Выбери любимый жанр

Вечная жизнь - Бегбедер Фредерик - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Фредерик Бегбедер

Вечная жизнь

Frédéric Beigbeder

Une Vie Sans Fin

Copyright © Frédéric Beigbeder et les Editions Grasset amp; Fasquelle, 2018

© Е. Клокова, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

Хлоэ, Ларе и Уне

Да помилует нас Всемогущий Бог и, простив нам грехи наши, приведет нас к жизни вечной.

– Аминь.

Молитвенник для католиков латинского обряда. Из обряда покаяния

Мы любим смерть так же сильно, как вы любите жизнь.

Усама Бен Ладен

Пусть их девятьсот девяносто пять миллионов, а я один, и все равно, Лола, заблуждаются они, а прав я, потому что я один знаю, чего хочу: я больше не хочу умирать.

Луи-Фердинанд Селин. «Путешествие на край ночи»

Маленькое уточнение, имеющее значение

«Правда невероятнее вымысла: поскольку вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается», – сказал Марк Твен. Но как быть, если правда больше не выглядит таковой? Вымысел сегодня уж точно не так безумен, как наука. Истина обгоняет воображение. Перед вами «научный труд нон-фикшн». Роман, все научные подробности которого публиковали Science или Nature. Беседы с реальными врачами, исследователями, биологами и генетиками приведены в тексте в том виде, как были записаны в 2015–2017 годах. Все упомянутые фамилии, названия предприятий, адреса, открытия, стартапы, машины, препараты и клиники существуют на самом деле. Изменил я только имена близких, чтобы не смущать их.

Я и вообразить не мог, куда меня заведет расследование на тему бессмертия человека, когда начинал работать.

Автор решительно снимает с себя всяческую ответственность за последствия, которые прочтение книги окажет на род человеческий (в целом) и продолжительность жизни читателя (в частности).

Ф. Б.

1. Умереть? Не вариант!

Смерть сама по себе – глупость.

Фрэнсис Бэкон[1] – Франсису Джакобетти[2] [сентябрь 1991]
* * *

При чистом небе смерть наблюдаешь каждую ночь. Поднимаешь глаза и видишь, как свет погасших звезд струится сквозь галактику. Далекие звезды, исчезнувшие тысячелетия назад, шлют нам привет и напоминание о себе. Случается, я забываюсь, звоню только что упокоившемуся человеку и слышу в автоответчике его живой голос. Возникает парадоксальное чувство. Сколько еще времени излучает свет умершая звезда? Как скоро телефонная компания «сотрет» покойника? Между концом и полным затуханием проходит определенный срок: звезды доказывают, что можно блистать и после смерти. После неизбежно наступает момент, когда погибшее солнце уподобляется гаснущей свече. Свет колеблется, звезда устает, автоответчик умолкает, пламя трепещет. Если вглядеться в смерть повнимательнее, замечаешь, что покинувшие наш небосвод звезды мерцают чуть слабее живых светил. Их ореолы меркнут, переливы бледнеют. Мертвая звезда говорит с нами азбукой Морзе, посылает сигнал бедствия, цепляется за родную галактику.

* * *

Мое воскрешение началось в Париже, в опасном квартале, в день наибольшего загрязнения атмосферного воздуха мелкодисперсными частицами. Я повел дочь в необистро[3] с говорящим названием «Юность». Она съела целую тарелку колбас и колбасок bellota[4] (нет, колбаса была не желудевая, все эти вкусности сделали из свинок, кормленных только желудями и травами), а я выпил огуречный джин-тоник Hendrick’s[5]. После изобретения смартфона мы утратили привычку беседовать. Она просматривала сообщения в WhatsApp, я любовался моделями в «Инстаграме». Я спросил, какой «деньрожденный» подарок ей хочется получить больше всего на свете. Она ответила: «Селфи с Робертом Паттинсоном»[6]. Я дико изумился, хотя мое ремесло телеведущего есть не что иное, как бесконечное селфи. Человек, допрашивающий актеров, певцов, спортсменов и политиков на камеру, красуется на экране рядом с куда более интересными персонажами, чем он сам. Между прочим, когда я выхожу на улицу, прохожие просят разрешения сняться со мной, и я охотно соглашаюсь, ведь и сам только что занимался тем же на площадке, в ярком свете «дедолайтов»[7]. Все мы (не)живем одинаково – жаждем блистать отраженным светом. Современный человек – это скопление 75 000 миллиардов клеток, которые пытаются конвертироваться в пиксели.

Селфи, выложенные в соцсетях, стали новой идеологией нашего времени: итальянский поэт Андреа Инглезе называет это «единственной законной страстью, саморекламой в режиме нон-стоп». Существует аристократическая иерархия, которую предписывает селфи. «Сольные» – у памятника или в пейзаже – говорят: «Я был здесь, а ты нет!» Селфи – визуальное жизнеописание, электронная визитная карточка, социальная ступенька. Селфи со знаменитостью наделено глубинным смыслом. Селфист пытается доказать, что встретил кого-то познаменитей, чем его сосед. Никто не набивается на селфи с неизвестным, если тот не карлик, не гидроцефал, не человек-слон или не обгорел до костей. Селфи – признание в любви, но не только. Оно подтверждает идентичность, превращает медиума-транслятора в медиума-послание, в аутентичную единицу информации, предсказывал в 1967 году Маршалл Маклюэн[8]. Правда, «пророк электронной коммуникации» даже представить не мог, что медиумами станут все. Селфи с Марион Котийяр[9] и Амели Нотомб[10] выражают совершенно разные вещи. Селфи позволяет человеку представиться: смотрите, до чего я хорош рядом с этим памятником, с Н. или с К., в этой стране, на этом пляже, а еще и удовольствие получаю – показываю вам язык! Теперь вы знаете меня лучше: я загораю, я касаюсь пальцем антенны на Эйфелевой башне, я не даю упасть Пизанской башне, я путешествую, я смеюсь над собой, я существую, потому что встретил знаменитость. Селфи – попытка присвоить суперизвестность, продырявить аристократический пузырь и протыриться внутрь. Селфи – это коммунизм: оружие пехотинца в войне за гламур. Люди не позируют абы с кем, аура соседа / соседки по кадру должна окрашивать снимающего. Фотографии со знаменитостями – форма каннибализма, она пожирает блеск звезды. Выводит на новую орбиту. Селфи можно считать новоязом эпохи самолюбования: оно заменяет картезианскую субъективность мысли. «Я думаю, следовательно, я существую» превращается в «я позирую, значит я существую». Селфи с Ди Каприо возвышает меня над тобой, ведь ты позируешь с матерью на лыжном склоне. Она, кстати, тоже с бóльшим удовольствием снялась бы с Леонардо. А он сам – рядом с папой римским. Папа выбрал бы ребенка-трисомика[11]. Означает ли это, что главная личность – ребенок с лишней хромосомой? Нет, тут я впадаю в заблуждение: понтифик является исключением, подтверждающим правило достижения запредельной известности при помощи фотографии, сделанной любым девайсом, годным для селфи. Папа нарушил алгоритм эго-аристократического снобизма, начало которому положил в 1506 году Альбрехт Дюрер картиной «Праздник четок», изобразив себя (молодой человек в изящных одеждах) у дерева, в правом верхнем углу от Пречистой Девы.

1
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело