Мужчина не моей мечты (СИ) - Ардова Алиса - Страница 9

— Хорошо.

Это нетрудно сделать. Мэарин ждала свадьбу, мечтала о ней, грезила во снах, поэтому церемония отпечаталась в памяти девушки во всех мельчайших подробностях.

Приезд в Древнюю обитель… Испытующий взгляд строгого немногословного жреца в простом светлом балахоне — взгляд, проникающий в самую душу… Его короткое согласие… Бурное ликование юных влюбленных, которые страшно боялись, что им откажут и придется уйти ни с чем… Часовня… Зал с прозрачным сводом и многоцветными узорчатыми окнами, в которых играют солнечные лучи… Несколько человек в глубине помещения, уже знакомый служитель, стоящий перед необычным золотистым постаментом…

— Подождите, графиня, — недовольно прервал меня Саллер и нахмурился: — Какие солнечные лучи? Вы приехали в обитель рано утром, только начало светать.

А ведь действительно, когда мы беседовали со жрецом, заря едва занималась. Мири все время ежилась и с опаской поглядывала в дальний угол двора, где еще лежал полумрак, скрадывая очертания предметов.

— Тем не менее солнце было, — я упрямо тряхнула головой, — солнце и свет… Много света… На стенах, на полу, на алтаре.

— И когда же появился этот свет? — Голос герцога стал мягким и таким вкрадчивым-вкрадчивым.

— Он начал разгораться, когда мы опустили ладони на священный камень, а после слов обета вспыхнул и соединил наши руки яркими лентами.

— И все? — хмуро осведомился герцог после паузы.

— Все, — подтвердила твердо. — Потом мы быстро сели в карету и уехали. Трэй торопился. Он договорился с одним из друзей, что мы поживем некоторое время в его поместье, но путь туда неблизкий. — Герцог продолжал угрюмо молчать, и я попросила: — Может, скажете наконец, что произошло? Я ведь дала клятву. Кто-то напал на карету, ранили Трэя… Меня заперли, чуть не убили… Ничего не понимаю…

Видимо, мне удалось-таки разжалобить Саллера. Он поморщился, прошелся из угла в угол, остановился у окна — напряженный, прямой, с заложенными за спиной руками — и так, не оборачиваясь, принялся говорить. А я внимательно слушала и с каждым произнесенным словом все четче осознавала: я не просто попала, а со всего маху угодила прямо в центр расставленной кем-то паутины. Муха, на которую шла охота, вовремя улетела, а вот я влипла вместо нее, запуталась серьезно и основательно. Правда, хочется верить, что небезнадежно.

Если кратко, то дело обстояло в следующем.

Маги Риоса, которых было не так много, считались элитой общества независимо от того, являлись они аристократами или относились к другому сословию. Браки представители «высшей касты» старались заключать только между собой, так как лишь в этом случае отпрыски гарантированно наследовали способности родителей. Впрочем, силу и уровень дара это не определяло. Очень часто у сильных магов рождались дети, чья «искра» едва тлела, и наоборот. К слову сказать, среди аристократов чаще всего встречались слабо одаренные. Уж не знаю, с чем это связано: Мэарин подобными вопросами не интересовалась, а Саллер не стал ничего пояснять.

Так обстояли дела во всех королевствах, включая Намарру, где жила Мэарин Астон, и во всех семьях. Кроме одной.

В роду Ильмиара, того самого, что первым получил силу от Танбора, раз в поколение на свет появлялись особые девочки — хэленни. Слабенькие магички, почти пустышки, они, тем не менее, являлись величайшей ценностью Риоса, потому что приносили своему мужу необычный дар. Рожденный ими первенец не просто перенимал способности отца, а многократно их усиливал, становясь со временем величайшим магом своего мира. Да и остальные дети немногим уступали наследнику.

Хэленни берегли, как истинное сокровище. За право ввести их в свой дом сражались, убивали и умирали, за них отдавали все, что имели, и радовались, потому что знали, что приобретут намного больше. Королевские династии Риоса и самые титулованные аристократические семьи процветали именно благодаря бракам с хэленни. Эти женщины умели подпитывать искру Танбора, и та вспыхивала в крови их детей ослепительно и жарко, вознося род счастливца на небывалую высоту.

