Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 102

– С кем теперь?

– С Тайном. Это хорошо. У него такой занятный взгляд на все это... На поединки, в смысле. Красоту в них ищет. Гармонию... Подходил ко мне сейчас, сказал, что и в том, как я сейчас дерусь, тоже все это есть. И что ему интересно со мной побороться. У него сердце передо мной не дрожит, и это важно. Провоцировать лишний раз не будет. Ну а дальше – либо Шох, либо Ерох.

– Дальше? Ты не думаешь остановиться?

Тур смутился.

– Я... Я хотел сказать, если вдруг что-то пойдет не так, и я у Тайна выиграю. Сам-то он сказал, что не надеется меня победить. А там кто знает... Во всяком случае, я всегда смогу проиграть дальше. Шох сильнее Тайна, и дерется лучше. Ерох... Примерно как он, но и ему можно поддаться. Главное, чтобы все нервные молодые по хижинам разошлись.

– Ты... Ты уже думал, когда уйдешь?

Айрат положила голову на колено Кныша, и теперь он, не поднимая глаз, перебирал пальцами жесткую шерсть на ее макушке.

– Тут и думать нечего. Как только назову нового главу Рода. Мне ждать нечего, ты же знаешь.

Внемлющий кивнул и, кажется, хотел сказать что-то еще – но удары большого барабана известили о начале нового этапа состязаний.

====== Глава 46 ======

Ко второй части состязаний зрители вернулись уже в ином настроении, чем раньше. Словно с течением времени и уменьшением количества претендентов на роль «достойнейшего» происходило осознавание важности происходящего. Поселенцы уже не шумели и не веселились как раньше, – напротив, переговариваться старались вполголоса, а с появлением на ристалище Тура и Тайна и вовсе затихли.

Их поединок и правда напоминал и танец, и какое-то священодействие, в котором участники знают и видят гораздо больше, чем затем показывают наблюдающим за ними. Знают – и наслаждаются этим знанием едва ли не больше, чем творимым ими действом.

С самого начала схватки Тур ощутил, что тело напрочь отказалось повиноваться всем сдерживающим и ограждающим приказам, которое он ему посылал. На мгновение бойца охватила паника, почти сразу сменившаяся, однако, пониманием того, что вреда он на сей раз никому не причинит. Словно тот, кто пытался подчинить его своей воле, вдруг то ли покинул его, то ли сменил вспышки животной ярости на состояние радостного восторга. Телу теперь хотелось не убивать – ему хотелось творить красоту. А значит, впервые за долгое, нестерпимо долгое время можно себя отпустить и не переживать о возможных последствиях: на сей раз ни застилающего глаза бешенства, ни животной похоти. Только красота.

Словно могучий водный поток подхватил его и понес, заставив тело, казалось, утратить всякий вес, и охотник сосредоточил внимание на том, кто творил это волшебство вместе с ним, напрочь позабыв обо всем и обо всех остальных.

«Покажи мне лучшее, что умеешь, а я покажу тебе, что умею я, и так каждый откроет для себя нечто новое, ценное и прекрасное. Так каждый познает еще больше красоты и совершенства, и уйдет отсюда лучшим, чем был прежде...»

«Это все? Все, на что ты способен? Что ж, неплохо, очень неплохо. Но я могу больше, а потому... Моя вина, конечно – но это поединок. И победит большее совершенство».

Гул, пронесшийся по столпившимся вокруг арены зрителям, вернул охотника к реальности. Тайн стоял у его ног на коленях, с рукой в каком-то странном захвате, вынуждающем его все ниже склоняться к земле, и Тур с нахлынувшей смесью оторопи и страха осознал два простых факта: во-первых, он снова выиграл; во-вторых, подобного приема он никогда не использовал и вообще не подозревал о его существовании.

– Хорошо держится-то! – старейшина Хойт, стоявший за плечом Маруха, прищурился, стараясь разглядеть детали финальной фазы поединка. – А ты говорил, мол, воинские навыки утратил.

Бывший вождь лишь пожал плечами: а что, собственно, на это ответить? Сражался Тур и правда отлично. А то, что снова совершенно не «по-туровски» – так это, может, только он один и видит. А раз он заметил – ему об этом и размышлять.

