Расколотый мир (ЛП) - Кауфман Эми - Страница 25

— Капрал, — вмешиваюсь я. — Оставь его. Пошли.

Местный заметил изменение в воздухе. Он не знает Мори так, как мы, но он не идиот, раз живет здесь. Он может считать изменения в толпе. Он делает шаг назад, смотрит через плечо. К окну в доме за ним прижато небольшое лицо. С потрясением я понимаю, что парень оглядывается на своего младшего брата, который наблюдает за всем этим. Неудивительно, что он пытается действовать жестко.

Я вижу, как парень борется с необходимостью отступить, чтобы разрядить обстановку. Я желаю ему идти домой. Уходи.

Затем его челюсти сжимаются.

— Ага, как же, отсоси мой…

Выстрел разряжает тишину, и на полсекунды я ослеплена лазерной вспышкой. Я отскакиваю назад, моя собственная пушка прыгает в руку. Я, такое впечатление, что вечность ищу стрелка, прежде чем вижу, как местный опускается на колени, прежде чем крик его брата внутри ударяет мне по ушам. Прежде чем вижу, что половина лица парня снесена. Пока не осознаю, что рука Мори держит пистолет, который направлен туда, где стоял парень.

Следующие несколько секунд размытые. Я прыгаю к Мори, Алекси бросается к телу местного паренька, когда горожане поблизости начинают бежать: некоторые к нам, некоторые прочь. Где-то кричит женщина. Я чувствую запах сожженных волос.

Мори стоит, уставившись прямо перед собой, ее лицо спокойно, глаза пустые. Я встряхиваю ее, дважды — затем сильно ударяю. Ее лицо дергается в сторону от удара, но его выражение не меняется. Я ищу фонарь на ремне и свечу ей в лицо. Ее зрачки расширены так, что глаза выглядят черными, и не меняются, когда свет попадает ей прямо в глаза.

О нет. Признаков не было — не было никаких предупреждений. Где витали ее сны?

Алекси оставляет тело на земле и встает на ноги.

— Ли, — вздыхает он, — нам надо убираться отсюда. Это будет кошмар, нам надо уходить.

Тогда Мори очухивается. Я — первое, что она видит, и она, моргая, смотрит на меня, прежде чем спрашивает:

— Эй, капитан. Что случилось?

Я ненадолго застываю, прежде чем инстинкт берет свое, и я отталкиваю ее подальше. Я наполовину иду, наполовину тащу ее назад по улице, пока Алекси сзади прикрывает тыл с пистолетом наголо, чтобы быть уверенным, что никто прямо сейчас не собирается отомстить.

Недоуменные вопросы Мори резко обрываются. Когда я оглядываюсь, я вижу, что ее глаза фокусируются на чем-то позади. И я знаю, что она увидела тусклую неподвижную форму, лежащую на земле.

В магазине звенят колокольчики, и девочка поднимает голову от чтения. «Не», — думает она. — «Жди. Это не он».

— Добро пожаловать, — приветствует ее мать. Девочка, под прилавком, наблюдает за ногами матери, когда та поворачивается к клиентам. — Могу я… — ее слова обрываются.

— Здравствуйте, мисс Ч. — Голос легкий, но как только она слышит его, сердце девочки замирает. — Было время подумать о нашем предложении?

Девочка смотрит в щелочку в пластике. Она видит, как ее отец спускается по лестнице, смотрит, как он останавливается.

— Мы сказали вам, что нас это не интересует, — говорит отец девочки, медленно спускаясь по лестнице, вставая между клиентами и матерью девочки.

— Ноа, — девочка слышит, как шепчет ее мать. — Они под чем-то… посмотри на их глаза.

Через щель в прилавке девушка переводит глаза к мужчинам в дверном проеме. Их глаза похожи на глаза кукол, такие же черные шарики без зрачков.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ФЛИНН

ПРОВОЛОКА ПО ПЕРИМЕТРУ БАЗЫ там, где я влезал последний раз, отремонтирована, но точно такое же слабое место повторяется через сотню футов, и на этот раз я позабочусь завернуть отрезанные концы ограждения более аккуратно, чтобы скрыть свои следы. Похоже, что они повысили охрану со стрельбы в городе, но несколько дополнительных охранных патрулей недостаточно, чтобы остановить Макбрайда, особенно когда они не знают, что он придет.

