Выбери любимый жанр

Падальщики. Непогасшая надежда (СИ) - "AyaS" - Страница 23


Изменить размер шрифта:

23

Наше проклятье началось, когда мы перестали видеть чудо рождения жизни вокруг нас.

Мара имеют неоспоримые преимущества в силе, скорости и выносливости, и охотятся на нас, таких уязвимых и запуганных, как мы раньше загоняли животных в лесах ради азарта, ради удовольствия. Мы ведь даже не нуждались в их мясе, их шкурах, их костях. Пищи было в изобилии. Мы отрубали им головы, конечности, хвосты и вешали их на стены жилищ, как знамя нашей живодерской сущности, которая одержала верх над милосердием. Лоси, медведи, олени, гепарды, львы, носороги - этот список можно продолжать до бесконечности. Вооруженные снайперскими винтовками, оседлав вертолеты и снегоходы, раскидав капканы и силки, мы загоняли бедных животных в неравной схватке, обманывая самих себя тем, что человек всегда был охотником. Но ведь это не так. Человек был охотником во времена варварства и собирательства, когда мы не знали, что такое пахота и сеяние. Но во времена запуска ракет на Марс? Во времена конвейеров и машин? Во времена выращивания искусственного мяса в пробирках? Мы оправдывали свою жестокость традициями, которые являлись позорным пережитком прошлого. Наша кровожадность оказалась сильнее рассудка.

Наше проклятье началось, когда мы предпочли тешить свой голод садизма, отнимая жизни без надобности.

Мара - это люди, на которых природа проводит жестокие эксперименты. Процесс превращения - болезненный, существование в образе мара - бесконечная пытка. Природе нравятся наши корчащиеся от агонических болей тела. Для нее наши страдания - развлекательное зрелище. Как мы когда-то с удовольствием наблюдали за медведями в железных намордниках, разъезжающих на велосипедах по арене, за косатками с кровоточащими ранами в боках, выступающими ради еды, а отнюдь не ради забавы, как смотрели на корриду, битву петухов, львов в тесных клетках, обезьян со сломанными пальцами на цепях - этот список можно продолжать бесконечно. Я смотрел видеоролики, где в лабораторных блоках превращающиеся в демонов пациенты корчились в нестерпимых муках от меняющегося метаболизма. Человек тоже экспериментировал в лабораториях на обезьянах, крысах, собаках, кошках, свинках - этот список можно продолжать бесконечно. Животных заживо жарили, морозили, делали вскрытия, чтобы воочию лицезреть работу органов, не обращая внимание на адскую боль, что испытывали животные. Ученым был важен результат. Природе в тех карантинных блоках - тоже.

Наше проклятье началось, когда мы сделали зло мнимо необходимым во благо цивилизации.

Природа и сейчас растит нас в клетках под землей, чтобы потом выпотрошить нас руками мара, как мы когда-то заживо сдирали шкуры с енотов, лисиц, норок, кроликов. Этот список тоже можно продолжать бесконечно. Мы не давали им обезболивающее, потому что тогда увеличивалась себестоимость шубы. Мы били их током, вставляя провода в анус, потому что так шкурка не повреждалась ножом. Мы душили их в газовых камерах, как фашисты душили евреев. Мы довели убийство до автоматизма, и на костях невинных животных строили свою цивилизацию.

Мы ели мясо, не обращая внимания на ту кровавую, болезненную жизнь, полную страданий, которая стояла за каждым куском котлет, потому что нам так было удобно и привычно. Что ж, мара тоже не изменят свои пищевые привычки и продолжат иссушать нас ради того, чтобы просто насытиться. Они продолжат убивать наших детей, в которых не будут видеть ничего, кроме аппетитного бифштекса. Отныне мы не на верхушке пищевой цепи, корону с нас сдуло, мы больше не боги.

Каково вам сейчас осознавать, что для целого вида существ вы ничто, кроме еды, удобства и развлечений?

А каково вам сейчас осознавать, что всего этого можно было избежать, делай вы правильный выбор?

Наше проклятье началось, когда мы ушли технологиями далеко в будущее, но взяли с собой свою алчность. Прогресс никогда не останавливался. Люди стремились оздоровить свое наследие, избавиться от кровавого позора, выходили на митинги с требованиями прекратить эксплуатацию живых созданий, изобретали альтернативы мясной пище, шубам, развлечениям, призывали оставить Матерь-природу в покое, делая правильный этичный выбор. Но их затыкали. Чиновникам и бизнесменам было невыгодно изменять установленный миропорядок, ведь все в нем работало, как часы. Как тикающие часы на бомбе.

