Горизонтальная война – снимая маски (СИ) - "Есения" - Страница 24

— Не помогло? — Андрей Кириллович кашлянул и повернулся боком, отчего его лицо полностью утонуло в тени.

— Нет. Она погибла в тот же день.

— Этот щенок был вам дорог? Как он погиб?

— Да... нет... я не помню... — при попытке воскресить в памяти дальнейшие события, голова просто взорвалась болью. Съехав по подушкам на простынь, я завыла и сжалась в комок.

— Мелания! — врач подскочил и отлепил мои руки от головы, заглядывая в лицо. — Что с вами?!

Обернувшись, я наткнулась на карамельные глаза, смотревшие с неподдельной тревогой. Рука сама потянулась к лицу Андрея Кирилловича.

— Саша... — я провела большим пальцем по его щеке и заплакала. — Саша! Саша! Саша!

— Мелания, прошу вас, успокойтесь, — врач старался остановить нарастающую истерику, но без толку.

Перед моими глазами стояли оранжевые языки пламени, и запах горелого мяса заполнил весь нос. Меня подбросило вверх.

Взрыв. Саша. Щенок.

— Саша! — заорала я во всё горло, и забилась на кровати как пойманная птица. — Саша! — новый крик взрезал воздух в палате, и ударил по моим же барабанным перепонкам. — Саша!..

…

— Два кубика аминазина в вену, быстро! — лечащий врач Мелании стремительно вошёл в палату и сев рядом, прижал ей руки. Вбежавшая следом медсестра суетливо вскрыла ампулы, смешивая лекарство, и встала рядом, не зная, с какой стороны подойти. — Роман Владимирович, чего вы стоите?! Держите её за ноги! К тому же, — мужчина повернулся к психотерапевту и осуждающе покачал головой, — я ведь просил вас не делать этого. У девочки полнейшая каша в голове, мозг блокирует воспоминания, которые хоть как-то могут навредить. Вероятно, она и не сможет ничего вспомнить, не насилуйте её.

— Я принял меры предосторожности, — «психотерапевт» отпустил обмякшую Меланию, и отошёл в тень, помахивая блокнотом. — Представился другим именем, постарался не открывать лица. Да и не узнает она меня спустя столько времени, а вот воспоминания мне её очень нужны. От них зависит успех операции. Мелания была там, когда взорвался дом, и могла видеть преступника.

— Наймите профессионала, — простонал врач, с сожалением смотря на бледную пациентку.

— Невозможно. Врачебная этика не позволит ему рассказать о том, что она вспомнит, да и допускать лишних людей не хочу. Вы здесь только потому, что были врачом нашей семьи, я вам верю. Всем остальным — нет.

— Тогда действуйте деликатнее! — не выдержал врач. — Вы же знаете, что с ней произошло, неужели, совсем не жаль?

— Для жалости, Богдан Игоревич нет места. У нас каждая минута на счету. Что показало последнее обследование?

— Физически она почти здорова, но из-за проблем вот здесь, — доктор постучал указательным пальцем себе по лбу, — девочка совсем себя истощила. Мы даём витамины и глюкозу, но нормальная пища просто необходима. Если она не начнёт есть, то начнётся анорексия. Никогда не понимал, как женщины справляются с этим... — добавил он тихо и вздохнул.

В глазах Иннокентия Васильевича была тоска. В любой молоденькой женщине он видел своих дорогих внучек, и каждый раз, имея дело с подобными случаями, сломя голову нёсся домой, чтобы обнять и прижать к себе девочек. И будь его воля, он бы лично лишал этих тварей возможности причинять подобную боль.

— Последствия... — Роман Владимирович помолчал, подбирая слова, — заточения и аварии будут?

— В аварии она почти не пострадала, в том числе, благодаря вам, — Богдан Игоревич многозначительно посмотрел на грудь Романа и укрыл Меланию лёгким одеялом. — А вот то что было перед этим... тело восстанавливается, родить ещё она сможет. Но вот захочет ли... это уже вопрос психиатрии.

— Ясно. Что ж, в таком случае, выписывайте. Я заберу её завтра. Когда приедет сестра, пусть зайдёт ко мне.

— Хорошо.

