Наощупь (СИ) - Резник Юлия - Страница 21

— Нет, здесь метров пятьсот, — теряется Таня.

— Пойдем. Прогуляемся…

— Боюсь, цветы завянут. Жалко ведь!

— Ничего, я тебе новые подарю. Пойдем, Тань?

Не могу. Не могу стоять на месте. Мне нужно что-то делать, иначе я просто взорвусь! Мы спускаемся по ступеням, подходим к перилам… Я обнимаю Таню двумя руками и кладу подбородок ей на макушку.

— Здесь очень красиво, Степа. Мне так жаль, что ты видишь лишь ночь… — шепчет она, поглаживая мои ладони на своем животе.

— А я не жалею. Рано или поздно все уйдет в кромешную тьму. Останется лишь любовь. Навсегда. Вне времени и пространства.

Таня молчит. Трется щекой о мою грудь, прижимается губами там, где слышны размеренные удары сердца.

— Ты прав. Ничего не останется…

Мы еще долго стояли вместе, глядя на реку. В воздухе пахло стоячей водой и водорослями. Лучи уходящего солнца плавно скользили по нашим телам. Высоко в небе перекликались птицы. И время словно застыло.

— Я тебя люблю.

— Степан… — Таня захлебывается моим именем. Оборачивается резко, обхватывает ладонями мои небритые щеки.

— Не говори ничего. Потом… — говорю ей.

А она так и продолжает стоять, обхватив мои щеки руками. Не знаю, сколько это все длиться.

— Я сегодня приняла решение развестись. Даже побывала у адвоката.

Таня пока не может ответить мне взаимностью. Но она ценит то, что между нами происходит. Её слова — отчаянная попытка донести до меня эту информацию. Я понимаю. Осторожно обхватываю ее затылок рукой и касаюсь губами губ.

— Это хорошо. Это очень хорошо, Таня, — шепчу между жадными влажными поцелуями.

— Ты мне нужен, Степочка. Ты мне так нужен…

Я знаю. Боги, я знаю, потому что чувствую то же самое. Желание ею обладать подчиняет себе мою сущность. Вне ее меня уже просто не существует.

— Поедем ко мне? — спрашиваю, когда наши поцелуи заходят уж слишком далеко.

— Поедем, — шепчет мне в губы и снова тянется ртом к моему горлу. — Мне только Дёме нужно позвонить…

— Звони сейчас. Потом не отпущу ни на секунду…

Слушаю, как Таня торопливо что-то объясняет сыну, и, не в силах остановиться, скольжу руками по ее совершенному телу. Какая же она красавица. Здесь мы тоже совпали. Гармония между нами повсюду. Даже на самом примитивном визуальном уровне Таня — женщина моего типа. Мне всегда нравились такие, даже в юношестве. Здесь включаются кармические наработки. Очевидно, что в прошлых воплощениях я был влюблен в красивую шатенку небольшого роста. Оттого и искал такую в своих следующих жизнях.

— Пойдем, Степан, пойдем, мой хороший…

Усилием воли беру под контроль свои чувства. Держась за руки, возвращаемся к машине. Я чувствую ее напряжение, прежде чем она произносит хоть слово.

— Вот черт.

— Что случилось?

— Алла. Сестра моего бывшего. Она нас увидела.

— Это проблема?

Таня на секунду останавливается, я ощущаю, как она смещает корпус, чтобы лучше меня рассмотреть.

— Я не знаю, — растерянно шепчет она.

— Ты разводишься. И ничего ему не должна. Он сам сделал свой выбор, — напоминаю я, чувствуя все сомнения, что враз обрушились на Таню. Ощущая их горький вкус и аромат. Это больно. Это мучительно больно. Но я справлюсь со всем. Она станет сильнее, и все у нас будет хорошо.

— Привет, — говорит она кому-то, отпуская мою руку. Мне выть хочется. Она до сих пор не понимает, кто подпитывает ее на всех уровнях…

— Привет. Не ожидала тебя увидеть вот так.

Женский голос, который я слышу — мне не нравится категорически. Слишком громкий. Слишком!

— Правда?

Не очень-то многообещающее начало.

— Представишь своего спутника?

Таня отошла от меня на шаг, но я чувствую, как вибрирует ее тело. Она как будто боится. Эту женщину? Ничего не понимаю.

— Конечно. Это — Степан Судак. Степан, а это — Алла. Сестра моего бывшего мужа.

— Вот, значит, как…

— Не пойму, что тебя удивляет, — голос Тани тоже дрожит, но она все же держится.

— Да нет, ничего. Просто я тут подумала тебя развлечь… Да вижу, ты не сильно-то и тоскуешь.

— Ну, извини, что не залезла в петлю!