Ненавижу, что я здесь. Форма, украденная с задней части шаттла несколько месяцев назад, плохо сидит на мне, она сделана из грубой ткани, от которой зудит кожа. Сколько бы я ни напоминал себе, что это не предательство, что я должен предупредить базу, что я не собираюсь разрушить перемирие и обречь свой народ — я все равно чувствую себя предателем. Было достаточно ужасно обнаружить разоренное хранилище боеприпасов, а Макбрайда и его последователей вооруженными. С этим новым убийством у них теперь есть оправдание, которого они ждали, и это значит, что я буду тем, кем должен быть сегодня вечером.

Я склоняю голову, когда прохожу мимо патруля и спешу дальше по импровизированному переулку. На этот раз я рад дождю, который снова начался, когда я направился сюда, и это означает, что никто пристально не смотрит на чье-либо лицо.

Я не знаю, где капитан Чейз проводит ночи, но наша разведка на базе работает лучше, чем считают trodairí. У них нет персонала, чтобы полностью укомплектовать базу солдатами, поэтому некоторые люди, живущие в городе, получают здесь работу в качестве поваров, кладовщиков и дворников. Но никто из них не допускается до высокого уровня доступа, никто, кого можно было бы использовать против базы за исключением дворников, на которых ни одна душа не обращает внимания, и им разрешено ходить повсюду. У нас хорошая карта этого места.

Большая часть офицерского размещения — временное. Джубили застряла в одном из таких временных сараев, и я уверен, что ее спальня была складом. Там нет реального окна, только вентиляционное отверстие, которое они немного расширили и прикрыли прозрачным пластиком, чтобы впустить хоть какой-нибудь свет.

Страх глубоко поселился в моем животе: что если Макбрайд добьется чего хочет и настанет тот день, которого мы боимся. День, когда количество тел станет настолько большим, что «ТерраДин» и военные начнут тотальную войну. Что может стать днем, когда мы потеряем слишком много наших людей, а они потеряют слишком много своих, и Эйвон опустится в хаос, который жаждал его в течение многих лет.

Я не знаю, как это остановить, так что теперь я собираюсь влезть в окно посреди базы, полной солдат, ища единственного союзника, который мог бы иметь достаточно власти, чтобы помочь мне держать наших людей врозь.

Занимает всего полминуты, чтобы вытащить пластик. Я хватаюсь за подоконник, подтягиваюсь, игнорируя нытье мышц в плечах из-за гребли по болотам. Комната внутри скудно меблирована, именно то, что я ожидал от квартирок trodairí. Глаза сначала скользят по бледно-серому боевому костюму, аккуратно висящему на стене, выглядящему подобно призрачному часовому, караулящему спящего рядом солдата. Если бы она носила его вне бара, мне бы так не повезло, и вряд ли моя пуля даже поцарапала бы ее. Я стараюсь проглотить гнев, рвущийся наружу — хорошо обусловленный ответ на вид таких костюмов. Они создали современную броню такой же тонкой, как ткань; мы же не получаем ничего, кроме контрабандных боеприпасов и пистолетов-реликвий.

Джубили спит на боку, запрокинув длинную смуглую ногу на одеяло, свернув одну кисть в кулак под подбородком, а другую, засунув под подушку. Я вижу ее личные жетоны на простынях, висящие на цепочке на шее. Она даже спит в военном хаки, хотя это всего лишь шорты и футболка. Во сне она выглядит нежнее. Я хватаюсь за подоконник и шепчу ее имя.

— Джубили.

Она просыпается, давая понять, почему она спит таким образом — ее рука вылезает из-под подушки с пистолетом, ее ноги свободны от одеяла, когда она садиться, поднимая оружие, моргая ото сна. Через секунду она замечает меня, ее рот открывается в шоке. Я вообще-то вижу, как ее палец судорожно затягивается на спусковом крючке, хотя и не совсем достаточно, чтобы выстрелить.

— Кормак, — выдавливает она мое имя. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Я один, — говорю я ей. — И не вооружен. Не стреляй в меня, иначе ты чертовски долго будешь объяснять, что я делаю в твоей спальне.