Наша непостижимая бесконечность (ЛП) - Янг Саманта - Страница 27

***

Добиться того, чтобы Финн перестал меня игнорировать, оказалось сложнее, чем я предполагала. В следующие несколько дней он находил миллион оправданий, чтобы не находиться рядом со мной. Единственным местом, где он не мог избежать меня, были уроки истории, потому что мы вместе работали над презентацией.

Конечно, поговорить там мы не могли.

К четвергу я потеряла терпение. Мы сделали устную презентацию, и несмотря на то, каким скованным и холодным был со мной Финн, все прошло довольно неплохо. Я видела, что одноклассники бросают на нас странные взгляды, и во мне еще хватало амбиций, чтобы переживать, как его поведение скажется на отношении людей ко мне.

В четверг после уроков я была занята в «Крониклс». Чтобы успевать на двух своих факультативах, я вкалывала на износ всю неделю, поэтому теперь мне оставалось разве что помогать Алане контролировать выпуск, пока Надя собирала его на компьютере.

Прежде чем войти в медиацентр, я заметила, что Финн направляется в фотолабораторию. Мне не терпелось пойти к нему, но я знала, что должна показаться в «Крониклс».

Побыв там для приличия какое-то время, я подошла к Алане.

— Я ведь сейчас не нужна тебе, да?

Она бросила на меня рассеянный взгляд.

— Не-а.

— Мне нужно кое-что сделать. Я быстро.

— Ладно.

Я старалась не выглядеть так, будто спешу, но ноги сами собой вынесли меня из медиацентра.

Если честно, я не могла припомнить, когда в последний раз так нервничала. У меня скрутило желудок, вспотели ладони, и я, как ни старалась успокоить себя дыхательными упражнениями, никак не могла взять под контроль свое сердце.

Ничто не запрещало мне развернуться и пойти назад в «Крониклс».

Кроме тяги к Финну, которую я больше не могла отрицать.

Хотелось бы мне не чувствовать ее.

Но я чувствовала.

Мне была ненавистна мысль, что он испытывает боль в одиночестве.

И я ненавидела свое одиночество.

Я быстро оглядела коридор и, убедившись, что поблизости никого нет, проскользнула в фотолабораторию и поморгала, привыкая к красному свету.

Финн стоял в центре комнаты в нескольких шагах от меня. Он уставился на меня, и я ощутила, как пространство заполняется его недовольством.

Он бросил фотографию, которую проявлял, и ледяным тоном осведомился:

— Зачем ты пришла?

Я глубоко вздохнула.

Была не была.

— Нам надо поговорить о том, что я видела.

— Ты ничего не видела.

— Финн…

— Я не обязан ничего тебе объяснять. Разве я недостаточно дал это понять, избегая тебя? Держи свой нос подальше от моих дел.

— Если ты…

— Уходи, — сказал он и, развернувшись, направился к раковине.

— Нет. — Я упрямо шагнула вперед. — Пока ты не выслушаешь меня, я никуда не уйду.

— Зачем? — Он оглянулся через плечо и прошелся по моему телу наглым, оскорбительным взглядом. — Думаешь, ты можешь помочь мне?

Хоть я и знала, что эти нападки были вызваны стремлением защититься, мне все равно стало больно. Мгновение я молча смотрела на него, напоминая себе, зачем хочу это сделать.

Он горько хмыкнул.

— Держись от моей жизни подальше, Индия. — И отвернулся к стене.

И тогда это случилось.

Ради Финна Рочестера я раскрылась нараспашку.

— Когда мне было восемь, Хейли бросила нас с отцом. Просто ушла. Без объяснений.

Финн замер, и я поняла, что он слушает.

Я сделала еще шаг к нему. Во рту было сухо, а руки тряслись, как и колени. Я и не подозревала, что рассказывать свою историю будет так страшно и сложно.

