Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 226

  Ее напарник, более-менее соответствующий этому определению, ушел с четверть часа назад. А девушка все продолжала изыскания. Не то чтобы заваливала, нет, именно изучала. Вежливо, мягко и особенно омерзительно, с тупым упорством истинной отличницы: как будто выпускала щупальца во все стороны и вслепую шарила ими, пока не наткнется на "правильный ответ", который просто обязан лежать неподалеку. После каждого следующего вопроса Наклзу все сильнее хотелось предложить барышне перестать изощряться и достать, наконец, скальпель, раз уж ей так хочется вскрыть человека напротив и поглядеть, что он там прячет внутри.

  Чтобы профессиональная ненависть не читалась у него на лице, Наклз почти всю беседу держался ровно так, как советовала ему Кейси: руки на коленях, спина прямая, глаза опущены. Ну точь-в-точь примерный гимназист на экзамене. Она еще рекомендовала не скрывать страх, но, увы, Наклз не боялся. Маг просто устал, мечтал потянуться, выпить воды и выйти на воздух, предварительно остановив сердце барышне, сидевшей через стол от него.

  - Да, все в порядке, - солгал он.

  - Вам понятен мой вопрос?

  - Прошу прощения, я его не расслышал. Что вас интересует?

  - Вы сказали: свобода - высшая ценность личности, - перьевая ручка с эмблемой престижного медицинского института сделала в пальцах девушки оборот. Туда-сюда. Наклз поглядывал из-под ресниц на это спокойное вращение.

  Жернова в небе. Мельницы зла, выпущенные в мир. Была бы здесь Дэмонра, она бы догадалась. И, наверное, вколотила бы лицо девицы в ближайший острый угол, тем самым спасая всех, кто придет после нее. Увы, его слепили из другого теста.

  - Вы же так сказали, я правильно поняла?

  Оборот. Оборот. Оборот.

  "Это не я сказал, это Кейси Ингегерд сказала. Это ваши поэты - дураки - говорят, а я просто повторяю, как попугай, за признанными знатоками души человеческой".

  - Правильно.

  - Вы также сказали, свобода нуждается в защите.

  Наклз молчал, рассматривая цветные куски бумаги на столе и холеные ручки своей собеседницы. Подпиленные ноготки, белые манжеты, браслетов и колец нет. Его в глубоком детстве могла придушить подушкой родная мать, могли насмерть замордовать в имперском тренировочном лагере, потом было больше двух тысяч спусков во Мглу с непредсказуемым исходом - и вот он жив, в калладской столице сидит и играет в поддавки со смертью. А смерть выглядит как чистенькая некрасивая барышня с медицинским образованием, которая через пару минут сделает пометку в его личном деле, и все будет кончено.

  Все-таки жить оказалось очень страшно и очень смешно. И больше смешно, чем страшно.

  - Да, и это я тоже сказал, - покорно кивнул Наклз. - Свободе угрожает рабство.

  "И умницы с тестами. И то, что ее вовсе нет".

  - Именно. Значит, чтобы спасти свободу, нужно искоренить рабство?

  Барышня задала все обязательные вопросы и получила ответы, но не прекращала изысканий. Не иначе, диссертацию писала. Если бы речь не шла об инъекции морфия, эдакая преданность чистой науке в двадцать с небольшим лет могла бы позабавить.

  - Да, нужно уничтожить рабство, - безо всякого выражения подтвердил Наклз.

  - Так и что же нужно сделать, чтобы уничтожить рабство?

  Ему, определенно, задавали хороший вопрос. За почти пять сотен лет существования Калладской кесарии великие умы так и не удосужились его разрешить, и вот честь ответить выпадала вероятностнику второго класса, проходящему тест на вменяемость. И, судя по всему, данный тест заваливавшему.

  Кейси бы очень огорчилась. Наклз не огорчался, он только хотел выйти на свежий воздух. Маг почти не мог дышать, хотя в комнате, где они сидели, было вроде бы чисто и прохладно, а в занавешенное белым тюлем - непривычным для казенных учреждений - окно падал неяркий рассеянный свет. Все казалось домашним, милым и прелестным, от занавесок до манжет научно подкованной барышни.