Поразило бывшего вождя, однако, другое, а именно – что в голосе Хойта не звучало ни радости, ни хотя бы обычного для свидетелей красивого боя азарта и радостного возбуждения. Только деловитость и даже какая-то озабоченность, словно все происходящее он воспринимал, как не слишком приятную авантюру, последствия которой вот-вот придется расхлебывать.

«Неправильно это все! – в очередной раз мелькнула мысль в голове бывшего вождя. – Не так все идет. Будто дерево неправильно подрубили, – и вместо того, чтобы падать в лес, оно начинает медленно, но неукротимо валиться на хижины...»

Он горько вздохнул, сознавая, что дерево-то, по всему выходит, подрубил именно он. Когда, смалодушничав, сказал не то, что должен был, – а то, что продиктовала боль и страх остаться на старости лет совсем одному. Когда выбрал не ту тропу.

И чем все это закончится...

Образ из сна снова мелькнул перед глазами, – снова не оставив никакого ясного следа в сознании. Будто ответ. Ответ, от которого бывший вождь всеми силами пытался сбежать – и не мог, так же, как не мог отменить предрешивший его выбор.

В отличие от поединка Тура и Тайна, схватка Шоха и Ероха была, скорее, проверкой на решимость и готовность идти до конца – при том, что концом этим была вовсе не победа в состязании. Число претедентов на роль главы Рода неумолимо сокращалось, и каждый новый поединок становился вновь и вновь повторенным вопросом к каждому из оставшихся участников: «Действительно ли ты готов к тому, чего так упорно добиваешься?..». Потому и сражались двое бойцов как-то основательно и даже слегка тяжеловесно, словно доказывая себе и другим весомость собственных намерений.

Ерох испытывал, видимо, чуть меньшую уверенность в собственных силах, – а может, просто сказывалась физическая усталость после проведенных схваток. Зрители дружно ахнули, когда Шох быстрым ловким приемом повалил противника на землю, так, что тот едва не ударился головой о бревно заграждения. Впрочем, среагировал богатырь на угрозу, как всегда, быстро и точно, успев придержать падающего соперника, смягчив удар. Поселяне радостно взревели, приветствуя очередного победителя, и многим из них показалось, что кричать для Шоха было как-то проще и даже радостнее, чем когда речь шла о сыне бывшего вождя.

Заметил это и Марух. Заметил – и озабоченно нахмурился...

Перед финальным поединком снова сделали небольшой перерыв – главным образом для того, чтобы дать отдохнуть только что окончившему схватку Шоху.

Внемлющий, воспользовавшись паузой, подошел к самому краю арены, надеясь на сей раз оказаться в первом ряду зрителей. До этого момента он предпочитал держаться чуть позади, но теперь его не отпускало странное чувство, что его присутствие будет необходимо именно здесь.

У самых бревен ограды обнаружилась Фетха, встретившая его проницательным взглядом.

– Переживаешь, мальчик?

Кныш неопределенно пожал плечами: о том, что творилось с Туром и о связи происходящих с ним перемен с поединками и будущим Рода в целом он не смог бы, пожалуй, говорить даже со старой знахаркой. Впрочем, как он немедленно убедился, ей и не были нужны его ответы, чтобы разобраться в происходящем.

– Далеко он зашел. Видится, что гораздо дальше, чем было нужно и даже, чем он сам хотел.

Внемлющий медленно кивнул, затем, помолчав, все же ответил:

– Он не хочет быть главой Рода. Все это – только чтобы родителя не обижать.

– Что же, сейчас у него последний шанс, – ответила знахарка. – И, по всему судя, обидеть кого-то ему так или иначе придется. Либо родителя, либо себя самого.

Кныш мрачно кивнул.

Ощущение радостного восторга, оставшееся у Тура после схватки с Тайном, постепенно сходило на нет. Более того – как набежавшая волна, откатываясь, понижает уровень воды по сравнению с нормальным, так и настроение Тура, достигнув какого-то максимума, резко устремилось вниз: на смену воодушевлению пришло раздражение и уныние.