувствуют жизнь, как никто другой. Вы развивали его?

— Практически нет, — девушка покачала головой.

— Жаль. Вам обязательно надо научиться магии! Хотите, я поговорю с Рудольфом?

— Спасибо, но я предпочту сделать это сама.

— Гордость? — баронесса понимающе улыбнулась, — Нужное качество для императрицы. Главное, чтобы вы не стали такой же гордячкой, какой оказалась вторая жена Франца.

— Вы говорите про императрицу Анну, мать Леопольда? — решила уточнить девушка.

— Разумеется, — кивнула её собеседница, — Это не секрет, что император Франц был женат дважды. Впрочем, первый брак был еще до вашего рождения, поэтому простительно, что вы о нем не помните! К тому же Франц не любил эти воспоминания.

— А что стала с первой женой?

— Вы не знаете?

— Только сжатые факты. Кажется, она заболела и умерла…

— Кажется! — презрительно фыркнула баронесса, — Сесилия, так ее звали, была совсем девочкой. Тоненька, хрупкая. Мне она казалась словно не от мира сего. Франц ехал свататься к ее кузине, увидел юную графиню Сиверз и пропал… ей было всего пятнадцать. Императору двадцать. Возраст безумств. Они были без ума друг от друга…

Женщина вздохнула и задумчиво посмотрела в окно. Амалия сидела, боясь прервать её воспоминания.

— К сожалению, романтика далека от семейной жизни, и оба поняли это слишком поздно. Сесилия не выносила всеобщего внимания, а Франц был вечно занят. У императрицы начались нервные срывы. Она стала все реже появляться в свете, потом и вовсе перестала выходить из своих покоев. Вскоре объявили о её болезни, а потом и о смерти. После похорон Франц неделю не появлялся на публике, уже поползли слухи о кончине императора, когда он все— таки вышел, правда, его лицо пересекало несколько шрамов. После этого он и ввел в моду бакенбарды, будто они могли скрыть…

Баронесса вновь закурила.

— А… императрица Анна? — тихо спросила Амалия.

— О, это был уже тщательно спланированный династический брак… Тоже не самый удачный, хотя наследник появился на свет в положенное время… после супруги разошлись. Каждый со своими увлечениями… Франц умудрился втянуть в это даже Рудольфа, мальчик не мог отказать тому, кто заменил ему отца. Анна безумно злилась.

Пожалуй, она единственная, кто действительно ненавидел племянника императора. Хотя, на мой взгляд, она завидовала тому, что её собственный сын проигрывал своему кузену. Не знаю, уместно ли будет, но вам, моя дорогая, действительно повезло: Леопольд был избалованным мальчишкой, и вряд ли ваш брак с ним стал бы удачным.

— Династические браки редко бывают удачными, — возразила Амалия, — такова цена, которую мы платим за наше положение и за магический дар…

— Полагаете, это стоит того, чтобы спать в одной кровати с мужчиной, к которому вы испытываете в лучшем случае равнодушие?

— Я полагаю, что у меня все равно нет возможности избежать этого, — как она не старалась произнести эти слова равнодушно, в голосе все равно слышалась горечь, — Все уже давно решено, и мои желания ничего не значат.

— Ну, — протянула баронесса, — если вам так претит выходить замуж за Рудольфа, вы можете заявить это на оглашении помолвки. Скандал, конечно, будет грандиозный, но мальчику эта встряска может пойти даже не пользу…

— Мальчику?

— Рудольф для меня всегда будет мальчишкой, слишком давно я его знаю, впрочем, хватит о нем! — хозяйка дома вызвала лакея и потребовала принести гостье чай, а себе — вишневую наливку, — У вас еще есть время, и я советую вам не торопиться. В конце концов, вы можете бросить императора и у алтаря!

Амалия растерянно моргнула. Эксцентричность ее собеседницы ставила девушку в тупик, хотя — стоило признаться хотя бы самой себе — девушка много бы отдала, чтобы иметь право разговаривать так же открыто и язвительно.

— Вы ведь, как и положено благовоспитанной девице, не пьете ничего крепче двух глотков шампанского? — усмехнулась та. Девушка кивнула:

— Да. Матушка очень пристально следила за нами в этом плане.

— Похвальное рвение, — показалось, или в голосе баронессы прозвучала ирония, — Хотя, думаю, вам пора пересмотреть свои взгляды! Поверьте, если вы все— таки решите стать императрицей, умение пить, не пьянея, вам пригодится.

Амалия внимательно посмотрела на женщину, пытаясь понять, шутит ли та, но нет, серые глаза смотрели с каким— то сочувствием. Лакей принес поднос с чайником и небольшим графином, расставил все на столике, поклонился и вышел.

Баронесса разлила вишневую жидкость по рюмкам:

— Попробуйте.

— Но… — замялась Амалия, вспомнив длительные нравоучения о вреде алкоголя для юных девушек.

— Уверяю вас, если вы выпьете, с вами ничего не случиться, — хозяйка пригубила темно— красную жидкость, девушка последовала ее примеру. Кисло— сладкий вкус вишни смешивался с чем— то горьким. Баронесса с интересом наблюдала за своей гостьей. Та сделала еще один небольшой глоток и отставила рюмку.

— Вы позволите? — она потянулась к чайнику, разлила чай.

— Ну что ж… чай так чай, — баронесса медленно, со смаком, допила наливку и с одобрением посмотрела на девушку, — Вы будете прекрасной женой Рудольфу, если решитесь на это, милая. Чем я могу быть вам полезна?