У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 54

— Мне кажется порой, даже чересчур, — спокойно, серьезно ответил он.

— Это как?

— Шай — племянник главы клана Обжигающая лощина. — Дин задумчиво наблюдал за другом и родственницей. — Это несколько горных селений, кругом одни камни. Террасы делают вручную, возят землю отовсюду. Сама понимаешь, жизнь там не мед и жители тоже суровые. Шай спокойный, справедливый, преданный, но одиночка. Дом построил на отшибе села. Не любит шумных гостей, гуляний, ярмарок… Охраняет границы клана, за что ему хорошо платят, притом еще и лучший охотник на душников. Но дело это не легкое, требует долгих дней одиночества, терпения, выдержки. Главное — он охотник не по нужде, а по желанию. Любит убивать…

Слушая обстоятельный, неторопливый рассказ, я все сильнее беспокоилась: как же Эльса могла влюбиться в свою полную и беспросветную несхожесть?

— Ох, вот бедняжечка! — вырвалось у меня.

— Действительно, не повезло бедняге, — согласился со мной Дин. Потом совсем мрачно добавил: — Еще и друга потеряю!

— Ты о чем это? — прищурилась я, засомневавшись, правильно ли поняла, кого жалеет Эльсин дядюшка.

— Я про Шая, а ты? — чуть приподнял он серые брови.

— Ты что — совсем бессердечный? — вспылила я. — Эльса влюбилась в Шая по самые уши, а он — волк-одиночка. Да еще и убийца по желанию.

— Нет, Савери, сердце у меня как раз есть, и оно сейчас особенно болит за друга! — возразил Дин, а потом проворчал: — Моя племянница — безмозглая, своевольная, себялюбивая, безответственная бестия, которая раз за разом выбирала таких же малолетних обормотов. Ты не представляешь, с каким трудом я ей достойных женихов находил. А эта зараза — сбежала! Ну ничего, жизнь ее скоро проучит! Шая, конечно, жалко, хороший был мужик…

— Почему был? — ошарашено переспросила я.

— Потому что с такой женой характер быстро испортится! — прошипел Дин, оторвав взгляд от обсуждаемой пары.

Я в долгу не осталась, тем более за подругу обидно:

— А у тебя и без жены характер не медовый!

Дальше мы возмущенно сверлили глазами друг друга, пока Дин не сказал:

— Хвеся тобой всю дорогу до Малинника восторгалась: какая на смотринах девица каракал из северного клана была пригожая, вся из себя затейница да хозяюшка добрая. И как хорошо, что сбежала. Вдобавок еще и знахарка хваленая. Так что вся надежда на тебя, лу Савери. Может, характер мой подправишь, подлечишь, как сейчас руки, раз не нравится?

Поджав губы, я буркнула:

— Вот еще! Безнадежное это дело!

— А может, похлебочки погреться? — к нам подошла Эльса и протянула по плошке с вкусно пахнущей, горячей едой.

И смотрела она так заискивающе, по-доброму, что мне еще обиднее стало: зачем зря наговаривать?!

Завтракали мы втроем; правда, Эльса под пристальным, ух, кажется уже хозяйским взглядом Шая. Ох и попала моя подружка, здорово попала!

***

На ночь нам сегодня расстелили на траве несколько шкур рядом с телегой Дина, куда переложили часть поклажи с других повозок. Мы с подругами улеглись. Правда, к Хвесе тут же примостился Мирон, обняв ее, словно от всех напастей закрывая. Дин вышел из леса, обернувшись тигром, неспешно, гордо ступая. Улегся рядом со мной, вызвав раздражение этим своеволием и одновременно — восхищение его красивым матерым зверем и тайную радость. Ведь, как намедни пояснил Глен, таким манером Дин приручает моего каракала. Чтобы привыкала к тигру, ощущала себя рядом с ним уверенно, ничего не опасалась, проникалась запахом и доверием. Тогда и моя человеческая половина проще и легче пойдет на сближение с самим Дином. Хитрец какой!

Эх, если бы он только знал, что я с первого взгляда, вздоха и звука его голоса запала на него, прониклась еще в «Логове большого лиса», в Аверте! И как потом носилась по базару за его хвостом! Трудно представить, как бы южанин-тигр повел себя. Наверное, взял, да и объявил бы, что я его, и палец о палец не ударил, чтобы завоевать. Надавил бы посильнее своей тигриной сутью — и все!

