Больше, чем брат (СИ) - "Maks Grey" - Страница 14

Макс встретил его возле дверей, и они молча дошли до самой машины. Усевшись внутрь, Огден щёлкнул ремнем безопасности и уставился на Макса.

— Я тебя не оскорбляю своими чувствами? И… — он отвёл взгляд, — рисунками, как олицетворением… желаний.

Он тяжело вздохнул, прежде чем снова посмотреть на брата.

— Макс, ты… Ты прости меня.

— Тебе не за что извиняться. Это твои чувства, — сказал старший, прокручивая ключ зажигания и выезжая со стоянки на дорогу. Мимо проносились дома, деревья, люди — город жил своей жизнью, и никому не было дела до чужих проблем. Никто не знал, что в этот самый момент, девятнадцатилетний юноша разрываем чувствами к своему старшему брату. Никто не знал, какие странные метания происходят в душе второго.

— Но… Огден, мы же братья, — мягко начал Макс, лихорадочно продумывая в мозгу то, что скажет младшему. — И я не обычный парень, с которым ты хотел бы отношения. Ты замечательный, правда. Наверное, я бы даже предложил тебе встречаться, если бы все было немного иначе, — Макс засмеялся, и невозможно было понять шутит он или нет. — Но… сам подумай… что бы сказала мама, если бы узнала?.. — старший замолк на некоторое время, думая, что нанес коронный, решающий удар.

Огден невольно представил маму: белокурая, худенькая и улыбчивая, с аккуратно подведенными глазами, в своём любимом платье цвета фиалок. Наверно, она бы заплакала, как в тот раз, когда Огден сказал ей, что гей. Она спрашивала, не передумает ли он, её маленький славный мальчик, а Грег смотрел тяжело и грустно, поглаживая её по спине, сотрясаемой рыданиями.

— Зачем мне знать, что скажет мама? — прошептал Огден, разглядывая профиль брата, — Я уже взрослый.

Он бесстыже заскользил ладонью по бедру брата, надеясь, что старший не заметит, как задрожала от волнения рука.

От неожиданности Макс на секунду потерял управление, и этого оказалось достаточно, чтобы машина вильнула на встречную полосу. Визг тормозов, оглушительный клаксон красного седана, побледневшее лицо водителя — все это мелькнуло перед глазами в один миг. В последнюю секунду Макс успел вывернуть руль в сторону, выравнивая машину в свой ряд. Он прижался к обочине и остановился.

Лицо каменное, зубы сжаты, руки все еще с силой держат руль. Сейчас Макс очень зол, на столько, что кровь кипит, просто бурлит в венах. Для Огдена это все словно игра, далекая от реальности — он делает все, что хочет, совершенно не думая о последствиях.

— Черт! Что ты делаешь, мать твою?

Но Огден не знал. Он смотрел на свои колени, как провинившийся ребенок. Он только что чуть не убил их обоих!

— Я не… не знаю. Прости.

Огден не мог пошевелиться от стыда, невыносимо диктующего: «Ты не должен существовать». Ничего нельзя исправить. Это как плёночная фотография — один шанс на один отпечаток света. Нет, это уж слишком. Из-за него происходит столько плохого!

Перед глазами, словно в безумном фильме, мелькнули кадры из прошлого — член брата перед самым его лицом, вкус спермы на языке, липкие руки, измазанный во всем этом пол… Почему, почему брат не хочет его, как раньше?

Огден чувствовал, что невыносимо хочет, чтоб с ним немедленно произошло что-то очень плохое. Вытерев рукавом мокрое от слез лицо, он молниеносно отстегнулся и выскочил из машины прямо на обочину шоссе.

Макс крикнул ему вслед, а после заглушил мотор, вылез из машины и побежал следом.

Впереди остановилась машина, набитая парнями, приглашающими Огдена поехать с ними, но тот, отшатнувшись, побежал вправо, пересекая овраг и скрываясь между деревьями. Испуганный Огден, словно молодой олененок, бежал, куда глаза глядят, и Макс преследовал его, не отставая.

— Огден, стой!

Но тот не слушал или не слышал. Через несколько минут Макс, наконец, догнал брата, прижал к себе, удерживая, хаотично поглаживая по спине. Отчего-то сердце старшего сжалось — его младший брат так растерян и напуган сейчас. Почему-то раньше Макс не был так чувствителен к чужой боли. Голос, тихий и усыпляющий, путался в волосах.

