Похищенная (СИ) - Караюз Алина - Страница 29

Тарианец застыл, завороженный ее слезами. И девушка с горечью подумала, что ему ее никогда не понять. Амоны давно разучились плакать. Разучились сочувствовать и любить.

- Тебе придется, - произнес он чуть слышно, - иначе ты просто сойдешь с ума.

- Что ты имеешь в виду?

- Только то, что сказал. Отпусти прошлое, оно уже не принадлежит тебе. Ты терзаешь себя бессмысленными воспоминаниями.

В его словах была доля истины. Инга это понимала, но в то же время не собиралась сдаваться. Она не была готова забыть и не хотела.

- Знаешь, - она улыбнулась сквозь туман, застилавший глаза, - ты прав. Это бессмысленно и очень больно. Но эта боль напоминает мне, что я жива.

Она не заметила, как Аллард пересек разделявшее их пространство. Только вздрогнула, когда его руки обхватили ее за плечи. Они были теплыми, сильными и надежными. Да, именно так - надежными. Инга вспомнила, как эти руки обнимали ее, как ласкали, вырывая судорожные вздохи. Ей захотелось отдаться этим рукам, разрыдаться взахлеб и уткнуться лицом в широкую грудь тарианца.

Ей нужен был кто-то сильный, кто-то, кто смог бы просто обнять. И не важно, что это враг. Сейчас он для нее был просто мужчиной, а она - просто женщиной.

- Тебе не нужно страдать, чтобы чувствовать себя живой, - раздался над головой его хриплый голос. И в нем Инга почувствовала бурю эмоций, в которых сам Аллард еще не разобрался. - Через три дня мы прибудем на Альфу, там я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Инга покорно обвисла в руках адмирала, с удивлением чувствуя, что не хочет его отталкивать. В его объятиях было тепло, в его объятиях она могла позволить себе быть слабой. Могла просто вложить свою руку в его и позволить себя вести. И ей не нужно даже выбирать - куда, он сам все решит.

Неужели она начала к нему привыкать? Нет, это просто усталость. Просто нервное истощение. Сколько еще она выдержит, прежде чем сломаться окончательно? И есть ли смысл в этой борьбе?

- Три дня? - девушка слабо улыбнулась, с горечью понимая, что почти готова смириться с судьбой. - Через три дня все будет кончено. Так быстро.

- Почему кончено? - Аллард заставил ее поднять голову и посмотреть на него. Но ее отсутствующий взгляд совсем ему не понравился. - Посмотри на меня.

Она послушно подняла ресницы, но в ее глазах была пустота. Даже слез уже не осталось. Они высохли.

Он тихо выругался на родном языке.

С его ливарри творилось что-то странное. Он не учел, что она может уйти в себя, не выдержав переживаний. Закрыться в собственной раковине, оставив ему лишь безжизненную оболочку. Амуэ, которая теперь текла в ее жилах, оказалась слишком тяжелой ношей для земной девочки, пусть и прошедшей адаптацию. И это только его вина. Он допустил ошибку, пойдя на поводу у собственных чувств.

Обычно, ливарри была лишь проводником, передавая энергию от амона к амани во время соития. И если в этот момент происходило зачатие, то вся амуэ отдавалась ребенку.

Но его ливарри не зачала! Он бы почувствовал это сразу. Нет, амуэ вошла в нее, словно в открытые двери, и осталась, усилив ее эмоции в сотни раз. Она должна была испепелить ее, но вместо этого выбрала новым сосудом.

Зарычав, он встряхнул девушку. Голова Инги безвольно мотнулась.

- Давай! Посмотри на меня! - внутри нарастала тревога, пробуждая новые чувства, о которых Аллард давно забыл. - Ну же, глупая, посмотри на меня! Я приказываю! Проклятье...

На секунду в ее глазах мелькнуло что-то осмысленное. Искусанные губы растянулись в слабой усмешке.

