Ядовитый привкус любви (СИ) - "Есения" - Страница 19

— Хах, — я прокляла себя за этот голос, но муж лишь довольно хмыкнул и продолжил.

Кейн делал массаж, но чего! Он, он... я открыла рот, чтобы протестовать, но быстро захлопнула, когда его палец, медленно скользя по губам, достиг точки и вернулся, так и не войдя. Потом снова и снова, и проникнув, наконец, начал вытворять невероятное. Нежно растирая кожу и массируя точки, Кейн практически довёл меня до оргазма, но в самый последний момент остановился, и хрипло спросил:

— Можно?

Я не смогла сказать да просто кивнула. Выразить словами своё согласие мне не позволила чёртова гордость, и чего уж там, смущение.

Резко войдя, Кейн задвигался нарочито медленно, словно пробуя на вкус. Потом темп сменился на быстрый и снова медленный. Его руки тем временем сжимали мою грудь, лаская соски и заставляя извиваться от желания, и стонать от удовольствия. Чёртов дьявол секса.

А потом прилетел первый шлепок, за ним сразу второй. Сглотнув, я замерла, боясь шевелиться, а ну как ещё прилетит. Но Кейн больше так не делал, только яростно вошёл и начал меня буквально трахать. Быстро, глубоко, сильно и до умопомрачения приятно.

Сдаюсь. Оргазма достигли одновременно.

Когда мы упали на подушки, он снял повязку и улыбнулся:

— Не так уж и плох секс с собственным мужем?

— Ладно, — запыхавшись, ответила я. — Но не рассчитывай больше, чем на раз в неделю.

— Чего?! — взревел он, моментально вскочив и потрясая естеством над моей головой. — Ты сдурела, женщина?! Дважды в день и ни разом меньше!

— Охренеть, — я заползла повыше, устраивая подушку под головой. — Я тебе не секс-машина. Два раза в неделю.

— Хрен тебе, — осклабился он, соскакивая и наливая себе виски. — Согласен на раз в день, но долго.

— Три раза в неделю. Последнее слово, — насупилась я и тут же добавила, увидев, что он снова открыл рот: — а начнёшь торговаться, вообще, ничего не получишь. Будешь сидеть на голодном пайке весь год.

— Стерва.

— Дьявол.

— Засранка безмозглая, — парировал он, отчего-то счастливо смеясь.

— Кобель, — прошипела, метая глазами молнии.

— Коза шальная, — прищурился он, залпом добивая виски.

— Ещё слово и станешь монахом, — предупредила поёжившись. — Я в душ и спать.

Больше мы не разговаривали этим вечером. Наскоро помывшись, накинула банный халат и улеглась прямо в нём, завернувшись в одеяло словно в кокон. Через полчаса удалось уснуть, а утром меня ждал сюрприз: мало того, что я была голая, с привязанными руками и ногами, так ещё и в позе младенца. Так Лекса спала до года, на животе поджав ноги.

Вот и представьте: я лежу в этой позе с привязанными руками и ногами, и чем-то в заднице! Ну, не совсем там, но близко. Дёрнувшись, освободила из лёгких путов руки, и обернувшись, простонала: Кейн стоял с фотоаппаратом — минуткой и быстро меня щёлкнул. Забрав фотку, и бросив фотоаппарат в кресло, он схватил пиджак, и забравшись в лифт — исчез!

Зарычав, я изогнулась и покраснела: между полупопиями стояла роза. Красная роза на длинной ножке в заднице, на его фотографии!

— Кейн МакАлистер, — крикнула яростно, — ты труп!

Кейн

— Так чего ты хотела? — спросил не глядя, зная наперёд ответ гончей.

Неужели сама не понимает глупости своего вопроса?

— Кейн, зачем ты женился на Белоярцевой? — взглядом побитой собаки посмотрела Дениз.

— Зачем? — задумчиво повертел в пальцах недавнее фото, и усмехнулся. — А зачем люди женятся, Дениз? Чтобы создать семью.

— Ты её не любишь!

— Нет. Сомневаюсь, что, вообще, смогу кого-то полюбить, даже такую крошку, как она. — Мне осточертела Дениз. Надоела. Но если просто выгнать, опять поползут ненужные для Лиз слухи.

— Ты мог жениться на мне! — вскрикнула она вскакивая.

Я с трудом сдержал смех. Серьёзно? Она прочила себя на эту должность? Даже не смешно.

— Дени, мы обсуждали это в прошлом. Ты никогда, повторяю в последний раз, никогда не станешь моей женой.

— Я люблю тебя, — стерва поджала губы, и медленно скинув лёгкое платье, остановилась напротив, призывно покачивая бёдрами и расставив пошире ноги. Так сказать, во всей красе и прелести.

