Горизонтальная война – снимая маски (СИ) - "Есения" - Страница 2

— Погоди, — Сергей Владленович прошёл к шкафу и открыл ящик: — На вот. — Связка ключей легла в ладонь Мелании, приятно холодя руку. — Ключи от квартиры. Я хотел подарить тебе на день рождения, но раз такая ситуация, то бери — владей. — Мягкая улыбка тронула пожелтевшее от болезни лицо.

— Спасибо, — едва не всхлипнула Мелания, но вовремя прикусила язык. Глеб стоял рядом и плакать при нём она точно не собиралась.

— Документы в этой папке, вместе с адресом, — мужчина вновь протянул руку, теперь уже с документами на жильё.

Подавшись порыву, он поцеловал Меланию в щёку, шепнув:

— Я на твоей стороне. Береги себя и Лизу. — Отступив, он громко добавил: — Мелании пора жить собственной жизнью, Мария. Глеб, — Сергей Владленович повернулся к скучающему черноволосому молодому мужчине с ярко-голубыми глазами: — Нам ещё нужно договор подписать. Пойдём в кабинет.

Прижав к груди документы с ключами, Мелания едва не застонала от счастья. Уже выходя на улицу, она запнулась и посмотрела на плачущую мать:

— Несмотря на твоё отношение, я всё-таки тебя люблю, мама.

Хлопья снега облепили маленькую, сгорбленную фигурку Мелании, пока она шла, прижимая к себе спящую дочь. Ей было восемнадцать, её дочери только что исполнился год. Никто не знал, чем обернётся эта выходка в будущем, никто не представлял ту ненависть, что обрушится на этих двоих спустя каких-то несколько лет.

В этот вечер Мелания получила долгожданную свободу, а вместе с ней и ответственность за судьбу маленькой девочки, что стала яблоком раздора между двумя могущественными семьями и двумя хрупкими на вид женщинами.

Глава 1

— Ром, я так скучаю... — шёпот сорвался с губ вместе облачком пара.

Холодный, шершавый камень подмораживал пальцы рук, но в общем-то мне было всё равно. Такой прекрасный, солнечный день мне хотелось разделить с кем-то очень близким. С кем-то, кто знал меня от и до, кто никогда бы не предал.

— Знаешь, она бы тебе понравилась, — улыбнувшись, я смахнула снег со скамьи и присела на краешек, рассматривая крупный нос в веснушках. — Лизе уже восемь, но характер... как будто ты, только в юбке. Странно, да? — шмыгнула я носом. — Но весело. Что ни день, то цирк с конями.

Позади послышался хруст снега.

— Мел, ты скоро? Лизу пора забирать.

Тёмная фигура Никиты закрыла солнце и волшебство момента ушло.

— Иду.

Поднявшись, я сунула руки в карманы куртки, и в последний раз взглянула на надгробие: с яркого, резкого снимка на меня смотрел рыжий мальчишка. На миг почудилось, что в навсегда застывших, карих глазах промелькнула тоска.

Зажмурившись, я вздохнула и поправила новый букет.

— Пойдём, — Ник взял меня под руку, уводя прочь. — Кто это, твой родственник?

— Нет. Но он был самым близким и родным человеком. Он был моим домом. Когда-то.

Снова выдавив унылый вздох, я пошла вперёд, оставляя далеко позади мёртвые стены Ваганьковского кладбища.

С Никитой мы познакомились меньше года назад, но он как-то быстро влился в нашу с Лизой маленькую семью, и занял прочное в ней место. Эта поездка на кладбище была первой за год, и как всегда на несколько часов выбила меня из сил, так что за руль сел Ник. Смахнув с плеч несколько снежинок, он завёл двигатель и повёз нас к школе.

Лиза - второклассница, и закончит ту же частную школу, что и я когда-то. Поначалу мне было тяжело вернуться в знакомые стены, но, в конце концов, пересилив себя, я сдалась — образование здесь было лучшим во всей Москве.

Сидя в холле первого этажа, я скользила взглядом по знакомым портретам и лозунгам. Вон там Ромка признался в любви, стоя у фонтана и переминаясь с ноги на ногу, словно младшеклассник. Он тогда подарил кольцо с сапфиром, которое я не смогла принять. Сердце защемило от тоски и острой нехватки родной улыбки и веселого смеха. Как часто мы понимаем, что потеряли, лишь лишившись этого? Старая истина, которую сложно вдолбить в голову подрастающему поколению.