Тигрище огромной полосатой тушей вытянулся впритык, от него шло тепло — хоть не укрывайся. Положил на здоровенные пушисто-когтистые лапищи лохматую голову, повернувшись ко мне. В темноте желтые звериные глаза светились загадочным светом, округлые уши изредка шевелились, улавливая ночные шорохи, длинные толстые усищи щекотно касались моих щек и лба.

Я повернулась на другой бок и, притворяясь спящей, старательно мерно дышала, не выдавая напряжения от близкого соседства со зверем. И когда, наконец, начала погружаться в дрему, наслаждаясь необычайно приятным, уже, кажется, каким-то родным запахом тигра, его хвост лег на мои бедра, огладил и чуть придвинул меня к звериному боку. Вот же охальник!

Пока мучилась сомнениями: возмутиться или нет, наглый тигр хвостом придвинул меня вплотную, влажным холодным носом уткнулся мне в шею и шумно вздохнул. Моя человеческая половина опасливо напряглась: а ну как продолжит домогаться или бесстыдно кусаться, лишая сна? А моя каракал наоборот — мурлыкнула одобрительно, зараза! Я расслабилась и словно растеклась по шкуре довольной кошкой, устроившейся на печной лежанке в мороз. Еще бы, уж мой рыжий зверь точнехонько пронюхала, что на нее ведется охота, да еще таким сильным бывалым котом. Какая кошка устоит?

— Сладкая… — едва узнаваемо из-за звериного обличья выдохнул Дин-тигр, слегка придавливая меня пушистым боком.

А я… мне впервые стало плевать на приличия, потому что с тигром спокойно и тепло, и так приятно ощущать ладонью его мягкий густой мех, что мысленно приняла чувства своей второй ипостаси. И сама положила голову на крупную тигриную лапу, уткнулась лицом в меховую полосатую шею и заснула безмятежным сном.

Утром меня ждал неожиданный подарок. Причем настолько, что, открыв глаза, не сразу сообразила — это сон или явь. Там, где спал Дин, лежал букетик ярко-синих колокольчиков с капельками росы, поблескивающими на лепестках, — одних из первых цветов, которые, как в народе говорят, встречают лето. Пахнут хрупкие, трепетные колокольчики ненавязчиво, нежно, трогательно, совсем как я сейчас, когда тело только-только очищается от многолетнего воздействия настойки.

Я села, не сводя глаз с чудесного подарка — первого в моей жизни подарка такого рода. Затем осторожно взяла букетик в руки и невольно расплылась в улыбке, наверняка глупейшей, но счастливой. Зарылась носом в синие цветики, вдохнула, чтобы навсегда запомнить этот момент и огляделась в поисках ухажера-дарителя.

Дин нашелся неподалеку, у костра, и с довольной улыбкой наблюдал за мной. Поймав мой благодарный взгляд, улыбнулся шире. Шай, стоявший рядом с ним, увидев цветы в моих руках, досадливо поморщился, кинул взгляд на Эльсу, зашевелившуюся рядом со мной, встрепенулся — и стремительно исчез в лесу. Наш стальной волк, видно, тоже решил за цветиками сгонять. А вот Глен хмурился, сидя на козлах своей телеги, поджав губы: расстроился, что не ему затея с букетом в голову пришла.

В общем, все утро я не выпускала из рук цветочки, жаль, что скоро поникшие, и в душе пела от счастья. Впрочем, Эльса недалеко ушла от меня: из подаренного Шаем наскоро собранного разнотравья, можно сказать, веника, умудрилась венок сплести и красовалась, словно ей венец с драгоценными каменьями и жемчугами преподнесли.

Тем временем Дин продолжал удивлять: то водички в дороге предлагал, чтобы «горлышко промочить», то в обед нам с Эльсой плошки с лучшими, по его мнению, кусочками мяса подал, как будто нас Наум от котлов, коими мы продолжали заниматься, отгонял. А уж какие мне взгляды от тигра доставались — слов нет. Можно сказать, меня, как лакомство, медленно, с наслаждением пробовали, потом пережевывали, продлевая удовольствие. Моя кошка оценила: хвост по ветру держала — куда взгляд тигра «подует», туда и хвост вел. Прямо засада какая-то, все мои чувства и расположение к мужчине выдавал. Хоть к ноге привязывай или прячь хвост, раз озорничает!

***

Тракт уже некоторое время бежал вдоль быстрой реки с крутыми, каменистыми берегами. Запросто к воде не подойдешь! Впереди показался Шлеп — город, где обосновался многочисленный клан енотов. Мы уже несколько раз встречали их обозы с рыбой и проезжали мимо хуторов и деревушек, а сегодня добрались до их главного родового поселения.