  Наклз, увы, не понимал "усредненной логики", о которой говорила Кейси, и построить ответ, исходя из нее, не мог. И этот вопрос девушка взяла из головы, к такому они не готовились. Оставалось как-то выкручиваться самому. С падением каждого конкретного тирана диктатура не рушилась. Тот же Аэрдис простоял уже без малого тысячу лет. А уж сколько простояла имперская церковь - и подумать было страшно.

  - Чтобы уничтожить рабство, нужно уничтожить рабов, - безапелляционно заявил Наклз.

  - Тиранов, вы имеете в виду?

  "Усредненная логика" в его исполнении, видимо, не сработала.

  - Я имею в виду ровно то, что сказал. Хотите спасти свободу - убейте рабов. Тиранов делают рабы, - ровно повторил маг.

  Барышня несколько секунд молчала. Потом улыбнулась:

  - Довольно интересная идея.

  "Интересная идея" сделала то, чего не смогли сделать с полдюжины предыдущих вопросов - добила Наклза. Ненависть буквально прошила его вдоль позвоночника, как физическая боль.

  - Мне кажется, вы здесь могли услышать много значительно более интересных идей и концепций, - медленно произнес он, прикрыв глаза. Наклз очень четко представил, как стирает лицо девушки, и оно делается смазанным, словно фотография недавно вышедшего из Мглы мага. - Вы кандидатскую пишите или уже к докторской готовитесь? На сколько трупов вам придется встать, чтобы получить "превосходно"?

  Повисла звонкая тишина. Только занавеси на окне чуть шуршали, да скрипели двери этажом ниже.

  - Боюсь, я вас не понимаю...

  - А такие как вы всегда все знают и никогда ничего не понимают. Потому что знать удобно, а понимать - неудобно. Да что там неудобно, можно случайно думать начать.

  - Я, с вашей точки зрения, выходит, болванчик, который не думает?

  - Я же не спрашиваю, являюсь ли я, с вашей точки зрения, жучком, сколько лапок вы мне уже оторвали и сколько еще планируете. Оставим личности. Мне только хочется знать, как много людей вы намерены убить просто так. Каждый новый интересный вопрос, который вы задаете, это новая строчка в вашей научной работе. И новый укол морфия. Не слишком ли высокая плата за идеи? Которые, разумеется, совершенно бесценны, как и поэзия, и свобода, и нравственность, и что вы там еще с меня спрашивали...

  Наклз перестал мысленно рвать пространство и снова поглядел на девушку.

  Она рассматривала его с удивлением, как будто перед ней находился внезапно обретший дар речи стул или куст.

  - Я никого не убиваю.

  - Если под "убиваю" вы имеете в виду лично пойти и пустить пулю в затылок, так и я никого не убиваю, - оскалился Наклз.

  - Нас вообще равнять нельзя.

  - Вот с этим я рад согласиться. Если уж вас настолько интересует, скажем так, своеобразное восприятие реальности, сходите в любой дом скорби. Там люди, отвечая на вопросы, об ударной дозе морфия не думают, а потому будут более откровенны. Мне кажется, вы удовлетворяете природное любопытство не на той работе.

  - Предоставьте мне судить...

  - Предоставляю вам поставить крест напротив моей фамилии, в качестве утешительного приза. Вы не судья, у вас развился искаженный взгляд на вещи.

  - Довольно забавно, когда об искаженном взгляде на вещи говорит человек с вашими проблемами.

  - Довольно забавно, когда злая кукла вообще говорит. Но когда она ставит диагнозы - комедия быстро превращается в... защиту государственных интересов.

  - Именно. И, к слову, кукла-марионетка здесь скорее вы. А мне только нужно понять, насколько сильно у вас веревочки перепутаны и не пора ли вам в коробочку.

  - Спорить готов, вы, как и я, не зазубрив половину толкового словаря аттестацию бы не прошли.

  - Зазубрить толковый словарь - необходимое, а не достаточное условие, - после паузы сообщила девушка, поднимаясь.

  - Значит, теперь-то я могу идти?

  - Да. Результаты... результаты будут через три дня.

  Наклз примерно догадывался, какие это будут результаты. Его не особенно интересовало, придут они через три дня, неделю или месяц. Только лучше бы Кейси Ингегерд не оказалось у него дома, когда они пришли бы. Она вряд ли оставила бы ему шанс сдаться тихо и культурно: нордэны всегда говорили, когда следовало молчать, и стреляли, когда следовало говорить.