Наемник - Демченко Антон - Страница 68

— В принципе, все эти варианты, действительно, возможны. — Покивал я в ответ на рассуждения Георгия и, затянувшись дымом сигареты, договорил, — но… то, что считается допустимым в СБТ, не приветствуется в нашей стране, пусть даже и в окраинном воеводстве, точнее, особенно в Червоннорусском воеводстве. Что же до командира из боярских детей рода Бестужевых или даже Громовых с Посадскими, тут дело сложнее. В отличие от мещан, дети боярские, как раз, подпадают под традиции местничества. Но исключение в этом вопросе возможно. В том случае, когда такой майор-"пестун" сильнее и значительно старше своих подопечных боярских отпрысков. Напомню, Ольга уже гридень. Близняшки вот-вот шагнут на эту планку. А у Бестужевых только один гвардеец может похвастаться большей силой, чем мои девоч… ученицы, и достаточно солидным возрастом и опытом, это небезызвестный тебе Аристарх Макарович Хромов. Он — ярый. Но этот плюс полностью перекрывается огромным, в нашем положении, минусом. Хромов — человек цесаревича, и, несмотря на все клятвы и дружбу с Бестужевым, преследовать он будет только интересы своего сюзерена. Исключительно. Учитывая же мои текущие отношения с наследником престола… в общем, сам понимаешь.

— Значит, я — единственный вариант? — Поморщился Рогов, и тут же встрепенулся. — Но ведь есть ещё Громовы и Посадские, Вербицкие, в конце концов. Неужели у них не найдётся подходящего человека?

— Может и найдётся. — Согласился я. — Но, во-первых, Громовым я не доверяю. И поверь, для этого у меня есть очень веские основания. Вербицкие — служилые, небогатый род, который не может похвастаться не только сильной гвардией, но даже её количеством. Посадские же… из их рода я знаком лишь с двумя представителями, собственно, Елизаветой и Великой Мегерой. Нет, я почти не сомневаюсь, что если попросить Елену Павловну, то она с удовольствием "одолжит" нам своего человека, но от этого он не станет нашим. Его верность всё равно будет принадлежать только дому Посадских. Ты же, мой ватажник, на крови клявшийся в служении именно мне и никому больше. Так в чью пользу должен быть выбор?

— Значит, единственный. — Вздохнул Жорик.

— Лучший. — Поправил его я и договорил с улыбкой. — С моей точки зрения, разумеется. Кроме того, ты действительно прав в своих подозрениях насчёт того, что Ольга кое-что не договорила. Точнее, я попросил её умолчать о некоторых деталях.

Брови Георгия поползли вверх.

— Это о каких-таких деталях? — Осторожно поинтересовался он.

— О, ничего страшного или неприятного. — Рассмеялся я, но справившись с неожиданно накатившим весельем, заговорил серьёзнее. — Посуди сам. Кто ты сейчас есть?

— Ватаж…

— Нет-нет. — Перебил я Рогова. — Объективно, то есть, с точки зрения любого внешнего наблюдателя от именитых. Ну, думай, Георгий!

— М-м… для наблюдателя со стороны, да? — Ватажник действительно задумался и, потерев указательным пальцем кончик носа, чему-то кивнул. — Я — человек пребывающего в коме жениха старшей дочери рода Бестужевых. Технарь… повисший в неопределённости.

— Пригретый родом Бестужевых из благого отношения к твоему покровителю. Студент Павловского университета, со светлой головой и большими перспективами. И только. — Дополнил я. — А теперь, прикинь, как в твоём резюме будет смотреться запись о том, что ты, в свои восемнадцать лет возглавил наёмничий отряд родовитых боярских отпрысков? А когда всплывёт информация о том, что ты мой ватажник?

— Это… это будет сильно. — Выдавил из себя Жорик.

— Вот именно. И для твоей и для моей репутации, это будет весьма увесистый плюс. Тебе, как мещанину, сумевшему показать талант, умения и силу, мне, как опричнику, будущему регенту и главе рода, открывшему твой талант и поставившему его себе на службу. Понимаешь?

— Понимаю. Но зачем всё это нужно? — Как-то потеряно пробормотал Рогов.

Атаман пристально посмотрел на искренне недоумевающего Георгия и неожиданно сгорбившись, печально и устало улыбнулся. Всяким его видел ватажник, злым и довольным, радостным и грустным, собранным и расслабленным, но вот таким, как сейчас… впервые. И впервые же отметил, что сейчас тот выглядит куда старше. Словно ему не шестнадцать лет, а все шестьдесят.