В итоге, человечество проиграло в битве за сострадание. В битве за рассудок. Мы получили по заслугам, колесо человеческих страданий еще долго будет вертеться за весь тот ад, что мы столь высокомерно организовали на земле. Потоп продолжается.

Эта деревня - прекрасное место, чтобы жить здесь. И я завидую тем людям, которым довелось провести в ней то маленькое время, которое отпускается нам для выполнения кармы. Но в то же время мне горестно думать о жильцах. Где они? Что с ними сталось? Их успели эвакуировать? Или же они стали одними из мара?

Деревня лежит далеко от городов. И я сомневаюсь, что их спасли. Скорее всего, они бегают по здешним лесам в поисках пищи или уже давно спят, потому что пища здесь оскудела - человек спрятался в норах.

Мара - отнюдь не мертвецы, как думают многие. Я еще ни разу не встречал гниющего мара. Они смердят, это - факт. Но то - запах засохшей крови и внутренностей людей, окаменевших на их одеждах. Мара - люди, чье астральное тело оторвалось от физического, и теперь блуждает на волнах между жизнью и смертью, пытаясь отыскать свой дом. Душа не может вернуться в тело - не пускает вирус. Но она также не может отправиться в нирвану или переродиться в новом теле, потому что старое еще не умерло.

Они застряли между мирами: неживые, немертвые. И это - божья кара. Мы, должно быть, серьезно разозлили его, раз он решил наказать нас столь жестоким способом. Он обрек нас на вечный ад: мы изгнаны из живого мира в подземелье, а души мара повисли в воздухе без надежды отыскать покой. Мне кажется, иногда во снах я слышу их душераздирающие крики, они молят о прощении, просят избавить от страданий. И мы идем на их зов. Мы убиваем их тела, чтобы души увидели долгожданный свет. Потому что каждый имеет право на перерождение, на еще один шанс попытаться стать лучше. С их убийством мы даем шанс и всему человечеству: когда умрет последний зараженный, мир переродится. На землю вернутся их выстраданные души. Они обязаны быть лучше. Потому что такое терзание души не может пройти бесследно.

Я хочу верить в это. Я хочу верить в то, что Вселенский разум сбавит гнев и простит нас. Пусть не до конца, но хотя бы достаточно для того, чтобы дать нам шанс.

Один последний шанс. О большем мы не просим.

9 декабря 2071 года. 13:20

Калеб

Мы подошли к центральной деревенской дороге, откуда в ряды выстроились небольшие дома с садами и огородами. Солнце слабо светило за белесой дымкой, снег покрывал рассыпающиеся крыши домов, деревянные заборы, а в огородах уже лег толстым слоем. Белоснежные горы, испещренные черными лесами, окружали эту долину с востока, севера и запада. В этой лощине человек не живет уже сорок лет, и скажу я вам, это место прекрасно.

Больше всех нас подобными вылазками наслаждается Буддист. Не обращая внимания на Протокол, он снимает шлем, перчатки, обувь, чтобы ступить босыми ногами на землю, потрогать ее, уткнуться лицом в кусты и реки - пропитаться этой жизнью снаружи, как можно глубже. Этим естеством. Этой натуральностью. Этим домом, в котором мы родились и по которому скучаем до истеричного воя.

Буддист - лысый филиппинец и любитель медитаций. Если Падальщики не на заданиях или не на тренировках, он в трансе. На Желяве мы всегда ходим в трико и майках, но он носит лишь трико, демонстрируя каждому жителю базы татуированное изображение сидячего Будды на всю спину, укоризненно взирающего на нас, как на детей, в которых он разочаровался. Все тело Буддиста, даже голову и лицо покрывают строки на санскрите. Не знаю, говорит ли он на мертвом языке, понимает ли смысл всего, что написано. Фунчоза говорит, что в этих письменах определенно скрывается рецепт супа или методические рекомендации из Камасутры. Буддист никогда не говорит о смысле надписей на своем теле, но мы ведь татуировки не для красоты делаем. Они - часть нас, наше внутреннее Я, обличенное в рисунки и слова, а значит веды, мантры, священные писания - вот, что должно быть на Буддисте. Сам он говорит, что прочтет нам эти письмена, когда придет время. Или, как говорит Фунчоза: когда суп будет готов.

23
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело