Любовь в наказание (СИ) - Волгина Надежда - Страница 3
- Предыдущая
- 3/21
- Следующая
Следовало поспешить домой. Мать уже готовила зелье, куда осталось добавить тринадцать колючек. Да и баня уже топилась и ждала свою жертву. Об этом, конечно, я предпочитала не думать, потому как страшновато даже от мысли становилось.
Как только я добежала до забора, как между мной и металлическими прутьями выросла высокая тень. Ну надо же! Призрак, а так далеко забрался от могил. И не страшно ему? Я уже взмахнула было полынью, чтобы отогнать его, как различила не шелест, а нормальную человеческую речь:
— Помоги мне.
В первый момент растерялась до такой степени, что принялась озираться по сторонам в поисках того, кто мог это произнести.
— Ты можешь это сделать.
И тут я поняла, что говорит со мной призрак. А когда смогла разглядеть в нем молодого мужчину, то и вовсе обомлела. Призраки так не выглядят. Их черты размыты, узнать людей в них невозможно. Да и чтобы разобрать слова призрака нужно специально настроить слух. А этот и выглядит, и говорит нормально. Разве что совершенно прозрачный, с клубящейся внутри него тенью.
— Извини, но мне правда некогда.
Если не вернусь через десять минут, мать рванет мне на выручку, и тогда волшебная сила чертополоха развеется.
— Знаю, — прошелестел призрак. — Но ты вернешься?
— Через три дня, ночью, — вынуждена была пообещать я и отогнала его, как и всех остальных, веником полыни.
По возвращении маму я застала на кухне. Она сидела, облокотившись на стол и подпирая рукой голову. В первый момент мне показалось, что она дремлет, но потом я разглядела покрасневшие глаза и следы слез и испугалась всерьез.
— Мам? — аккуратно позвала. — Что-то случилось?
Она подняла голову и посмотрела на меня как-то затравленно сквозь довольно затуманенный взгляд, словно и не меня вовсе видела, а то что находилось за моей спиной.
— Я справилась. Вот, нарвала… — подняла я чертополох, все еще пытаясь поймать взгляд матери, который все время ускользал.
— Это хорошо, — без тени эмоций отозвалась она. — Иди, повесь сушиться в сарае. В хозяйстве он всегда нужен.
— Мам! — повысила я голос. — А как же баня? И зелье?.. Ты передумала, что ли избавлять меня от клейма?
— Я-то не передумала, — наконец-то вернулась к ней осмысленность. Правда и выражение лица из равнодушного превратилось сразу же в горестное. — Только смысла в этом теперь никакого.
— Как это? Почему?
— А ты глянь на себя в зеркало. Сама увидишь.
Я рванула в комнату, настраиваясь, сама не зная на что. А когда увидела, что клеймо из едва заметного и серого превратилось в пурпурное, то сразу все поняла. Мое проклятье не осталось тайным для совета ведьм. Каким-то образом они успели прознать о нем раньше, чем мы с мамой хотели провернуть очищение. И цвет клейма буквально кричал об этом. Теперь, и это я знала точно, его уже ничем не сведешь, пока не искуплю тяжкий грех.
Мама продолжала сидеть за столом в глубокой задумчивости, когда я вернулась в кухню. Ситуация складывалась серьезная. Даже Мурка просекла об этом и не ехидничала, а где-то пряталась.
— Что же теперь будет?
Я шагнула к плите, желая вскипятить чайник, но окрик матери заставил меня замереть на месте.
— Осторожно! Не наступи на эту гадость!
— Какую еще гадость? — посмотрела я себе под ноги и не увидела ровным счетом ничего.
— На эту, — достала мать из-за пояса палочку и направила ее на пол, в самый центр кухни.
Вот тут меня передернуло от отвращения, как только на полу проявилась дохлая ворона с закинутой головой, выпученными глазами и распластанными крыльями.
— Догадываешься, что это?
— Кажется, да.
Сама я еще не становилась свидетельницей принудительного приглашения на шабаш ведьм, но слышала, что в таких случаях они присылают дохлых птиц. И ворона предупреждала о самом суровом наказании, словно каркала своим мертвым ртом. К слову, я вообще еще не присутствовала на шабашах, и сейчас здорово струхнула. Молодых ведьм приглашали туда тоже в исключительных случаях.
— Мам, что делать-то? И когда это?..
Договорить не смогла — горло сжал панический спазм.