— Мам! — со спины раздался звонкий, укоризненный голос. — Я же просила не ждать меня в школе. Я уже взрослая.

Дочь шла в компании таких же второклашек. Судя по всему, за последний год она стала лидером своего класса. Вон как ребята ей в рот смотрят, — усмехнулась про себя, вспоминая молодость.

— Извини, — фальшиво понурилась я. — Никита хотел отвезти нас в ресторан. Ты помнишь, что у меня сегодня день рождения?

На бледные щёки дочки набежал стыдливый румянец. Тряхнув копной чёрных волос и сверкнув тёмно-синими глазами, она подхватила меня под руку и потащила на выход.

— Мамуль, ну так нечестно, — заныла дочь. — Никто не будет воспринимать меня всерьёз, если меня мама будет со школы встречать. Пусть водитель приезжает как у всех.

— Мы не все, Лиза. Не вижу ничего плохого в том, чтобы встретить любимую дочь. Тебе придётся смириться, Ириска.

— Ну не при всех же, — испуганно зашипела она, сделав большие глаза. — Не называй меня так.

— А как надо? — весело спросила, внутренне содрогаясь от смеха.

— Елизавета, — гордо вскинула дочь голову, — или Элла.

— Какая Элла? — споткнулась я.

— Принцесса Елизавета Гессен-Дармштадтская, мам, — укоризненно пояснила дочь. — Мы сегодня проходили по истории род Романовых.

— Давай ты будешь просто Лизой, моей Лизой, а? — я хлопнула её по плечу.

— Ладно, — сдалась дочь. — Но в школе Ириской не зови.

— Договорились, — шепнула я, распахивая дверь внедорожника.

Небольшой семейный ресторанчик на набережной Москвы-реки манил уютом и спокойствием. Кто спросит, почему я предпочитаю малолюдные места, богатым заведениям моего круга? Ответ простой — всё тот же Глеб Домогаров, который на сто процентов соответствует своей фамилии. Я избегаю его всеми доступными способами.

За последние семь лет, со дня моего побега из родного дома, этот мерзавец чего только не делал, чтобы показать, кто в моей жизни хозяин. Он расстроил две мои свадьбы, избавился от всех ухажёров и изо дня в день напоминал о том, чего именно от меня ждёт.

Один Никита держался.

Подперев голову рукой, я рассматривала его, будто видела в первый раз. А ведь и правда. Каким надо быть, чтобы противостоять Домогарову?

— Ник, — протянула я, пока дочь была занята аквариумом с тропическими рыбами. — Как твой день прошёл?

— Нормально, — усмехнулся он, заправляя тёмную прядь за ухо. — Заключил несколько договоров с клиентами, купил тебе подарок и съездил на кладбище. А что?

— Ничего, — напряглась я. — Ты не заметил ничего необычного?

— Да нет, — пожал он плечами, которые так сводили меня с ума. — Твоя мать с утра звонила. Не знаю зачем, но разговаривала очень мило. Вы точно в ссоре?

— Что ты ей сказал? — мои пальцы побелели от напряжения. — Ник! Что ты ей сказал?

— Ничего, — он оторвался от меню и поднял голову: — только назвал место ужина и всё. Это ведь не тайна?

— Бог мой, — простонала я, схватившись за голову. — Что же ты натворил. Лиза! — крикнула я дочери, наплевав на приличия. — Детка, иди сюда, мы едем домой. — Я протянула руку, подгоняя дочь, но опоздала. Со стороны двери на меня смотрели четыре горящих ненавистью одинаковых глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Братья Домогаровы.

— Кто это? — Никита вырос передо мной, закрывая обзор.

— Мой самый страшный кошмар, Ник. Забери, пожалуйста, Лизу, — еле слышно прошептала я, набирая в грудь побольше воздуха.

Краем глаза следя за сборами дочери и Ника, я наблюдала за Глебом и Борисом. Как в насмешку, они даже одеты были идентично. Синхронно двинувшись в мою сторону, братья распугали официанток, которых не выручил даже профессионализм.

Почти два метра ростом, с густыми длинными волосами цвета чёрного кофе, и тёмно-синими глазами. Они пёрли напролом, совсем не замечая бросающийся врассыпную персонал и замолчавших как по команде гостей.