Звание Баба-яга. Потомственная ведьма - Чиркова Вера - Страница 8

А для этого нужно приподняться, а у меня ведь все так болит…

И тут я вдруг четко осознала, что ничего у меня больше не болит. Вот абсолютно.

Зато рядом валяется вещица, которая мне прекрасно знакома, – моя собственная метла с сиденьем от цепочной карусели. Одиночным, разумеется, никаких пассажиров я никогда бы катать не додумалась.

Значит, нашлась-таки моя метелочка, моя миленькая, хотя и непонятно, как сюда попала. А под ней лежит моя сумка, та самая, что на ремешке через плечо болталась, как у почтальона, когда я на слет летела. Только у меня лаковая, немного другого фасона и по размеру, пожалуй, чуть больше. Но я же и не какой-то почтальон, мне и положено.

И никому никогда не догадаться, какие вещи у меня там хранятся. Впрочем, этот вопрос можно задать любой женщине, и той, которая припомнит половину содержимого своей сумки, можно смело вешать медаль за аккуратность и внимательность. Только сначала придется лично проверить это утверждение, поскольку все женщины обычно считают, будто досконально знают содержимое своих сумок.

У меня одна клиентка, когда искала фотографию жениха, была страшно удивлена, достав пакетик с чем-то зеленым и мохнатым. Мы полчаса пытались опознать предмет и лишь экспериментальным путем определили, что это был пирожок. Прошлогодний.

Вынырнув из воспоминаний, я внезапно обнаружила под сумкой собственные ноги.

Нет, не мохнатые лапы, а обычные женские ножки. Довольно стройные, в надетых под платье черных лосинах и черных же ботиночках на небольшом каблучке.

Потому что очень неудобно приземляться на шпильках и летать ранней весной без лосин и ветровки. Кстати, вот и она, моя любимая, на мне.

И теперь интересно одно: где же все это раньше было? И куда делся тот белый мех, к которому я только начала понемногу привыкать? Или он еще не совсем исчез?

Я поспешно зашарила в сумке и вскоре выудила пудреницу. Из маленького зеркальца, вставленного в крышку, на меня встревоженно взглянула моя собственная физиономия.

И даже макияж почти не размазан. Класс. Так как же это у меня получилось-то?.. Ну-ка, думай, Бабка-ёжка.

Подумать как следует мне не дали. В дверь загрохотали кулаком, и Атаний грозно закричал:

– Вия, ты здесь?

– Ну здесь, – буркнула я и отодвинула задвижку.

Дверь распахнулась, и в ней, как в раме, нарисовались два гнома.

Один – с растрепанными волосами и в присыпанной опилками жилетке, второй – с разводами от слез на лице. И оба с широко распахнутыми зелеными глазами и разинутыми ртами.

Такое впечатление, что они еще никогда не видели Бабок-ёжек.

Стою. Жду.

Минута прошла, вторая…

Рты открыли, сглотнули, мекнули… и снова молчат.

Только выражение глаз поменялось. Из ошарашенно-изумленного перешло в непонимающе-настороженное.

– Ну и зачем я вам так срочно нужна была? – уперев руки в бока, спрашиваю братцев, когда мне надоело стоять оловянным солдатиком.

А действительно, чего это я стою? Где тут кресло?

Отвернувшись от гномов, танцующей походкой добираюсь до кресла и, грациозно опустившись в него, закидываю ногу на ногу.

Эх, сейчас бы мне для шарма тонкую сигарету в откинутую руку, но я на дух не переношу табачный дым. Поэтому вполне подошла обычная шариковая ручка. Кручу ее в пальцах и наслаждаюсь занимающимся заревом на гномьих ушках. И как я раньше не заметила, что они у хозяев чуточку похожи на кошачьи?

Наверное, потому что у самой подобные были.

Ну и долго мне еще, интересно, ждать ответа на простой вопрос?

– Эй, гномы! Чего стоим, чего молчим? Последний раз спрашиваю – зачем вы меня искали?

– Мы тебя не искали, – честно смотрит мне в глаза осмелевший первым Талм. – Мы искали Вию.

Так, а я, по их мнению, кто?

Озвучиваю свой вопрос, и гномы снова надолго зависают. Ни дать ни взять «Мейл.ру» в час пик с моего модема.

