Земля живых (сборник) - Точинов Виктор Павлович - Страница 3

– А эти что здесь забыли? – удивился Боря.

Все повернулись и посмотрели на сенегальцев, словно до этого их не видели.

А я почему-то посмотрел на Борю. И как-то мне не по себе стало.

– Боря, – сказал я.

– Че?

– А ты чего такой…

– Какой такой? – Боря даже повернулся ко мне.

– Зеленый. Траванулся, что ли?

И правда, он совсем бледный стал, с прозеленью. Еще и в поту весь, от пота лоснится, словно из графита сделан. И главное, глаза.

Глаза у Бори стали совсем нехорошие.

Я вспомнил, такие глаза были у польского бандюка за секунду до того, как он начал в меня стрелять. Черт.

– Эй! – Боря щелкнул пальцами. Официант тут же подбежал, склонился услужливо.

– Водки хорошей, похолодней. Бутылки три. Чтобы ваще ледяная, понял? Быстро! Стой. – Халдей остановился. Боря кивнул в сторону негров: – Эти кто?

– Делегация из Африки, – ответил официант. – Они со вчерашнего дня в нашем отеле живут.

– Ну-ну, – сказал Боря. Бросил на стол несколько купюр. – Водку неси. И позови того… рыжего…

Официант убежал рысцой. Через несколько минут к нашему столу приблизился тот русский паренек. Очки опасливо сверкали на его коротком носу.

– Эй, ржавый, подойди сюда, – благодушно позвал Киря. – Давай, не бойся. Не обидим.

Рыжий нехотя подошел.

– Вы что-то хотели? – голос у него дрогнул. Бригаду все боятся, особенно почему-то интеллигенты. Словно у них есть что брать.

– Тебя как зовут? – спросил Боря ласково. Вообще, это фирменная манера бригадных. С равными разговариваешь, словно проверяешь. А этого что проверять? Он явно лох педальный.

Но не барыга. Барыги не заслуживают никакого уважения. А лох может пригодиться, и вообще, что его зря тиранить?

– Алексей, – сказал Рыжий.

– А что ты с этими? – Боря кивнул на сенегальцев.

– Сопровождающий от института. Меня назначили.

– Так ты за Африку бакланишь? – удивился Киря. В смысле «говоришь по-сенегальски».

Студент помотал головой.

– Нет?

– Я даже английский со словарем, если честно. Не, просто у них половина по-русски говорит лучше меня. Учились здесь в разные годы. Делу марксизма-ленинизма в основном. А сейчас привезли своего принца – будет в нашей Керосинке осваивать нефтегазовое ремесло.

– Принц? – заинтересовался Боря. – Это который из них принц?

– Вон тот, в зеленом.

Боря пригляделся.

– Жирный? – спросил с сомнением.

– Нет, рядом с ним. Толстый – это его дядя, начальник охраны. Принц молодой, перед ним еще тарелка золотая. Видите? Ему по традиции нельзя есть иначе как с золота. Иначе он опозорит свое звание «принца».

– Эдди Мерфи, – сострил Длинный. Пацаны заржали. По мне, так вообще не похож, только шапочка круглая, как у Мерфи была в «Поездке в Америку». Ничего так фильмец. Мы, сидя с Длинным и молдаванами на даче, уже миллион фильмов посмотрели. Некоторые по несколько раз. А что еще на даче делать?

А мне девчонки-бухгалтерши сказали, что я похож на Мерфи в «Полицейском из Беверли-Хиллз». Аксель Фоули. Ну, я не негр, но смуглый по жизни. И волосы жесткие, как проволока, и курчавые. И такой же резкий, как Фоули. Так что нормально, мне нравится. Я подмигнул Юле через стол. Она улыбнулась.

– Говоришь, он в нефтегазе будет учиться? – уточнил Боря.

– Да, а что?

– Получается, нефть у них там нашли?

– Нефть? – Рыжий поморгал. – Да, вроде нашли. А… а что?

– Пойдем познакомимся, – Боря подмигнул Кире. Юрист усмехнулся, намахнул стопку. Выдохнул, с хрустом скусил огурчик. Вытер губы, отложил салфетку, встал. Опять пацаны какую-то аферу задумали.

– Пора с неграми о делах побазарить. – Киря отправился к сенегальцам. Через две минуты он уже сидел там за столом, пил с сенегальцами водку и болтал языком. Потом начал показывать на пальцах и черкать на салфетке – явно цифры пошли. Уже дела крутит.

