Рассвет (ЛП) - Форд Ша - Страница 2

Они ревели, что не рады ему.

«Найти Титуса!».

Девин оскалился от рева гор и заставил себя подниматься. Он взобрался на обломки башни, на стену. Вокруг было разбросано так много кусков башни, что он с трудом увидел одинокую груду у края развалин.

Горка была неровной, прогнувшейся посередине. Когда Девин убрал снег, он увидел лицо мужчины. Хотя его волосы были спутаны, а лицо исказилось от шока, оно совпадало с воспоминанием, что Ульрик дал ему — это тоже пришло с проклятием. Даже теперь слова тысяч пленников звучали в его ушах, за его глазами.

Только голос Ульрика не давал ему уснуть.

«Интересно… как он умер?» — сказал Ульрик.

Девин убрал снег с груди Титуса — эта часть была странно прогнута. Хотя лед был прозрачным, как стекло, Девин не сразу понял, что увидел.

Один удар добил графа Титуса. Он выгнул его нагрудник, разбив грудь. Почти черная лужа крови окружала его труп. Девин разглядывал след мгновение, не совсем понимая. А потом встал.

Он прижал ногу к груди Титуса, и его сапог идеально подошел к следу.

Не было вопросов о произошедшем. Это казалось невозможным, но кто-то затоптал Титуса насмерть. Но Девин знал, что Ульрик не поверит этому.

«Он раздавлен».

«Как?».

«Упавшим камнем. Рухнул ему на грудь».

Голос Ульрика пропал с шорохом. Наверное, он отстранился от чар, чтобы поговорить с Его величеством. Девин знал, что у него есть пара ценных мгновений, а потом голос Ульрика вернется. Девин хотел потратить время не зря.

Он забрался на самую высокую точку разбитой башни. От густого снегопада было сложнее. Но, если сосредоточиться, он видел гору вокруг. Если бы не тучи, он увидел бы королевство.

Весь мир был за крепостью Средин: мили земель, тысячи лиц, царства пейзажей. Он помнил, как видел, как они мелькают в миске Провидца. Он хотел сам их увидеть.

Но Девин не мог идти по этим землям. Нет, король привяжет его к небесам и будет спускать его, когда нужно для задания. Может, если у него будут такие моменты, он сможет собрать их воедино, притвориться, что видел все…

Но он в этом сомневался.

Девин хотел спуститься, когда его взгляд привлекло синее пятно на юге. Он подумал, что это был странный камень. Но он пошевелился.

Он сосредоточился на изящном змеином теле существа, заметил синюю чешую, широкие ноздри и кончик хвоста. На спине существа были выступы. Они не торчали, а изгибались арками. Они торчали из ряда белого меха, что начинался от рогов и заканчивался у хвоста. Другие белые пластины были на груди и морде существа. Но Девина удивили глаза.

Они пронзали взглядом пелену снега и смотрели на него. Черные глаза существа с узкими зрачками расширились, пока оно разглядывало лицо Девина, застыли, когда поймали его взгляд.

Он словно смотрел в пруд воды, но отражение не было искажено рябью, не потемнело от земли. Глаза, в которые он смотрел, были чистыми и голубыми. Они были… глазами Девина…

Глазами его матери…

Пушистая грудь существа надулась, и Девин чуть не упал с насеста, когда призрачный гул вырвался из его горла:

«Добро пожаловать, летун, — пропело существо. Его песня пронзила облака, разнеслась по ледяным пустошам на своем ветре. — Добро пожаловать домой».

Гнев короля

Хватка зимы становилась все крепче. Снег густо лежал на деревьях Великого леса, метка холода. Озеро пропало под щитом льда. Пройдет вечность, и потом ветер сможет вызвать рябь и волны на воде. Но, хотя хватка была крепкой, зима со временем пройдет.

Графиня Д’Мер боялась, что буря вокруг нее не прекратится.

Непроницаемая ночь окутала ее замок, звезд и луны видно не было. Озеро, обычно живое и сияющее в этот час, было лишь ямой, такой темной тенью, что выделялась среди пейзажа.

Но хотя небо давало лишь призрачный свет, у мира были свои огни.

Д’Мер сверлила взглядом огни, что горели в деревне за озером. Они обрамляли воду аркой огня. Палатки на узких улицах Бережка выстроились вдоль пристани. Костры мерцали между вершинами палаток, подмигивая издалека.