– Не знаем, – настороженно бурчит наконец младший, и мне хочется одновременно расхохотаться и умиленно погладить его по зеленоватой гриве.

– Совсем?

– Угу, – угрюмо поддакнул старший.

– И даже подозрений никаких?

– А что такое «подозрений»? – делает шажок поближе Талм. – А ты кто?

Ну вот и вопрос по существу.

– Подозрения – это догадки. А я и есть Вия, недогадливые вы гномы.

Эй! А что это вы нехорошо так насупились? И чего так, крадучись, ко мне двинулись?

А, поняла, не дура. Не поверили. Ну так я вам докажу. Черт, а как именно я это сделаю? У меня ведь даже ленточки с хвоста на память о бело-пушистом облике не осталось.

Гномы тем временем уже меня почти окружили, и судя по всему, готовятся напасть. Ну что ж, хочешь не хочешь, придется колдовать. Махнула рукой, буркнула пару слов и жду. Вот сейчас подействует, и они застынут на полушаге. Недолго в таком состоянии пробудут, но мне вполне хватит времени, чтобы объяснить им трагическое недоразумение.

Сижу. Жду. Ну вот сейчас… ну давай же… А они как крались, так и крадутся.

Нет. Уже не крадутся…

– Ой! Ай! Вы, тупицы зеленоволосые!.. Отпустите, дурни колхозные!.. Ты что делаешь?!.. Ой, на ногу! Мм… У-у-у!..

– Попалась ведьма, – довольно хмыкнул Атаний и, похлопав меня тяжелой ручкой по плечу, скомандовал: – Беги, Талм, зови старосту, я ее пока посторожу.

Тупица. Идиот. Болван.

Это еще самые ласковые из прозвищ, которыми я мысленно награждала Атания, с донельзя самодовольным видом расположившегося на моей кровати.

Тогда как я, с накрепко примотанными к груди руками и связанными ногами, а главное, с куском тряпки во рту, сидела в кресле.

И с ужасом наблюдала, как он сначала рассматривает мою метлу, потом старается оторвать от нее сиденье, а потом… Нет! Только не это!

А гном уже подтянул к себе мою сумку и пытается сообразить, как открыть застежку.

А ведь если он ее откроет… Ох. Лучше не думать о последствиях. Там столько зелий и заговоренных предметов, что тут будет просто море крови. И тогда у меня появится один, но могущественный враг – клан лесных гномов.

Думай, Бабка-ёжка, думай. Ты ж не зря свой хлеб с маслом и икрой на завтрак кушаешь… Что я там недавно про кровь говорила? Ну, уж если не это, то не поможет ничто.

Я с трудом подтянула к себе палец, тяжело вздохнула, заранее пожалела себя любимую, вытолкнула изо рта тряпку и куснула со всей дури.

– Ты что это там делаешь, ведьма? – отбросив в сторону сумку, рванулся ко мне Атаний.

«Поздно», – злорадно хмыкнула я, чувствуя, как по телу прокатилась уже знакомая волна резкой боли. Да и не такой уж резкой, как в первый раз. Видимо, организм постепенно привыкает.

Атаний охнул и отступил назад, а я опустила вниз лапы и спрыгнула с кресла, удивляясь, куда делись стягивающие меня веревки.

«Наверное, туда же, куда раньше исчезали метла и сумка», – само пришло в голову понимание.

Первым делом я кинулась к сумке и отодвинула ее подальше от беспардонного гнома. Потом зубами подтащила к ней метлу и села рядом, бдительно поглядывая на оторопевшего Атания.

Попробуй только сунуться, фашист, узнаешь, какой длины у ёжек когти.

– А… – растерянно попытался что-то выяснить гном, но тут раздался топот нескольких пар сапог, и в комнату ворвался Талм.

А за ним староста и еще несколько плечистых лесорубов.

– А где… – уставился на пустое кресло младший и вдруг заметил на кровати меня. – Вия-а-а!!!

– Ррр! – злобно оскалила я зубы на рванувшегося ко мне парнишку. – Не подходи, предатель.

– Вия… это же я… Талм… – озадаченно остановился он. – Ты что… меня не узнала?

– Прекрасно узнала, предатель. Втерся в доверие, лгун, а как только я в человека превратилась, сразу с веревками набросился. Не подходи! А то я за себя не отвечаю!

– Нет… этого не может быть… – На его глазах снова висят слезы, но меня этим больше не проведешь.