Я твой хозяин! (СИ) - Амарант Кристина - Страница 14

Не видела она и как пришедший вколоть ей очередную дозу регенератора доктор неодобрительно качал головой, рассматривая испачканные в крови губы пациентки.

— Вы опять сделали это, сэр! Я же предупреждал: передача силы в таком количестве может навредить. Вам, в первую очередь.

— Не важно. Главное, чтобы ей это помогло.

Он погладил разметавшиеся по подушке волосы. Неуклюже, словно бить и дергать для него было привычнее.

— Я уже говорил, что девушка поправится. Кризис давно миновал.

— Почему так долго? — спросил мужчина, не отрывая взгляда от лица больной. — Пятый день. Она же демон.

Доктор вздохнул и развел руками.

— Ее демоническая сущность была отсечена. Это очень сильно ослабляет. Кроме того, удар повредил нервный центр, отвечающий за регенерацию. Смерть от подобного повреждения — дело одной-двух минут. Нам невероятно повезло, что я вошел в комнату вашей рабыни…

— Моей женщины! — резко перебил его демон.

— Вашей… Хммм… женщины как раз в этот момент. Даже через десять секунд было бы поздно.

— Поздно… — эхом откликнулся Андрос. И медленно провел пальцем вдоль щеки спящей демоницы.

Доктор деликатно откашлялся.

— Идите спать, сэр. Пять дней без сна измотают кого угодно, даже ваши силы не безграничны. Дежурить у кровати нет никакого смысла.

— Но если она очнется… — начал демон. А потом поник, словно вспомнил что-то.

— Если она очнется, я немедленно оповещу вас об этом. Отдохните, сэр.

— Ладно, — все так же не отрывая взгляда от спящей, Андрос поднялся с кровати. Пропустил прядь волос между пальцами. — Прости меня, На-а-ама, — тихо произнес он. — Я сделал ошибку. Когда ты проснешься, все будет иначе, обещаю.

Перед тем, как покинуть комнату, он склонился над спящей, чтобы коснуться губами ее измазанных в крови губ.

Она восстанавливалась тяжело и долго, словно простой человек. Андрос приходил ежедневно. При виде своего мучителя Наама вздрагивала, еле удерживаясь, чтобы не отпрянуть. Разум говорил — бесполезно. А тело, помнившее экзекуцию и последующее смешанное с болью и похотью унижение, требовало бежать, скрыться.

Демон никак не комментировал ее порывы. Только кривился всякий раз, словно пережидая приступ острой боли. Садился на край кровати, пытался разговорить ее. Наама отвечала неуверенно и тихо, не находя сил для дерзостей. Она все же смогла убить себя в каком-то смысле. Уничтожила что-то важное, дававшее силы жить и бороться.

А может это сделал обезумевший от ярости Андрос раньше.

Демон больше не пытался давить и приказывать. Стал непривычно заботливым, ласковым, а в напряженном взгляде Нааме чудился немой вопрос. Но она не верила ему ни на миг. Напрягалась и замирала, когда он прикасался даже с самыми невинными намерениями. И все ждала, что заботливый мужчина превратится в обезумевшее от ярости и похоти чудовище.

Он пытался просить прощения. Впервые, когда она повторно очнулась, чувствуя себя гораздо более живой и ужасно голодной. Напоил бульоном, а потом склонился над ней и заговорил, с трудом подбирая слова. Про то, что она не должна была пытаться его отравить. И что сожалеет о своей несдержанности.

Несдержанности?! Раньше Наама расхохоталась бы, услышав это слово. Сейчас вжималась в дальний угол кровати и молчала.

— Ты слышишь меня?! — взорвался он, не дождавшись никакой реакции.

Она съежилась и часто закивала, благодаря Богиню за невозможность говорить. Самоубийственный удар что-то повредил в гортани. Доктор обещал, что связки восстановятся, но требовалось время.

Андрос выругался и ушел. А вечером вернулся и снова поил своей кровью.

Чуть позже сцена повторилась снова. И снова. Андрос тряс ее за плечи, прожигая взглядом, и умолял, а может требовал простить и забыть все что было.

