Никаких принцев! - Сакрытина Мария - Страница 46

Мы смотрим друг на друга в упор — и Ромиону очень повезло, что меня держат побеги. Ох, как бы я ему сейчас врезала!.. Ладно, лгала — но… э-э-э… «играла чувствами»? А моими чувствами никто не играл?!

— Ты закончил? Мне уже можно говорить?

— Ну конечно, милая Виола. Мы все — внимание. Дамиан, очнись! Послушай, как наша красавица на этот раз выкручиваться станет.

Дамиан бросает на меня колкий взгляд, и я не выдерживаю:

— Да, я вам лгала! Да, я с вами обоими встречалась… Но по очереди! И вообще — при чем тут королева? Свет клином у тебя, Ромион, на ней сошелся? Нет, молчи! Слушай теперь меня. — Глубокий вздох… Не мямлить! Не оправдываться! — В общем…

Рассказываю. Наконец-то рассказываю все, от начала до конца: от Розалинды, попросившей меня сорвать ей свадьбу, до императора Ульрика, уверенного, что Роз до этого принесла ему клятву, и короля Кремании, утверждающего, что никакой помолвки с принцем Сиерны не было и быть не может.

После того как я заканчиваю, снова наступает тишина. На этот раз задумчивая. Ромион молчит — какое счастье! — и внимательно разглядывает меня: наверное, следил за каждым жестом во время рассказа, за выражением лица, взглядом. Так он поймет, лгу я или нет?

Дамиан, наоборот, закрывает глаза. Наверное, представляет себя где-нибудь в другом месте, подальше от нас. Похоже, он теперь нас обоих ненавидит.

Мне неожиданно неприятна эта мысль. Глупости — ну какая разница, что этот Дамиан чувствует? Его мои чувства не волновали, когда он меня целовал. Почему его чувства должны волновать сейчас меня?

Но волнуют.

— Похоже на правду, — говорит наконец Ромион. — Пожалуй…

— Конечно, похоже! — Я дергаюсь в побегах-цепях от избытка чувств. Стебли в ответ сильнее сжимают мои запястья. — Это и есть правда!

— Да, — задумчиво протягивает Ромион. — Ложь бы ты придумала более складную.

— В смысле?

— Кое-что не сходится. Например, зачем твоей сестре так подставлять тебя, если, как ты утверждаешь, вы ладите. Нет, Виола, это странно: все знают (и даже я слышал), что принцесса Кремании души не чает в своей сводной сестре. Что же, выходит, и это ложь?

— Нет… Нет, Роз бы никогда меня не предала!

— Вот видишь. И все-таки благодаря ей ты здесь. Ты же уверена, что к тебе приходила именно Розалинда? Не кто-то на нее похожий?

— Конечно! Уж Роз-то я узнаю!

— И все-таки, Виола, как же получается, что твоя любящая, заботливая сестра тебя обманула и завела в ловушку?

Я смотрю на Ромиона: он явно собой наслаждается. Умненький, хитрый принц. Удивительно, его как будто совсем не смущает, что он, как и я, скован по рукам и ногам побегами, висит в воздухе и ждет ведьму-охотницу-на-оборотней. Или этот умник уже придумал, как нам (или только ему, с него станется) выбраться?.. Или мне стоит восхититься его самообладанием.

— Виола?

— Я не знаю, Ромион. Ты же у нас самый умный — ты и скажи.

Принц усмехается, снисходительно глядя на меня. И я вдруг понимаю: это же маска. Как и собранность с самоуверенностью. Тоже маска. Под ней принц, быть может, дрожит от страха, но мы этого не увидим. Над нами он будет смеяться, и чем страшнее ему, тем громче и обиднее будет этот смех.

Мне очень жаль Ромиона…

— Получается, что твоя сестра в беде, Виола. Скорее всего, она у королевы Изабеллы. И тогда я Розалинде не завидую: ее величество ненавидит красавиц. Наверняка Розалинде уже подарили вкусное спелое яблочко, и принцесса Кремании спит мертвым сном, — Ромион поднимает голову, ловит мой взгляд и, помедлив, добавляет: — Спроси у королевы, когда она вернется за добычей… то есть за нами. Может, она просто превратила твою сестру в лягушку? Так ведь тоже может случиться.

Я криво улыбаюсь. Да, конечно, лягушка предпочтительнее мертвого сна. Лягушка же, безусловно, живая. И если так, то где мне тогда искать Роз? По всем болотам этого мира? И как узнать? Впрочем, узнать труда не составит: Роз будет той лягушкой, что станет громче всех квакать. И около которой соберется больше всех лягушек-поклонников. Это уж точно.

— Хорошо, — Ромион кивает чему-то своему. — Есть еще одна странность. Погоди-ка…

— Габриэль, — тихо вставляет Дамиан. — Охранный дух.

— Да, — Ромион встречается с братом взглядом. — Охранный дух. Ты утверждаешь, Виола, что отец Розалинды его не посылал? Кто же тогда?

Но, прежде чем я успеваю огрызнуться (откуда мне в самом деле это знать!), Дамиан добавляет:

— Он не дух.

— А кто же? — удивляюсь я.

— Брат, у тебя есть что нам рассказать? — поднимает брови Ромион.

Дамиан опять немногословен:

— Он высший демон.

— Правда? — спустя изумленную (в моем случае — непонимающую) паузу усмехается Ромион. — Надо же! А я тогда звездная лисичка. Дами, ты там в порядке? Голова не болит? Галлюцинации не начались? Скольких меня ты видишь?

И по тому, что спокойствие принца снова оставляет, я понимаю: высший демон — это что-то нехорошее. Кажется, даже очень нехорошее.

Дамиан бросает на Ромиона усталый взгляд.

— Он действительно высший демон. Я только сейчас это понял. Мне каждый раз было… странно в его присутствии. Только высший демон может закрыться от демонолога.

— Только их вы не заставляете себе служить, — кивает Ромион. — Дами, поправь меня, если я ошибаюсь: последний раз, когда высший демон выбрался из Астрала, эльфы не досчитались Вечного леса. Вечный лес, Виола, — поворачивается он ко мне, — это такой… большой лес. Очень большой.

— Я в курсе. — Да что такое! Снова меня за дуру держат! Что, раз я из другого мира, то ничего не знаю? — В нем появились первые феи. Мама рассказывала.

— Вот, и этой громадины не стало, потому что эльфы тогда не поделили землю с гномами и додумались призвать на помощь высшего демона. Они почему-то думали, что смогут его контролировать. Как ты, наверное, догадываешься, в итоге досталось и эльфам, и гномам. А демон, закончив свой танец, отправился обратно в Астрал. И вот, Дамиан утверждает, что твой душка-охранник — высший демон. Дами, ты точно хорошо себя чувствуешь?

— Отлично я себя чувствую! — рявкает Дамиан. — И я знаю, что говорю. Габриэль — высший демон. Я не представляю, как он сюда попал и почему изображает из себя охранного духа… Но нам всем сильно повезло, что он почему-то это делает, вместо того чтобы просто нас уничтожить.

Я вспоминаю душку Габриэля, как он готовил за меня домашнее задание, помогал с гардеробом, ел булочки… У меня не получается представить Габи опасным монстром, каким его изображают Ромион с Дамианом. Но вместе с тем…

— Дамиан, а духи питаются булочками?

— Виола, — отвечает мне вместо брата Ромион, — даже я, хоть и не демонолог, знаю, что духи не способны поглотить материальную пищу.

— Дамиан? — зову я.

Тот качает головой, не глядя на меня.

— Нет. Никогда.

Значит… Но зачем Габриэлю этот маскарад? Зачем терпеть меня? Прислуживать?

— Ха, но и высшему демону булочки тоже не нужны, — усмехается Ромион. — А этот твой Габриэль их, похоже, ел, да, Виола?

Дамиан наконец-то снова смотрит на меня — тоже ждет ответа.

Мне становится неловко.

— Я предложила. Позавтракать со мной. Он мне булочки принес, а я угостила… Что?

Тишина. Дамиан изумленно открывает и закрывает рот. Ромион снова усмехается.

— Это невозможно! — восклицает наконец Дамиан. — Ты снова лжешь! Ни один демон не станет есть с человеком!

— Я? Лгу?! По-твоему, я только и делаю, что лгу?!

— Похоже, что да.

— А сам-то!..

— Дети, не ссорьтесь, — кривит губы Ромион. — А то сейчас придет страшная ведьма… Кстати, вон она.

Мы с Дамианом одновременно умолкаем и смотрим туда, куда глядит принц. Ничего там нет. Разве что дымка какая-то колышется.

— Это ведь был Зачарованный лес? — спрашивает вдруг Ромион. — Мы сейчас на его границе?

— Да, — отвечает Дамиан, щурясь. — Ромион, но там нет никого. Там, — он кивает туда, куда глядит принц.

— А это неважно, — весело откликается Ромион. — Я тут еще вспомнил, что на границе Зачарованного леса время идет быстрее, чем в остальном мире.