Мое тело будто пронзает молния. Я пытаюсь понять — были ли слова Тани гипотетическими. И снова тону в вязкой трясине безнадеги.

— Ну, и к чему этот драматизм, Таня? Ты всегда была склонна к театральщине!

— Ты права, — после некоторой паузы отвечает моя лучшая половина, — нужно избавляться от этой привычки.

Голос Тани напоминает шелест. Я понимаю, как нелегко ей дается сила. Как она, капля по капле, выдавливает ее из себя. И из меня. Мне не жаль. Я готов разделить с ней все, что имею. Абсолютно все.

— Извини, Алла. Мы торопимся, — бросает она и вновь берет меня за руку. — Машина чуть левее. Примерно в десяти метрах.

Молча усаживаемся в тачку. В салоне играет радио, но Таня выключает его. Перехватываю ее ладонь. Сжимаю руку.

— Ты в норме? Сможешь вести?

— Да. Только немного отдышусь. Ты извини, наверное, некрасиво вышло.

— Вот за это тебе уж точно не стоит переживать. Поехали. Я знаю, что тебе поможет вернуть гармонию.

Едем молча. Молча заходим в квартиру. Включаю в прихожей свет — мне он без надобности, а вот Тане, скорее всего, уже ничего не видно. Она разувается, а я протягиваю руку и направляю ее в сторону ванной.

— Я хочу провести сеанс с чашами. Он поможет тебе успокоиться. Ты вся дрожишь, — перехватываю ладонь Тани и прижимаю к своей колючей щеке, — но сначала я тебя искупаю. Вода смоет все…

— Хорошо…

Снимаю с Тани одежду, расстегиваю лифчик.

— Какого он цвета? — указательным пальцем поддеваю кружево между чашечек, и только после этого он падает вниз с ее совершенной груди.

— Синего.

Голос Тани садится. Я рад, что физическое желание заслоняет собой ее тревоги, но это не то, чего бы мне хотелось в идеале. Проникаю пальцами под резинку трусиков, медленно-медленно стаскиваю их вниз. Её дыхание учащается, становясь довольно поверхностным. Поглаживаю выпирающие косточки на бедрах. Кожа Тани такая нежная, что я могу это делать часами. Касаться ее. Любить. Однако я отрываюсь от своего занятия, чтобы включить краны.

— Забирайся, — команду я и, раздевшись сам, ступаю за Таней следом. Взбиваю в пену брусок травяного мыла, скольжу руками по всему ее трепещущему телу, вбираю в себя эту дрожь. Таня подставляется под мои руки и тихонько постанывает. Не думаю, что она осознает, что издает какие-то звуки. Её чувственность меня убивает.

Скользкими пальцами в пене — по соскам и бедрам, и дальше — между ног, где все тоже скользко, но совсем по другой причине. Прикусываю кожу у нее на затылке и врезаюсь двумя сложенными пальцами в ее сердцевину. Таня прогибается в спине, предоставляя моим рукам больший простор, но я отвожу руку. Еще слишком рано. Моя женщина разочарованно стонет. Я смываю с нее пену и нащупываю полотенце, которое разворачиваю перед ней.

— Степан… — тихонько возмущается она.

— Тшш… Верь мне.

Веду Таню за руку в комнату, раскатываю тонкий матрац, накрываю его полотняной простыней.

— Ложись.

Таня выполняет мою просьбу. Я накрываю ее обнаженное тело и принимаюсь расставлять чаши. Сегодня я хочу сделать кое-что особенное. Прозваниваю Таню и сам, сосредоточившись на звуке. Вожу стиком по чаше, обхожу ее по кругу, а после усаживаюсь у Тани в ногах. Звук усиливается. Я добиваюсь непревзойденного созвучия, которое вибрацией проходит через наши тела. Таня начинает мелко подрагивать. Я беру в руки чашу и осторожно устанавливаю её на Танином животе. Смещаю чуть вниз. К вибрации звука добавляю свой голос. Пою. Голос взмывает выше и выше, и вместе с ним к звездам возносится моя женщина. Звук медленно затихает, как и ее оргазм.

Глава 15

То, что случилось — невозможно прекрасно. Но мне невыносимо жаль, что этот момент со мной не разделил Степан. Мое тело как будто невесомо, я чувствую себя легким облаком счастья. И покоя. Мое умиротворение бесконечно, как бесконечна вселенная. Мне кажется, прямо сейчас я бы не смогла думать о плохом, даже если бы очень хотела. Но такого желания нет. Есть счастье. Бескрайнее, абсолютное. Есть я и он. Человек, который заставляет петь не только мое тело, но и ту часть меня, которую я считала давным-давно утратившей эту способность. Мою душу.