— Сначала папа сильно грустил, потом сильно злился, а потом стал сильно пить. Он потерял работу. Мы потеряли наш дом. И переехали в трейлерный парк на окраине. Из популярной девочки я превратилась в ту, кого называли трейлерным отребьем. Но я могла с этим жить… потому что чужие насмешки были ничем по сравнению с пьянством отца. Он начал винить меня, ненавидеть меня за то, что Хейли нас бросила. Ненавидеть по-настоящему, Финн. В самом глубоком и темном смысле этого слова. — Я вспомнила озлобленное выражение, которое появлялось на лице отца, когда он слишком долго смотрел на меня, и мои глаза налились слезами.

Видимо, я достучалась до Финна, потому что он медленно повернулся ко мне. Он пронизывал меня взглядом с загнанным выражением на лице, которое было слишком хорошо мне знакомо.

— В избиениях ничего хорошего не было, но если бы все ограничивалось только пинками и кулаками, синяками и кровью, я бы еще смогла это вынести. Но пережить его ненависть было сложнее всего. Он запирал меня в ванной на несколько дней, морил голодом за малейшее прегрешение. Этим он смог… — в итоге сломать меня. Я вытерла слезы, злясь, что воспоминания до сих пор делают меня такой уязвимой.

— В школе я стала почти невидимкой. Моего частого отсутствия никто, казалось, не замечал. Ну… Кроме одной учительницы. Когда мне было десять, она заметила пару синяков. Но отец протрезвел достаточно, чтобы внушить ей, будто он хороший родитель, а я — обычный ребенок, который всегда играет, где не положено. Я не опровергла его слова, потому что слишком боялась начать говорить. Я всегда гадала, кто еще знал или мог подозревать, что отец бил меня, и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти меня. Эта мысль слишком ранила, поэтому, как только она подкрадывалась, я старалась поскорее отбросить ее.

Я помолчала.

— Ситуация становилось все хуже и продолжалась до моих двенадцати лет. До тех пор, пока какие-то мои слова не заставили его совсем потерять контроль. Не знаю, что случилось. Я очнулась в больнице и узнала от медсестры, что Карла, подружка отца, вызвала скорую помощь, потому что подумала, что я умираю. Он чуть не убил меня. И в придачу ко всем своим травмам, я была сильно истощена. — Я печально улыбнулась Финну, на лице которого был написан ужас. — Власти разыскали Хейли, и через некоторое время она получила надо мной опеку. Потом увезла меня в Калифорнию, и с тех пор я жила с ней.

— Зачем? — прошептал он. Его голос был хриплым. — Зачем ты рассказываешь об этом мне?

Я беспомощно пожала плечами, чувствуя себя ранимой как никогда.

— Мне стоило большого труда выработать привычку не нуждаться ни в ком. Ни в Хейли, ни в ком-то еще. Но… Это становится реально отстойным. — Я горько рассмеялась. — Мне сложно доверять людям. На самом деле, вообще невозможно, и это выматывает. Я не знаю, что происходит между тобой и твоим отцом, но подозреваю, что он был жесток с тобой. Мне ненавистно, что такое происходит с тобой. Но когда я увидела, как ты дал ему отпор, то почувствовала… Я не знаю. — Я снова пожала плечами. — Может, это странно, но я почувствовала, что наконец нашла человека, который может понять меня. Которому я, возможно, смогла бы доверять. И который смог бы доверять мне.

Мои последние слова повисли в тяжелой тишине. Клянусь, я думала, что сердце проломит мне ребра, так сильно оно колотилось.

А затем Финн медленными, длинными шагами пошел мне навстречу, и я перестала дышать.

Он остановился напротив. Потрясение на лице его боролось с чем-то еще. С чем-то, что заставило мое сердце упасть.

— Индия… Мне жаль, что все это случилось с тобой. Поверь, правда жаль. Но я не могу… — Он отвернулся, и на его челюсти задергался мускул. — Но я не могу стать для тебя таким человеком, как и ты не можешь стать им для меня. Я больше не хочу обсуждать это. Никогда. Извини.

Я ошибалась.

Прежнее поведение Финна было комариным укусом в сравнении с тем, что случилось сейчас.

Я впервые в жизни раскрылась и…

Меня затошнило.

Я не стала ждать, когда он скажет что-то еще. Дрожа всем телом, я развернулась и вылетела из комнаты, проигнорировав то, с какой тревогой он выкрикнул мне вслед мое имя.

Глава 11