— Мы это уже проходили, — отвернулся, пряча фото в карман. Мне вполне хватило Лиз, чтобы перебить голод. Хотя и не смог полностью насытиться.

— Мне было всего семнадцать, Кейн. Семнадцать. Да, я совершила ошибку, и сполна за неё расплатилась тем, что потеряла тебя. Но почему ты не хочешь дать хотя бы маленький шанс? Ведь нам так хорошо было вместе, — Дениз залезла на меня, елозя по ширинке и прижавшись роскошными, чего уж врать, сиськами с небольшим пирсингом на правом соске.

— Ошибка? Секс с моим отцом, на моей кровати, и в моих же презервативах всего лишь ошибка? — я с интересом посмотрел ей в глаза. — Надо же, а я всегда считал это предательством.

— Кейн, ты... — Дениз провела рукой по ширинке и расстегнула молнию, запуская руку в трусы. Обойдётся. Слава сексу, научился себя контролировать.

— Слезь.

— Нет, — прикусив губу, она поцеловала, и томно вздохнула. Ни дать, ни взять поиграть решила.

— Пошла вон, — процедил поморщившись. — Я уже говорил, ты можешь находиться рядом только в роли гончей. Собаке место у ног хозяина. Не устраивает— можешь валить на все четыре стороны. Я никогда не лягу с тобой в постель. Меня стошнит.

— Не уйду, — упрямо помотала головой и устроилась на груди. — Я люблю тебя, и готова ждать хоть десять лет. Эта выскочка тебе не подходит.

Скинув Дениз на пол, щёлкнул пальцем подзывая служанку, с зажигалкой.

— Ты хочешь знать, почему я выбрал именно её? — Прикурив, выдохнул в потолок, и усмехнулся. — Эта девочка никогда не предаст. Только и всего.

— Ты не можешь быть так уверен, — прошипела гончая, спешно натягивая платье и садясь в кресло.

— О нет, я абсолютно уверен, — постучал пальцем по папке с собранной на жену информацией. — Элизабет никогда не поступит как ты, ей гордость не позволит. Она до последнего будет сражаться сама, будет переть напролом, но исподтишка никогда не сделает гадость. Не та порода. Я долго выбирал себе жену и будущую мать своему ребёнку, ни одна не подходила. Как нельзя кстати случился этот договор между дедом и Виктором. С тех самых пор, как увидел документы, начал собирать на неё данные. Так что, я уверен в ней, как в самом себе.

— Ты плохо знаешь женщин, — рассмеялась Дениз. — Она верна лишь до тех пор, пока сама не полюбила. Но стоит в её сердце загореться огню и даже гордость не остановит. Можешь мне поверить, — печально опустив глаза, она встряхнула волосами и поднялась: — я подожду, Кейн. Лиз тебя никогда не полюбит, потому что слишком горда для этого. В этом твоё спасение, и твоя отрава. А когда ты не сможешь дышать от ревности, когда сердце будет рваться от боли, я приду. И утешу.

Набросив лёгкий плащ, она вышла из дома больше не оборачиваясь. Мне не понравилось то, что она сказала. Где-то внутри поселилась тревога. Но в тот момент, когда я собрался подняться наверх, и принять душ, входная дверь с треском распахнулась. Лиз стояла в свадебном платье с пылающими от гнева щеками и тёмно-синими от ярости глазами. Ткнув пальцем, она выплюнула:

— Это война, паршивец!

— В таком случае счёт один-ноль в мою пользу.

Помахал в воздухе фото и ушёл, не веря своим ушам. Это будет очень интересный год. Возможно, мне даже не понадобиться охота, чтобы развеять скуку.

Глава 9

— Лиз, это мама. Папа... он, в общем, я лечу в Мюнхен, ты могла бы присмотреть за Лексой и Вовой?..

Этот звонок раздался через два дня после свадьбы. Состояние холодной войны с мужем тщательно скрывалось от прислуги и Джона. Этот старикан несколько раз подходил и спрашивал, странно улыбаясь: «Всё ли у нас в порядке, и как прошла ночь?» Удивительно настойчивый старик.

Кейн старательно делал вид, что всё хорошо и даже сразу согласился на выделение для меня отдельной комнаты. По легенде, это был мой кабинет, который примыкал к спальне Кейна, но между ними была дверь, на которую я повесила тяжёлый, амбарный замок и поставила небольшую кушетку. Спать не особо удобно, но всё же лучше, чем ночевать в одной комнате. В полноценной комнате на другом конце коридора мне отказали. Я помотала головой, прогоняя воспоминание разговора, и переключилась на замолчавшую маму. Присев в ожидании продолжения на стул у рабочего стола, перекатила карандаш, и вздохнула: