Принеси-ка мне удачу (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 31

* * *

Игорь — исключительная свинота. Надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который считает себя вправе вмешиваться в чужие судьбы! Нет, это подумать только — он решил, что если Матвею показать Риту в непривычной обстановке, так он сразу и влюбится? Бредятина! Матвей полночи не мог уснуть, пока наконец-то не дошел до мысли: во всем виноват Игорь!

А начал он размышлять с того, почему не предложил Веронике остаться. Ему было непонятно, что невеста сама не горит желанием лишний раз встречаться, но только сегодня он задал себе вопрос: а разве он сам горит? Вероника красивая — от таких девушек мужчины слюной захлебываются, о таких многие даже мечтать не смеют. Но надо признать, осознанного сексуального влечения Матвей так и не почувствовал. До сих пор он этому не придавал значения, а теперь впал в ступор. Вспомнил о Наташе, своей недавней любовнице. Она веселая, раскованная, довольно привлекательная, но исключительной красотой не обладает. И тем не менее Матвея два года подряд она полностью устраивала. А теперь и найти Наташин номер не было никакого желания… Возможно, он окончательно погрузился в бизнес, на личное не остается сил. Отсюда и эта холодность. И все бы ничего, если бы не… если бы он ко всем без исключения был так же холоден.

Матвей перевернулся на другой бок, снова закрыл глаза и попытался уснуть. Рита такая нерешительная, вовсе не из тех, от кого «в зобу дыханье сперло». Веронике в подметки не годится. А когда танцевала с ним, то иногда поднималась на цыпочки, то ли чтобы казаться выше, то ли неуверенно себя чувствовала. Смешная в своей неумелости. Рита, поднимающаяся на цыпочки, чтобы быть на два сантиметра ближе… Матвей лег на спину.

Она влюблена в Диму, туда ей и дорога. А тот весь из себя шустрый, стишки сходу сочиняет, еще недавно нормальный парень, отличный сотрудник, а теперь раздражающий каждым словом. Девушки любят симпатичных брюнетов, это факт. Рита как раз ему подходит, тоже факт. Факт и в том, что она и без Димы никогда бы не согласилась на роль любовницы — до отвращения правильная. Матвей не переносил неуверенных в себе девиц, захороненных под грудой условностей и ханжества. Рита сошла бы за такую, факт, факт. И у Риты нет отца, владеющего финансовой империей. От последнего факта Матвей перевернулся и уткнулся лицом в подушку.

Во всем виноват Игорь. Кажется, Матвею с самого начала просто нравилось ее присутствие в офисе. Приносит ли она удачу — дело десятое, важнее уверенность, что приносит. Ему просто стало спокойнее. Она с самого начала импонировала ему, как человек, но никогда не нравилась, как женщина. И тут вдруг Игорь решил показать Риту в непривычной обстановке. Показать вот в этом ее платьице, купленном за копейки, но почему-то так хорошо сидящем. С распущенными волосами, на которые с утра без слез невозможно было смотреть. Нет, Игорь просчитался — она не стала вдруг в глазах Матвея привлекательнее. Она просто теперь не давала уснуть. Не влюбленностью и не желанием, ничего подобного не было, а мыслью, почему он даже не подумал предложить Веронике остаться.

Исключительная свинота, надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который только называется другом. Зачем ему была нужна эта сумятица в мыслях Матвея? Ведь свадьба уже скоро, он на попятную не пойдет. Даже если влюбился бы в эту девочку на цыпочках, все равно бы не отступил от Вероники. Утром он позвонил Игорю и высказал ему все придуманные во время бессонницы эпитеты. Друг почему-то не огорчился, а чтобы отомстить, еще раз поинтересовался о споре и заверил, что Матвей проиграл. Матвей вообще не любил проигрывать, но в данном случае он проиграл именно Рите — и это неожиданно быстро успокоило. Жаль, что он никак не может на нее всерьез разозлиться, можно было бы раскачаться и на порыве уволить. Пусть бы шлепала обратно в свою школу, зла на нее не хватает. Но идея эта ни разу в голове так и не прижилась.

В офисе он вел себя сдержанно, а от Маргариты кульбитов и вовсе не ожидал. Это ее свойство и злило: Матвею было достаточно единственного кульбита, чтобы прийти уже хоть к какому-то решению. Потом зачем-то отправил ее на ужин к матери, в этом решении не было скрытых мотивов, он просто решил, что компания Риты ей понравится. Мама от секретарши вообще была в восторге: не зря же любой разговор сводился именно к ней. О чем бы они ни болтали, рано или поздно переключались на секретаршу. Вот и пусть дружат, раз у них такая симпатия.

Матвей хорошо разбирался в себе и не мог игнорировать общее изменение настроения. Спокойствие, которое приносила Рита ему еще совсем недавно, сменилось на постоянно растущее раздражение. Во вторник утром она еще осмелилась ему высказывать претензии о матери! Той, дескать, никакие деньги не нужны, если она родного сына слышит только по телефону. Ну да, много секретарша понимает. Это был удачный момент, но до того, как Матвей успел сказать эпичное «выметайтесь», она вдруг сменила тон:

— Я не собираюсь лезть в ваши дела, Матвей Владимирович! Но вы сами сделали меня посредником в ваших с Надеждой Михайловной…

— Так это я виноват?

— А кто же?

Было непонятно — шутит она или снова осуждает. Матвею до дрожи в пальцах захотелось, чтобы и она погрязла в том же раздражении, в котором прибывает он уже два дня:

— Маргарита, мама хорошо к вам относится — ума не приложу, с чего.

— Да ваша мама почти ко всем хорошо относится, не замечали?

— Почему вы до сих пор говорите о моих семейных делах? Может уже, наконец, перейдем к невыполняемым обязанностям?

— О чем вы?

— Я попросил передать партнерам болванку договора!

— Я и передала! Матвей Владимирович, неужели они не получили?

— Получили! Кое-как нашли в почтовой пересылке! У вас не нашлось нескольких листов для распечатки?

Она злилась. Говорила ровно, но порозовевшие щеки подтверждали догадку. Матвей был доволен непонятно чем.

— Да, Матвей Владимирович, — заговорила медленнее. Видимо, чтобы не сорваться на крик. — Я не сделала распечатки, потому что вы мне сказали отослать по электронке. И смею напомнить, что вчера, когда эти самые партнеры прилетели, я все равно не смогла бы отдать им болванку, потому что в это же время — вы представляете себе? — ужинала с вашей матерью. И снова — нет, вы только вслушайтесь! — по вашему распоряжению.

— И мы опять говорим о моих семейных делах? Вы бы рабочим делам столько внимания уделяли, как моей матери.

Она так зыркнула, что Матвею захотелось расхохотаться — от ее раздражения почему-то перестало невыносимо чесаться в груди. Он поднял обе руки вверх, сдаваясь с неожиданно ставшим легким сердцем:

— Простите, Маргарита. Я был неправ. Сделайте кофе.

— Конечно, Матвей Владимирович.

Он вошел в кабинет и прижался спиной к двери. Легкость постепенно исчезала, а в груди снова начало немного чесаться. Почему она уже две минуты не несет ему кофе? Сидит там себе, злится, наверное, о нем думает… Пусть со злостью, лишь бы думала. Матвей закрыл глаза и взял себя в руки. Глупая выходка, такое не должно повторяться.

Но он ничего с собой не мог поделать. Даже в дела с головой не мог погрузиться, пока считал, что Маргарита там за стенкой о нем перестала думать. Потому он провоцировал мелкие стычки, тем успокаивался и потом некоторое время мог спокойно работать. Хотелось поступать так чаще и кричать громче, но ему удавалось себя сдерживать. А если вдруг он перегнет палку, и Маргарита однажды не выдержит и уволится, то… Матвей не представлял, что тогда будет. Он не собирался этого представлять.

В среду вечером зуд в груди достиг такой стадии, что он чуть было не предложил ей подвезти до дома. Конечно, чтобы она отказалась, как и положено секретарю. Но он остановил себя и от этого порыва. Спокойно попрощался и сел в машину, включил музыку погромче и вывернул со стоянки, пока она не вышла из здания. Если бы он увидел, что она идет одна, без своего жениха, то непременно бы вышел и предложил бы… конечно, чтобы она отказалась. Он очень многое уже готов был ей предложить — лишь бы она ни в коем случае не соглашалась, а в груди свербило еще сильнее.