У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 18

Это нам пожилой енот, возвращавшийся в город с рыбалки, поведал, которому Вит предложил подъехать в нашей повозке, чтобы разжиться новостями. Вот и слушали мы с Глашей и Марийкой новости от авертца, дружно приоткрыв рты от любопытства. А хитрюга песец, по-компанейски пригласивший енота сесть рядом, нет-нет, да бросал на меня внимательные взгляды — надеялся, небось, что дурная молва отвратит от князя. На Марийку уж точно повлияла: та сидела тихонько, держась за бортик, и шелохнуться боялась, глаза круглые-прекруглые, все запоминала. Хотя, скорее всего, зелье еще действовало…

Мимо нас проскакал, поднимая пыль, очередной разъезд — наемники Валиана. Все в черных одеждах, с суровыми лицами. Наш спутник енот неосознанно передернулся при виде них, прижав к голове круглые темные уши и нахмурив белесые густые брови. Черными яркими глазами-бусинами с затаенной ненавистью проводил наемников и выругался:

— Звери безродные!

— А папа говорит… — открыла рот Глаша, собираясь поделиться очередным мнением своего родственника

Но Вит тут же шикнул на нее и тихонько обратился к еноту:

— Сильно злобствуют?

Старый рыбак лишь кивнул устало, а потом добавил, собрав на лбу глубокие морщины:

— Наш князюшка больно много воли им дал, а они и пользуются. Эх, собрал ведь свои отряды из разного сброда — отчаянного, бывалого, кто без корней, без роду-племени. Кого свои же взашей погнали за непотребство и разбой. Что от таких перекати-поле ждать-то?

— Да уж, рискует князь-то… — согласился Вит.

— Народ пока терпит, — рассеянно ответил наш спутник, провожая глазами пару торговцев на телегах.

Я в очередной раз подивилась: и вправду в столице не заморачиваются старыми устоями. Мужчины не прячут хвосты, по которым можно легко определить, даже не принюхиваясь, не только вид оборотня, но и какие чувства тот испытывает. Пятая конечность частенько выдает мысли хозяина.

— Пока? — Вит заломил седую бровь.

Енот на нас мельком оглянулся, заметил, что Глаша отвлеклась, подтягивая к себе ковер, и тихонько поделился:

— Пока! Бают в столице, в торговых рядах, что слишком много власти в одних лапах — неправильно. Валиан исконные авертовские семейства пытается развалить, боле никому не доверяет, вот и жен из дальних выбирает, хоть и заставил городских своих дочерей тоже привести на смотрины.

— Срамота-а-а… — поддакнул Вит, вновь бросив на меня хитрый взгляд.

На въезде в Аверт обоз остановился у перегородившего дорогу бревна. До нас долетел яростный спор Марана с городской стражей, требовавшей по́дать за въезд, собираемую со всех торговцев. Наш обозный громко втолковывал стражам, что не торговать в столицу едет, а дань князю везет, предлагая им «стребовать подать с его светлости, коль ему поклажу доставили». Судя по злобным лицам служивых, поднявших бревно, Маран спор выиграл.

Вскоре мы ехали по столице мимо первых домов, где и попрощались с разговорчивым енотом. Улицы здесь широкие, задуманные так, чтобы две телеги спокойно разъехаться могли. Видно, что с умом город строили в свое время. Дома даже на окраине добротные, с двускатными черепичными крышами. Жители снуют мимо, все занятые, хотя и праздно прогуливающихся достаточно. Мы с Глашей, будто зачарованные, таращились на окружающий люд. Кого здесь только не было: и нарядные девчонки лу, и более степенные амы, и солидные ата в сафьяновых сапогах, широких штанах и плотных кафтанах, свысока поглядывающих на тех, кто попроще и победнее. Юркими сурками сновала ребятня, кричали лоточники, расхваливая свой нехитрый товар.

Неожиданно к нам подъехал Маран и сунул мне в руки большой туес с еще теплыми пирожками. Красота!

— Благодарствуйте! — восторженно выдохнула Глашка, сцапав верхний пирожок.

Маран смерил ее необычно внимательным оценивающим взглядом, долгим таким, о чем-то раздумывая. Не знаю, может мужчины умеют читать мысли друг друга, а может думают об одном и том же, но Вит, глубокомысленно хмыкнув, предложил:

— Ну да, приодеть ее, покрасивше, глядишь, на тело бы и купился… такая краса пропадает.