Миг, и это наваждение сгинуло, словно его и не было. Перед ватажником вновь оказался знакомый ему Кирилл Николаев. Сильный, уверенный и хладнокровный. Лидер, которому он без колебаний вручил всё, что у него было. Жизнь, верность и семью. Улыбка, только что поразившая Георгия печалью, вдруг превратилась в жёсткий оскал.

— Зачем? — Протянул Кирилл. — Чтобы сделать имя. Себе и своим людям.

— То есть, всё это просто ради славы? — Не поверил Рогов.

— Вот уж нет. — Фыркнул в ответ атаман. — Это только инструмент, позволяющий достичь независимости.

— Не понимаю. — Покачал головой ватажник.

— Посмотри на меня, Жорик. — Развёл руки в стороны Кирилл. — Из-за игр сильных мира сего, мне пришлось бежать самому, да ещё и вас тащить в этот медвежий угол. Не буду скрывать, я и сам обдумывал возможность перенести место занятий с ученицами в эти края, но лишь на следующий год, когда они достигнут потолка в развитии и вплотную подойдут к мастерскому уровню, не раньше. Меня же вынудили перекроить все планы, загнали в цейтнот, доставили кучу ненужных проблем, и мне не помогли никакие договоры о невмешательстве. Да, я смог минимизировать урон от действий интригана, умудрившегося не нарушить букву нашего соглашения, полностью похерив при этом сам его дух, но насколько проще было бы, если бы чёртов цесаревич просто оставил меня в покое или хотя бы довёл информацию, так сказать, "в части их касающейся"?

— Но… ты же… а как же служба? — Опешил Рогов, в голове которого никак не укладывалась сама возможность столь неуважительного отношения к августейшей особе.

— Служба, Жорик, подразумевает отношения "начальник-подчинённый", а не "игрок-пешка". — Резко ответил Кирилл. — Если бы цесаревич, устраивая… то, что он устроил, предупредил меня заранее о своей "постановке", я бы и слова против не сказал. Ещё и помог бы по мере сил, как того требует заключённое нами соглашение. Увы, его высочество решил пойти другим путём. Что ж, флаг ему в руки, барабан на шею и электричку в ж… спину, чтоб шагалось веселей. Не хочет он действовать, как положено сюзерену, его проблемы. Как говорится в Священном Писании, "какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет". Я свой вассальный долг буду исполнять ровно так же, как минимум, до тех пор, пока не добьюсь достаточной силы и признания. Вот тогда и посмотрим, посмеет ли цесаревич вновь втянуть меня в свои игрища хоть пешкой хоть ферзём, или, всё же, предпочтёт действовать открыто, учитывая интересы вассала, как то и предполагает клятва сюзерена.

— И ты думаешь, что за год мы сможем достичь такого результата? — Осведомился Рогов.

— Мне нравится это "мы", Жорик. — Усмехнулся Кирилл и покачал головой. — Разумеется… не сможем. Но сделаем очень большой шаг в нужную сторону. Свой отряд, свои ученики, своя мастерская, а значит и финансовая независимость, личная сила, в конце концов… всё это кирпичики в той колокольне, с высоты которой мы сможем спокойно плевать на любые попытки интриганов тягать нашими руками каштаны из огня.

— Ну, отряд и личная сила, это понятно. — Задумчиво проговорил Георгий. — С мастерской и финансами, тоже всё ясно. Но как нам в этом помогут твои ученики?

От улыбки атамана, Рогова передёрнуло.

— Знаешь, когда мне навязали, да-да, не удивляйся, именно навязали обучение близняшек, я был вынужден очень серьёзно закопаться в историю личного ученичества… и обнаружил очень интересную вещь. Как ты, наверное, знаешь, институт этот, старый настолько, что у большинства европейских стран считается замшелым пережитком времён волосатых слонов. Но, несмотря на этот факт, он по-прежнему ПРИЗНАЁТСЯ, практически, всеми государствами мира, как действующий. В основном, из-за его распространённости в странах Азии. Так вот, как и любой пережиток прошлого, институт личного ученичества отличается весьма простым и бескомпромиссным сводом правил. Наши предки, вообще, не особо любили разводить бюрократию на пустом месте. — Кирилл замолчал, задумавшись о чём-то. Георгий выждал с минуту, но, поняв, что атаман так просто из раздумий не выплывет, аккуратно толкнул его в плечо.