А потом род Ильмиара прервался, а вместе с ним исчезли и его удивительные дочери. Остались только сказания, летописи, сухие отчеты да описания ритуалов.

— Обряд венчания хэленни всегда проводился в Древней обители. На рассвете. — Голос Саллера звучал ровно и тускло, словно он бесконечно, невероятно устал. — Свидетелем, который принимал обеты, благословлял и навеки соединял новобрачных, был свет Танбора, окутывавший часовню, а потом и ладони новобрачных.

— Что? — переспросила я, все еще не понимая. Нет, отчаянно не желая понять.

Вместо ответа герцог шагнул к книжному шкафу, достал толстый темный фолиант, положил на письменный стол и, раскрыв, молча поманил меня к себе.

Косой луч солнца, пробившись сквозь окно, ярким пятном упал на пожелтевшую страницу, как раз туда, где была изображена застывшая перед золотым алтарем пара. Я долго смотрела на их руки, оплетенные длинной светящейся лентой, украдкой покосилась на свои запястья. Чистые…

— Пока чистые, — словно уловив мои мысли, подтвердил мужчина. — До консуммации брака.

Не поднимая глаз, тихо уточнила:

— Вы хотите сказать, что я хэленни?

И совсем не удивилась, услышав:

— Да.

После жесткого прямого ответа Саллера в воздухе повисло напряженное молчание. Собеседник не торопился его прерывать, видимо, давая мне время опомниться и смириться с незавидной участью, а я… Я пыталась прийти в себя и собраться с мыслями.

— Мэссер… — вскинула я наконец голову, и по тому, как изумленно взлетели вверх его брови, мгновенно сообразила, что ляпнула что-то не то.

Мне запрещено так к нему обращаться? А кому можно? Впрочем, сейчас это не имеет значения.

— Ваше светлость, — исправилась невозмутимо, — у меня есть несколько вопросов. Если позволите…

— Всего несколько? — невесело усмехнулся герцог. — В таком случае вы счастливица, миледи. У меня их десяток, не меньше.

Я ждала, никак не реагируя на шутку. Улыбка сползла с губ мужчины, взгляд посуровел, став почти ледяным, и он повелительно бросил:

— Спрашивайте.

— Почему о том, что я хэленни, стало известно только сейчас? Родители, учителя — неужели никто не догадывался? Или вы… — я замялась.

— Нет, — правильно истолковал мои сомнения герцог, — даже не подозревал.

Очень хотелось верить, что он говорит правду.

— Но почему? — повторила настойчиво.

— Только наследники Ильмиара умели определять, какая из их дочерей наделена даром. Для этого они проводили новорожденных девочек через особый ритуал, на котором присутствовали лишь старшие мужчины семьи. А потом малышка росла, ничем не выделяясь среди сестер, и только в день совершеннолетия торжественно объявлялось, что именно она и есть хэленни. Для всех остальных подтверждением служили церемония единения и свет Танбора, благословляющий молодую пару.

Саллер остановился, словно колеблясь, стоит ли откровенничать дальше, но все-таки продолжил:

— После крушения старой династии появился закон, обязывающий представителей аристократических семей, так или иначе связанных узами родства с Ильмиаром, венчаться в Древней обители. Свет еще трижды озарял часовню — последний раз почти сто лет назад. Все. Больше хэленни не было, и закон со временем отменили.

Ясно… Новый правитель собирался таким способом определять носительниц дара и использовать их по своему усмотрению. Но годы шли, желаемого результата король не достиг, и аристократы принялись роптать. Нерушимый брак мало кого устраивал. Разве что юных, наивных и безумно влюбленных, но никак не их родителей, которые рассматривали замужество дочерей исключительно с точки зрения собственной выгоды.

Сегодня этот барон обласкан судьбой? Отдам ему свою кровиночку. Барон в опале и сослан в дальнее поместье? Зачем же девочке вместе с ним мучиться, когда есть возможность задержаться в столице? Тем более маркиз — новый фаворит короля — давно намекал, что не против породниться, объединив состояния и земли.