Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 28

Другие старейшины поддержали его согласными кивками. Другого объяснения этому безумию и правда не находилось.

– И что нам делать?..

Вопрошание вождя повисло в воздухе. Марух, заметив это, знаком приказал всем разойтись, задержав лишь старейшин: их совет был теперь незаменим.

– Ты должен объявить Переход, вождь, – заговорил Румар, едва войдя в Хижину совета. – Пусть лучше мы начнем сборы – а лето вдруг вернется и остановит нас, если духи будут милостивы к Взывающему, чем потеряем еще несколько восходов.

– Он хорошо сказал, Марух, – поддержал Румара старый Хойт. – Ждать дольше нельзя, мы на грани голода. Прикажи Туру начать тренировку молодых воинов: скоро от их умения будут зависеть наши жизни.

– Они уже начали, – сообщил еще один старейшина. – Пока нерегулярно, – но я почти каждый восход вижу, как они устраивают поединки.

Вождь при этой новости помрачнел: неужели Тур снова взялся бежать впереди родительского приказа?..

– Он хороший почтительный сын, Марух, – верно угадав его мысли, проговорил Румар. – Но если ты хочешь, чтобы когда-нибудь он стал вождем, достойным тебя – не мешай ему расти.

– Это хорошие слова, – подумав, согласился вождь. – И решение о Переходе хорошо также. Моя воля: я дам Взывающему, где бы он ни был сейчас, еще один восход. Если до следующего утра он не вернется, и мы не получим от него никаких вестей – как только Лучезарная появится из-за Гор, я объявлю начало сборов.

– Ты хорошо сказал, – откликнулись старейшины.

Что ты знаешь о грядущем восходе, дитя?..

====== Глава 18 ======

Шорох снаружи хижины заставил Тура открыть глаза. Хищник?

Молодой охотник бесшумно протянул руку к изголовью лежанки, нащупал рукоять ножа и одним движением поднялся. Прислушался – но все небольшое пространство его жилища наполнял храп Маруха. И как он вообще сумел что-то услышать? Уж не приснилось ли?..

Треск ветки – как раз в мгновение тишины. Тур скользнул к выходу из жилища, занес нож – и резко откинул шкуру, закрывавшую вход. Костяное лезвие тускло мелькнуло в свете полностью открывшего свой лик Светлоликого – и Тур с коротким вскриком рванулся в сторону, стараясь, чтобы мощный замах не причинил вреда.

– Сын Взывающего, ты смерти своей ищешь?!

– Идем, – Кныш придержал Тура, с трудом выравнивающего равновесие, за локоть – и охотник почувствовал, что его пальцы холодны как лед.

– Что?!

Кныш не отвечал, и Тур, удивляясь самому себе, последовал за ним, отдаляясь от хижин, к границе селища и Запретного леса. Белые камни смутно выделялись в темноте. Сын Взывающего остановился, лишь подойдя к ним почти вплотную.

– Мой родитель, – заговорил он, отвечая на вопрос-восклицание Тура.

– Он вернулся?

– Он ушел к предкам.

– Что?! Как ты...

– Дух вернулся. Дух Озера Избранницы. Он позвал меня. Показал место в Запретном лесу, где... – Кныш запнулся. – Я не знаю, что делать. Ты... Можешь пойти со мной туда? Помочь перенести его...

– Пойду, конечно. Как и мой родитель, и Шох, и еще мужчины-мужчины Рода. Уход Взывающего – это не то, что можно скрыть. Да и не нужно. Он ушел в Запретном лесу, стараясь вернуть нам лето – и об этом Род должен знать. Мы перенесем его в селище, воздадим последние почести и отдадим его тело Матери.

– А как я сделаю ясным то, что знаю о его смерти и знаю, куда идти?!

– Как есть. Ты теперь Взывающий. Кому, как не тебе говорить с духами? Я ведь сказал тебе тогда в хижине Фетхи: после Путешествия ты стал мужчиной, а мужчина не ведет себя как женщина или дитя. Теперь, раз твой родитель покинул мир живых – ты занял его место. Так перестань уже трястись и лепетать, как подбитый заяц... – он еще раз взглянул на Кныша, затем запнулся и неожиданно ударил себя кулаком в грудь: – Я плохо сказал.

– Почему?

– Я не могу говорить так со Взывающим.

Кныш протестующе поднял руки, но ответить не успел: голос третьего неожиданного участника беседы заставил их обоих нервно вздрогнуть.