Дразня ее.

Д’Мер плотно задвинула шторы и прошла ко второму окну. Оттуда было видно двор и широкие врата замка. Ее солдаты неуверенно расхаживали на валах, их шлемы сияли в огнях других костров для еды, сияющих за стенами.

Смех донесся с ветром до окна. Д’Мер крепко сжала подоконник, уловив этот шум, вдавливала ладони в камень, пока руки не задрожали.

Патрули Средин часто останавливались у озера весной, но до весны было далеко, и это был не патруль.

Шпионы Д’Мер предупредили ее неделю назад, что армия Средин покинула замок. Она думала, что странно, что король не вызвал ее. Если Креван хотел воевать с Титусом, он позвал бы лес на помощь. Она на это рассчитывала.

Теперь другие правители были убиты, а моря… отказались от соглашения, и Кревану было некуда повернуть. Ему придется вызвать Д’Мер, и она сделает так, что его армия попадется в ловушку Титуса.

Но она слишком поздно поняла, что ее обманули.

Ее план не сработал. Она слишком многое поставила на ярость Кревана. Она была уверена, что предательство Титуса доведет его до вершины, где стихии и дикие земли поглотят его армию. Но Средины не шли в горы.

Нет, Креван хотел пройтись войной по Королевству, чтобы сильнее затянуть путы власти и вернуть все регионы под свой контроль. Сражения будут кровавыми и быстрыми. Троны Пятерки были сломаны, не осталось армии, что могла бы противостоять гневу короля, и армия Д’Мер не была исключения.

Креван настаивал, что пришлет свои людей в Великий лес для ее защиты. Письмо, прибывшее с его армией, было пропитано тревогами о ее безопасности: а если война начнется в Великом лесу? А если нападут на оставшегося правителя? Креван не хотел рисковать.

Но Д’Мер знала, что это все ложь. Солдат в деревне было слишком много, они расположились очень уже смело перед ее вратами. Они допрашивали всех выходящих, осматривали все прибывающие товары. Д’Мер подозревала, что ее не выпустили бы из замка, если бы она попыталась уйти. Если она попытается сражаться, солдат тут собралось достаточно, чтобы убить всех мужчин, женщин и детей, стоит Кревану кивнуть.

Ее держали в плену в ее же царстве…

Мозолистая ладонь обхватила дрожащую руку графини. Она знала прикосновение слишком хорошо, чтобы не задумываться, чье оно.

— Креван, наверное, узнал о монстрах Титуса. Шпион или птица, но его глаза побывали на вершине гор. Он знает, что я предала его. И он запер меня здесь, а Титуса оставил гнить на вершине. Только так все может быть.

Ладонь сжалась.

— Нет, — Д’Мер фыркнула, ее гнев остывал. — Нет, Креван не убьет меня. Он боится меня. Он знает, что бой с Великим лесом оставит на нем след, и он хочет меня живой. Он будет держать меня тут, пока я не сдамся.

Рука пропала, и Д’Мер повернулась к юноше рядом с собой. Лесной юноша был с короткими волосами и кривоватым носом. Его темные глаза посмотрели на огни за вратами замка, графиня покачала головой.

— Тебя убьют раньше, чем ты мне поможешь, Левый. Наш момент придет, обещаю, — сказала она, хмурясь. — Дай мне время.

Они стояли мгновение, Левый снова потянулся к ней. Он выжидающе повернул голову к двери. Через миг она открылась.

Д’Мер не удивилась, когда вошел другой лесной юноша, копия Левого вплоть до угла кривого носа. Близнецы всегда были странно связаны. Они могли ощущать присутствие друг друга, знали, казалось, когда другой страдал. Они никогда не говорили.

Но им и не нужно было.

Д’Мер хмуро посмотрела на Правого.

— Что такое? Ты должен был следить за деревней.

Он пропустил вперед другого мужчину.

Грязь покрывала его так сильно, что он оставлял следы на полу. Грязь была под его ногтями, в складках на руках. Края штанов были изорваны. Его лицо было скрыто, но Д’Мер знала по его простой черной одежде, что это один из ее шпионов. На застежке его плаща была скрытая эмблема, которую было видно только под определенным углом света.