— Все кончилось, Огден. Мы оба живы.

Младший цеплялся руками за одежду Макса, и в его глазах помутнело от слёз. Он плакал в плечо брата, громко, как ребенок.

— Макс… Я ведь чуть не убил нас.

За спиной мерно шумело шоссе. Совсем близко стучало сердце брата. Его одежда пахла так знакомо, а руки гладили по спине, и Огден чувствовал себя, словно котенок, который нашкодил и сбежал с перепугу, но его нашли, спрятали под курткой и несли обратно домой.

— Я больше не… Не буду так… Я… Прости меня, Макс, прости.

Огдену хотелось не расстраивать брата больше никогда в жизни.

***

Машина, пройдя лабиринт перекрестков и поворотов, выехала на знакомую улицу. Огден сжимал челюсть, чувствуя, что в этот раз все испортил. У него не было брата восемь лет и не будет теперь всю оставшуюся жизнь. Не смея смотреть на Макса, он бездумно пялился в лобовое стекло и вдруг заметил через пару домов того человека, одетого в темное длинное пальто. Огдену почему-то стало совсем не по себе.

— Макс? Я хотел сказать… — начал было он, но в последний момент передумал. Что за ерунда? Он и так выглядит как сексуально озабоченный гей, склоняющий брата к инцесту. Не хватает только ещё и параноиком выглядеть. — Нет, нет, ничего. Прости. Хорошего вечера, — он вышел из машины, так и не посмотрев на брата.

Попав в квартиру, младший понял, что не может сейчас остаться здесь один. Огден повесил радужный значок на куртку и вызвал такси до ближайшего гей-бара.

***

Музыка была громкой, она звала и будила, требовала движения или хотя бы внимания к её падениям и поворотам, заполняла помещение, проникала в мозг, размягченный усталостью и алкоголем. Огден сидел, опираясь локтями о барную стойку, и бессмысленно смотрел в стакан, на дне которого подтаявший лёд плавал в остатках черного рома. К нему подошёл высокий испанец с длинными волосами и, улыбаясь, угостил вторым стаканом, промурлыкав на ушко что-то на своём языке. Огден медленно развернулся к нему на стуле.

— Прости, я не знаю испанского, — признался он, усмехаясь своим мыслям: ведь сказанное могло содержать что угодно, от трепетного признания до грязных словечек.

— Меня зовут Теобальдо, — прошептал незнакомец, совсем рядом с его виском, — А тебя?

— Огден, — выдохнул младший, обхватывая незнакомца руками, чтобы не потерять равновесие, но жест этот был расценен по-своему. Последовал осторожный поцелуй в скулу, через мгновение превратившийся в страстный поцелуй в губы.

Огдена отвлекла вибрация в кармане куртки, пришлось прерваться и посмотреть на экран. Макс?

— Привет. У меня все хорошо, я в баре. Да. На соседней улице, и вообще, какая разница? Долго, может быть до утра… Прости, я тут немного занят, так что давай позже поговорим?

Он прервал звонок, только сейчас замечая, что незнакомый испанец смотрит на него с игривым укором.

— Это твой парень? — как бы между прочим поинтересовался он.

— Нет, что ты! — мотнул головой Огден, морщась, — Всего лишь брат. Иногда он слишком волнуется за меня.

— Не удивительно, ведь ты у него красавчик, — парировал испанец, ведя кончиком пальца по контуру Огденовых губ.

— Не у него, а у себя, — отозвался младший, раздираемый странной помесью вины и вожделения, вспыхнувших в нём после упоминаний его принадлежности брату.

— Огден, пойдем со мной, — выдохнул испанец в его шею, оставляя болезненный поцелуй на податливом теле, наполненном поровну горечью и алкоголем.

«Там завтра останется чертов след», — промелькнуло в голове младшего.

В тесной кабинке испанец молниеносно изменился, сладкая улыбка сменилась ухмылкой. Он встал спиной к запертой двери, отрезая единственный путь к отступлению. Испанец за волосы потянул Огдена вниз, пытаясь поставить на колени и, встретив сопротивление, оглушил головой о стенку кабинки.

Ноги ослабли, и Огден опустился, опираясь руками о пол, покрытый брызгами мочи и пятнами вонючего моющего средства. Незнакомец наступил носком ботинка на распростёртую ладонь — не слишком сильно, словно угрожая.