– Что тут?!

Как оказалось, вождь Марух спал не менее чутко, чем его сын, и умел, несмотря на возраст, передвигаться абсолютно бесшумно.

Тур молча отошел чуть в сторону, наблюдая за разговором оставшихся. Поначалу Марух, казалось, не мог понять, что произошло, и даже несколько рассердился: охотник видел, как тот гневно вскидывал голову, поводил плечами... Кныш объяснял что-то: поначалу, видимо, бестолково и сбивчиво, как обычно – но затем более уверенно. Под конец его монолога Марух только коротко кивнул, и они быстрым шагом направились к центру селища. Тур последовал за ними, слушая, как разносится в ночной темноте бой барабана, возвещавшего общий сбор.

Остаток ночи выдался хлопотным. В Запретный лес решено было идти, когда рассветет, а к тому времени, как тело Анха доставят в селище, все должно было быть готово к погребальному обряду. Кныш отправился в Ритуальную хижину, прихватив выдернутого из постели Ёля. Вообще, поскольку Ёль еще не прошел Большого путешествия и не мог считаться взрослым, его общий сбор не касался. Однако тон, которым новый Взывающий потребовал его к себе, возражений не допускал, и полусонный подросток был приставлен к весьма важному делу: посвящению Кныша в детали погребального обряда, благо он его знал назубок, как и другие обряды.

В то же время Шох с Кимом задумчиво изучали имевшиеся в наличии лопаты и заступы. Им предстояло отправиться в Холмы предков, чтобы выкопать могилу или, как называли ее поселяне, колыбель Матери, и на душе у них заранее было тяжело.

– Когда ты был там в последний раз?

Ким старался не смотреть на Шоха, делая вид, что пристально изучает чуть выщербленный черенок деревянной лопаты.

– Хм... Когда мелкий Огг свалился с дерева и свернул себе шею. Помнишь его?

Ким кивнул.

– Жуткое дело было. Вроде и невысоко забрался – но его мозги валялись по всей поляне. И зачем только ему понадобилось лезть на эту елку?..

Шох невесело усмехнулся.

– Ну ты ведь его помнишь. Большей занозы надо было поискать! Никогда ему не сиделось. Я часто сам хотел прибить его!..

– Да этого весь Род хотел!.. – голос Кима дрогнул. – Но не так. Пару прутьев обломать об его тощую задницу – этого да, хотелось. Да и хорошо это было. Но когда его нашли... Мне было плохо, очень плохо. И потом еще долго было плохо...

– Думаешь... – Шох понизил голос. – Думаешь, он еще злится на нас?.. Мы-то с ним тоже не всегда хороши были...

– Да ладно, – Ким попытался подпустить в голос браваду, но ему это не слишком удалось. – Мать-Земля уже давно приняла его. Спит, небось, на ее груди, слушает, как ветер поет... Что ему до нас.

- Сам же сказал – не сиделось ему. Может, и не лежится?.. А старика Хойна помнишь?

– Спрашиваешь! Сколько мне от него палкой поперек спины прилетало!..

– Его с той палкой и похоронили.

– Да ну тебя! Найдешь ведь, что сказать! Там и хорошие лежат. Мартку-то помнишь?

– Ага!.. – Шох мечтательно усмехнулся. – Я еще дитем был – а уже засматривался на нее... Красивая была!..

– Когда болела, уже некрасивая. И кричала все время, помнишь?

– Угу... – Шох помрачнел.

– Думаешь, теперь ей уже не болит?

– Нет, наверно. Чему болеть-то, все с Матерью смешалось...

– А вдруг?.. Ёль говорил, что слышал с Холмов крики...

– Слушай Ёля больше – он тебе и не такое скажет! – Шох возмущенно посмотрел на собеседника. – Нашел кому верить.

– А не скажи. Он при старом Анхе был. Небось всего видел-видел... Слышь, Шох?..

– Что?

– А ведь когда-то и мы в те Холмы ляжем. Холодно там так... А я холод ненавижу.

– Ты рот-то закроешь?! – возмутился Шох.

Ким не успел ответить: недовольный голос неслышно подошедшего Тура несколько сбил мистическую напряженность момента – хотя и не изгнал ее совсем.

– Вы тут круговороты стоять будете?! Чего шептались-то?

– Так... Вспоминали.

– О чем?

– О тех, кто там, в Холмах. Когда ты ходил туда в последний раз?