Вообще, одно из сильнейших ощущений от бригады – нет ничего невозможного. Пацаны такие дела крутят, только успевай поворачиваться. Уровень страны. Раньше я думал, это когда еще советское время было, что делами мира управляют какие-то особые люди, их для этого специально учат и воспитывают. Оказалось, нет. Столько мудаков и идиотов, как при власти, я больше нигде не видел. А пацаны умные. Они этот мир взяли в свои натренированные спортом руки и вертят, как хотят. И они щедрые, за бабло не держатся. Это во власти в основном барыги сидят, что за копейку удавятся и других удавят. А пацаны барыг презирают и ненавидят.

Сейчас и с Африкой что-нибудь сообразят. Отправят братьям-неграм десять вагонов списанного нефтегазового оборудования из Бобруйска или Баку – по-братски за «зеленые». Или еще что. Может, тот же лес.

– Эй, Рыжий, – Лева почесал затылок. – А че им, больше некого отправить было? Ну, учиться? Че сразу принца-то?

Рыжий помедлил.

– Давай, колись, – добродушно сказал Лева. Рыжий покосился на великана-боксера.

– Говорят, у них там эпидемия в стране началась, – сказал Рыжий. – Какой-то вирус. Поэтому, говорят, принца срочно в Москву отправили.

– Спидяра? – спросил Боря. Голос дрогнул.

Спида все боятся до усрачки. Киря рассказывал, как Лева-боксер однажды пытался два презерватива надеть – один на другой, чтобы от СПИДа застраховаться. Ему подозрительная шлюха попалась. Вот Киря ржал, да.

– Не, там что-то другое, – пояснил Рыжий. – Очень странное. Они не рассказывают, я случайно услышал, когда толстый дядя водки перепил. Он все говорил, что зараженные чуваки из провинции идут на столицу. Армия разбегается и не может остановить зараженных. И все мы, мол, скоро умрем. Поэтому они и сбежали в Москву.

Мы переглянулись. Юра Молдаванин взял стул и сел поближе. Я оглядел стол. Девчонки-бухгалтерши щебетали о чем-то своем. И хорошо. Их Лева с Вованом развлекали. Незачем девчонкам знать о всяких ужасах.

– А что за болезнь? – говорю. – На что похоже-то?

– Ну, я сам не видел, конечно. Но говорят, они… как сказать… кивают.

Рыжий почесал курносый нос. Я тоже почесал, только затылок.

– Че? – говорю.

– Кивают они все время. И остановиться не могут. Как деревянные болванчики.

Не знаю, про каких болванчиков он говорит, а я почему-то вспомнил шоферский оберег – их из капельниц плетут. Висит такой под потолком кабины «урала», шея из витой трубки, и дрожит. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я представил, что такое с живым человеком, и мне аж муторно стало.

Когда Рыжий ушел к своей делегации, я передернул плечами. Ладно, это в Африке, не в России. Все-таки другой континент.

От этих дурацких историй у меня проснулся волчий аппетит. Я навернул шашлыка, добавил оливье, заполировал водочкой. И сразу стал лучше себя чувствовать. Поесть это вообще первое дело.

– Серый, – сказал вдруг Молдаванин.

Я поднял голову. Что-то меня начало в сон клонить. От сытости, похоже. Покурить надо, вот что. Подышать никотином, проветрить мозги. Я достал сигареты, зажигалку. Но закурить не успел…

– Видишь? – спросил Молдаванин. Вот упорный.

Я не сразу сообразил, про что Юра. Но понял, что дело серьезное. Молдаванин просто так рта не раскрывает.

– Где? – я повертел головой.

– Вон туда смотри. Странные типы.

И верно. В ресторан «Планета» ведет длинный узкий коридор. И по этому коридору медленно и уныло бредут какие-то инвалиды. То есть это я сначала подумал, что инвалиды. Они шли молча и дергано, словно им кости переломали. У кого руку, у кого ногу, у кого ребра. Утро в городской поликлинике, блин. День травмы.

– Что-то не так, – сказал Молдаванин.

Я кивнул. У меня даже нутро заледенело от ощущения «что-то не так». Я встал и поставил перед собой стул. На всякий случай. Положил руки на спинку – если что, стулом можно отлично драться. Пальцы подрагивали – адреналин попер. Люблю это чувство. Скоро драка.

– Что там студент говорил? – спросил я.

Мы с Юрой переглянулись. Потом снова посмотрели на «инвалидов». Они приближались медленно и устало, словно их тянули к нам тросом, как бурлаков на Волге. Теперь я почувствовал, как от них воняет. Головы «инвалидов» качались, как у игрушечных болванчиков.