— О-о-о, этот шабаш будет внеплановым, через неделю. На вот, почитай, — протянула она мне довольно замызганный свиток. — Это лежало на ней, — кивнула мать на ворону, а потом резко взмахнула палочкой, и от вороны осталось только темное пятно на полу, а потом и оно исчезло. — Отправляйся в преисподнюю, падаль! — плюнула она.
В таком состоянии я мать даже побаивалась. Слыхала я от одной ведьмы, что в молодости эта женщина, которая так любила хозяйничать на кухне сейчас, была одной из самых лютущих. Непотребств, говорили, творила много.
— Мам, а ты когда-нибудь проклинала? — внезапно осенило меня. Я даже забыла, что держу в руке свиток, который собиралась прочитать.
— Ох, доча, — горестно вздохнула она. — Думаю, такое хоть раз случается с любой ведьмой. И я грешна, как все мы.
— И что же тебе за это было?
— А разве ты об этом должна сейчас думать?! — вдруг разъярилась мать. — Что было, то быльем поросло! Выкарабкалась я, но чудом. О себе подумай, дурья башка! Ведь с детства старалась втемяшить в твою голову, что ведьмам можно все, кроме проклятий. Где же были твои мозги?
«Там же, где и твои, видать, в свое время», — лишь подумала я. Озвучить мысль не рискнула. Когда мать сердилась, всем в доме становилось места мало. Чтоб не нарваться на еще большие неприятности, я поспешила скрыться в своей комнате. Только там вспомнила про свиток и развернула его, борясь с отвращением. Такое впечатление, что ему не меньше сотни лет, и откопали его из какой-нибудь могилы. Брр! Мне даже показалось, что он скользкий на ощупь и несет от него мертвечиной.
«Потомственной ведьме в шестом поколении Лазовой Тамаре приказано явиться на шабаш ведьм для разбора полетов, который состоится в полночь, ровно через неделю, после вручения свитка», — выведено было неожиданно красивым, даже художественным почерком. Стоило мне только прочитать строки, как свиток истлел у меня в руках. Только еще ощущала его скользкую поверхность, как даже легкий дымок бесследно развеялся в воздухе.
Значит, шабаш состоится в следующую пятницу. Что же теперь будет? Это мысль преследовала меня неотступно, пока принимала ванну, облачалась ко сну, укладывалась в постель… Не то чтобы я боялась, ведь не убьют же меня в любом случае. Скорее, страшила неизвестность, а еще необходимость подчиняться чужой воле. Ведь ослушаться веления старейших ведьм не смел никто. И как только вынесут они вердикт, судьба моя станет для них прозрачной, наблюдать за мной будут пристально. А свой характер я знала хорошо, да и мама, скорее всего, из-за этого так сильно и переживала. Не любила я подчиняться, особенно если что-то приходилось мне не по душе. Частенько бывало наказывали меня в детстве за неповиновение. И розгами мать била, и в угол на горох ставила, а все равно умудрялась делать по-своему. И как, скажите мне, проявить покорность в этом случае? А ну как прикажут мне ведьмы отныне питаться одними жабами. Вареными, жареными, пареными, но жабами. Да ни в жизнь не стану этого делать. И в таком случае, даже предположить страшно, что меня ждет дальше.
Я ворочалась в постели в тщетной попытке уснуть. Про поход на кладбище так и вовсе умудрилась забыть. Но кое-кто помнил, в чем я и убедилась, когда в тишине комнаты раздался призрачный голос: «Не забудь свое обещание. Через три дня в полночь». Вот же еще напасть на мою голову! И кто только дернул меня за язык пообещать призраку вернуться? Ведь могла просто отогнать его. Но раз не отогнала, знать на то была причина. Да и удивил он меня здорово. Осталось выяснить, что вообще ему от меня нужно. На этой безрадостной мысли я и отключилась наконец. И приснился мне мой бывший. Весь сон он гаденько усмехался, показывал мне неприличные жесты и что-то говорил. Слов разобрать не могла, как ни напрягалась. Как и ответить ему тоже не получалось, уста мои словно сковало немотой. Уж про то, как чесались руки, чтоб поколотить его, вообще молчу. Только и этого мне не позволили. Знать, именно во сне я должна была испить чашу унижений до дна. Но зато и проснулась я с мыслью, что правильно прокляла его. И неважно, что мне за это грозит, ему тоже придется несладко.
- Предыдущая
- 3/21
- Следующая