Глава 13

— Мелания Сергеевна... Мелания Сергеевна, просыпайтесь, пожалуйста. — Медсестра дождалась пока я окончательно не проснусь, помогла одеться, — Мелания Сергеевна, сегодня вас выписывают, вам надо поесть. — На кровати появился столик с кашей, чаем, фруктами, и водой. Кофе здесь не давали, ибо не положено.

— Выписывают.

— Да. Вы уж покушайте, пожалуйста, а то Богдан Игоревич расстроится, очень уж он переживает за ваше состояние.

Выписывают. Я молча отхлебнула воды и отодвинула поднос. Куда мне теперь идти? Вчерашний сеанс оставил мерзостное впечатление. Перед глазами всё стоял горящий дом, а в ушах звенели крики горящих заживо людей. Я там была, но почему забыла? До сих пор в моей памяти был лишь кусочек со дня рождения, и как я ни старалась, но имя дарителя щенка осталось за пределами моего восприятия. Оно вроде и было, витало в воздухе, но сложить буквы воедино я не смогла.

Но Саша, — в глазах снова защипало, и я отвернулась от любопытной медсестры, которая никак не желала уходить, следя за тем, чтобы я поела. Зачерпнув кашу, я машинально сунула ложку в рот и подавилась. Не могу. Не лезет. С тех пор, как стал сниться Глеб, я не могла есть. Моё тело протестовало.

— Мелания Сергеевна, вам не нравится? — медсестра взяла поднос и вздохнула. — Возьмите хотя бы фруктов. Вам надо кушать, иначе вы себя в гроб загоните, и все наши усилия пропадут.

— Я не хочу есть, — ответила отрешённо, и бросила взгляд в окно.

Какой сегодня день? А месяц... всё ещё апрель? Куда мне идти, где искать помощь? Может, Николай Петрович ответит на вопросы? И как там Люда, не добралась ли до неё мать... Одни вопросы.

— Мелания Сергеевна, — медсестра застыла в дверях и обернулась, — вам нужно поторопиться. За вами уже приехали.

— Кто? — уставилась я.

— Роман Владимирович. Вчера он отдал распоряжение о вашей выписке после консультации с лечащим врачом.

— Роман Владимирович... распоряжение... погоди, — голос от неожиданности сел. — А он кто?

— Хозяин клиники. Он взял на себя все расходы по вашему содержанию. Вы же с его сестрой постоянно общались.

— С сестрой? — сунув ноги в больничные тапочки, я накинула больничный же халат и пошла к двери. — Какой сестрой?

— Возможно, вас ещё рано выписывать, — пробормотала она и распахнула дверь, показывая пальцем. — С ней.

Марина?

У меня галлюцинации не иначе. Высокий мужчина в чёрном костюме стоял ко мне спиной, но ярко рыжие волосы, отливающие на солнце красным я запомнила. Значит, он соврал, и совсем не психотерапевт, а хозяин клиники. Чего он хотел этим добиться? Видимо, ничего нового не узнал и решил избавиться от меня, чтобы не тратить лишних денег. А вот стоящая рядом Марина выглядела несколько иначе, чем раньше. Сейчас на ней был строгий брючный костюм зелёного цвета и туфли на умопомрачительных каблуках. Чёрный продолговатый клатч, который она придерживала локтем и небрежно наброшенное на плечи пальто чёрного цвета. Она и не она.

Роман Владимирович обернулся и махнул рукой:

— Ты готова? Мы выезжаем, все бумаги я уже подписал.

— Мелания, — Марина подняла с пола внушительных объёмов бумажный пакет и пошла ко мне. — Я вещи привезла. Помочь одеться?

— Что происходит? — выдавила я сквозь зубы, когда она подошла вплотную.

Обернувшись на «брата», она прижала кулачок к голове, и пробормотала:

— Не здесь. Давай поговорим в машине, здесь не время и не место подобным темам.

— Ты мне расскажешь как Ник? Он точно твой брат?

— Точно, — вздохнула она. — Нам надо торопиться.

— Мы... — я нервно покусала губу и опустила глаза, — мы сможем с ним встретиться? Я хочу знать, почему он отдал Лизу моей матери.

Возможно, у неё два брата, и Никита просто не счёл нужным рассказывать о своей семье. Если так подумать, я ничего не знаю о Никите Лебедеве. Абсолютно ничего. И только моя вина в том, что я ему доверилась.

Снова украдкой посмотрев на Романа Владимировича, она задумалась на несколько секунд и кивнула.