Возничий переглянулся с обозничим и оба понятливо ухмыльнулись.

— Пойду поспрашаю, кто в долю войдет, — неожиданно весело сказал Маран и приотстал.

Затем донеслись голоса соклановцев:

— Я в доле!

— И я! У меня тоже молодая жена и может скоро понесет…

— …а если ее приодеть, может и повезет: западет.

Сжавшаяся в комочек Марийка, до этого даже икнуть боявшаяся, сразу навострила уши и встрепенулась, правда тут же вспомнила про живот. Замерла на миг и, подглядывая в щель за полог, внимательно прислушивалась к разговору за кибиткой. Глаза у нее хитро блеснули — явно что-то опять задумала, как только отлегло.

Мы огибали пеструю, шумную, гудевшую сотнями голосов торговую площадь, густо заставленную лотками, шатрами, палатками. Пересев к Виту на козлы, я крутила головой по сторонам, старательно подмечая каждую мелочь, улавливая звуки большого незнакомого города — уж больно интересно здесь! Необычно! Поймала себя на том, что поколачиваю кончиком хвоста по юбке, не в силах справиться с уймой впечатлений. У Глаши, выглядывающей из-за моего плеча, тоже уши дергаются то вправо, то влево и глаза разбегаются, и рот смешно приоткрыт.

Мимо проскакали «черные» наемники, народ ринулся врассыпную, чтобы под копытами не сгинуть. Песец рядом со мной заворчал, проклиная бездушных вояк.

— Сколько мужиков… свободных, — восторженно ахнула Глаша.

— Вот глупые бабы, — проворчал Вит.

Я глазела во всю. Открыто, как ребенок на ярмарке. Почему, ну почему в моей долине и окрест запрещается показывать свою звериную суть, а здесь, в столице — нет!? Вон кругом мужчины не прячут хвосты, широко улыбаются, показывая клыки, а когтями порой пользуются вместо ножа.

Слева, вдоль длинного торгового ряда с одеждой, толпилось особенное множество народу. Обоз остановился, но Вит не насторожился, словно ожидал этого. Скоро пришел Маран. Причем, заглянул в кибитку со стороны козел. Видимо, помнил, что с другой — время от времени вылетают наружу использованные лопухи. Хмуро глянул на недоуменно уставившуюся на него Глашу и распорядился:

— Лу Глафирия, пойдемте, мы вам там подарочек к смотринам приготовили. На память!

Я слегка удивилась: с чего бы нашим волкам гиене подарки дарить?

А вот Вит, поморщившись, предложил:

— Может, лучше завтра займемся этой красотой?

— Я завтраки не люблю — предпочитаю ужины. Желательно с мясом, — по-деловому отрезал Маран. — Пойдемте, Лу Глафирия, время не ждет, дел еще пропасть.

Глаша, как настоящая красна девица, смущенно опустив взгляд долу, спрыгнула с телеги и привязанным теленочком засеменила за Мараном. Наш длинный обоз ощетинился бдительной охраной — ворья на базаре всегда хватает. Я тоже увязалась за ними, на свежий воздух да после целого дня мучений, хоть ноги размять да на товар посмотреть. Следом за мной пристроились личные охранники, которые с самого первого дня глаз с меня не спускали. К кибитке тенью скользнул парнишка — возница, правивший телегой шакалов. Захотел наведаться к «хворой» подопечной? Вряд ли их встреча будет приятной!

Но в следующий момент я потеряла интерес к шакалам, поскольку Маран подвел Глашу к первым же лоткам и с парой помощников начал быстро отбирать наряды… для Глаши. Они с таким азартом прикладывали к ней то один сарафан или рубаху, то другой, что у меня в глазах зарябило и голова кругом пошла. Хорошая, новая одежда, даже не слишком дорогая все достоинства Глашиной фигуры выкажет. Сама же она никак не могла поверить, что получит дармовые наряды и с блестящими от восторга глазами выполняла каждый приказ волков: крутилась, вертелась, трясла волосами. А они, обступив ее, громко обсуждали каждую обновку, будь то рубашка, платок или гребенка.

Задумку наших хитрецов я поняла: гиену решили принарядить, прикрыв некрасивое лицо кружевным тюлем, чтобы привлечь внимание к женственной, покоряющей любой мужской взгляд фигуре. Чтобы она могла со мной соперничать. Причем, даже денег своих не пожалели.