В последний раз Наама, вглядываясь в его исступленное, осунувшееся лицо, ощутила не столько страх, сколько боль и горечь. Что стоило Андросу начать с этого? Поступиться хоть немного гордостью, не потребовать, но попросить?! Неужели он так боялся отдать ей хоть толику контроля над собой?

Демоница вспомнила свое торжество, когда поняла, как он зависим от нее. Опьянение от власти над сильным, привлекательным и опасным мужчиной. Прав ли был Андрос, когда боялся признать свои чувства?

Демоницы редко влюбляются в себе подобных. И горе тем, кому не посчастливилось влюбиться в них.

Как было с Торвальдом Равендорфом, которого умудрилась поймать в свои сети Астар ди Метцли.

Равендорф — сотрудник имперской службы безопасности, лицо, приближенное к демону-императору. Человек, который умудрился подняться на головокружительную, недоступную для простых людей высоту. В неполные тридцать лет предотвратил несколько покушений на его величество, за что получил титул и земли. Высокий, подтянутый и хорошо сложенный, он сочетал в себе жесткий внутренний стержень с умением держаться, и был невероятно привлекателен, как мужчина. Сама Наама не раз ловила себя на желании попробовать каков безопасник в постели. Что-то подсказывало: Торвальд вряд ли согласится, чтобы его связывали и стегали плетью, но ради ночи с ним она бы согласилась и на обычный скучный секс, очень уж упоительные и вкусные эмоции излучал этот человек.

Не повезло: Астар успела первая. Окрутила, привязала к себе и начала расчетливо использовать, выкачивая желанные эмоции истериками, капризами и скандалами. То бросала его, то снова возвращалась, обижалась, играя на чувстве вины. Наблюдая за тем, как Равендорф увозит ее, подвыпившую, с вечеринки, как заботливо пристегивает в своей машине, пропуская мимо ушей ее возмущенные вопли и оскорбления, Наама втайне завидовала. Ей тоже хотелось настолько терпеливого, внимательного и привлекательного любовника.

Стала бы она такой же, как Астар, поведи себя Андрос иначе? Этого он боялся?

Слишком поздно искать ответы. Сейчас рядом с ди Небиросом Наама ощущала только заставляющий цепенеть страх и желание спрятаться, скрыться. Даже ненависть потухла — ни огня, ни углей. Серый пепел.

Все отодвинулось на задний план, стало мелким, незначительным. Все, кроме нее.

Наама… Белоснежная кожа, на которой так красиво смотрятся засосы и следы от плети. Черная волна волос, бирюзовые глаза, раньше полные жгучей ненависти, а сейчас опаски. Алые губы, всегда скривленные в недовольной или высокомерной усмешке. Тонкая талия, манящая упругая грудь — как раз по его руке. Грация и нрав дикой кошки.

Он пытался снова и снова. По-хорошему и по-плохому. Брал штурмом крепость ее души, прорывался сквозь ее нелюбовь, отвращение, ярость.

Она должна принадлежать ему! Она — его. Его женщина, его собственность, его наваждение и одержимость.

А Наама словно смеялась. Ускользала, отвергала снова и снова. Близко и далеко. Покорная и недоступная.

Первые месяцы после попытки суицида он сдерживал себя. Проводил рядом с ней тяжелые вечера полные недосказанности и вожделения. Между его отрывистыми репликами и ее робкими ответами тянулись паузы, за которыми стояло слишком много. Андрос втягивал ее манящий запах и чувствовал, как сходит с ума от желания, одного ее присутствия. Наама чувствовала это, пугалась и отшатывалась, доводя своим страхом до бешенства, до неистового желания схватить ее, швырнуть на кровать и взять, как раньше.

Но шрам на тонкой шее чуть повыше ошейника напоминал о том, что она сделала с собой, и отрезвлял лучше любых слов и слезных просьб. Демон ещё помнил невозможный ужас, когда увидел свою женщину лежащей на полу в белом, залитом кровью платье.

Те пять дней, которые она провела между жизнью и смертью, он тоже не жил. Не спал, не чувствовал вкуса пищи. Равнодушно принял известие о беременности Лайлы.

Запоздалое раскаяние и страх потерять ненавистную и любимую женщину когтями терзали изнутри. И бессонными ночами сидя у постели своей рабыни могущественный глава клана ди Небирос готов был выть от тоски.