- Инга, - услышал он тихий шепот, - меня зовут Инга.

От ее слов что-то защемило в груди, стало трудно дышать. Острая боль, возникшая из ниоткуда, вдруг обвилась вокруг горла, сжала его, будто обруч из раскаленного металла.

- У ливарри нет имени, - пробормотал Аллард, инстинктивно дергая за свой воротник, чтобы ослабить его.

- А у меня оно есть. Ты не можешь лишить меня имени и всего остального. Оно всегда будет здесь, - все еще улыбаясь, девушка поднесла указательный палец к виску.

Ее глаза закатились. С губ сорвался призрачный вздох, и тело обмякло в руках тарианца бесчувственной массой.

Взвыв, точно раненый зверь, Аллард сорвал защитный экран.

Она уходила - его арайя. Единственная женщина, ставшая его проклятием и наградой. Уходила, оставляя в его руках лишь бездушную оболочку. И тянула его за собой в ту бездонную пропасть, в которую добровольно шагнула сама. Амуэ, связавшая их воедино, не оставляла других вариантов.

Тело адмирала сковала острая боль. Она вымораживала внутренности, выжигала сознание. Ни одно боевое ранение не могло сравниться с этой болью. Он не мог дать ей названия, но она разрывала его изнутри.

Почти теряя рассудок, он подхватил Ингу на руки и прижался губами к ее губам. Разомкнул языком ее зубы и втолкнул ей в рот дыхание вместе со сгустком энергии, за которым тянулся сияющий шлейф.

В этот момент они стали одним единым, так, как им суждено.

Глава 22

22

Аллард знал только один способ помочь. Перераспределить энергию так, чтобы оттянуть на себя ее большую часть. А это можно было сделать только одним путем.

Прижимая к себе безвольное тело Инги, он раз за разом пытался вдохнуть жизнь в ее помертвевшие губы. Глоток за глотком вталкивал в них воздух, мысленно умоляя Мироздание услышать его и дать еще один шанс.

Казалось, все было так просто! Похитить землянку, подменив ее клоном. Изменить ее тело, чтобы она могла выносить ему детей. Приручить, окружив заботой и научив новым правилам. Разве женщина не должна быть счастлива в окружении красивых вещей и вкусной пищи? Разве она не должна забыть прошлое, если в будущем ее ждет только покой и довольство?

Но где, в какой момент все пошло под откос? Где он допустил ошибку в своих расчетах?

Аллард не знал.

Он привык анализировать поступки и действия только с точки зрения логики, и вот теперь, впервые, его логика дала сбой. Впервые он не мог понять ни собственного поведения, ни собственных чувств. Не мог объяснить, чем руководствовался, принимая решения, и не мог предугадать их последствия.

Если бы Аллард знал наперед, что случится, как бы он поступил?

Он не знал ответа на этот вопрос.

Рассудок подсказывал: надо было остановиться еще в тот момент, когда он впервые увидел землянку. Ее похищение стало первой ступенькой к падению. Но что-то внутри него буквально кричало: «Моя! Не пущу! Не отдам!»

Он снова и снова сжимал ее тело с неистовой силой, делясь с ней дыханием.

Наконец, веки Инги затрепетали. Она чуть заметно шевельнула губами, но Аллард это движение почувствовал сразу, уловил на каком-то подсознательном уровне. И его сердце едва не остановилось от облегчения, охватившего все его существо.

Впервые в жизни ноги тарианского адмирала подкосились. Чувствуя в руках мелкую дрожь, он с силой прижал девушку к своему телу, не давая разомкнуть поцелуй.

Только теперь, когда ее губы ожили и сделали первый вдох, он осознал, чего едва не лишился.

Инга слабо шевельнулась в его руках. Ей казалось, что она висит в невесомости, окруженная тьмой. Эта тьма была теплой и плотной, она гасила все звуки, все мысли. В ней было спокойно и хорошо, и возвращаться из нее не хотелось.

Зачем? Что ждет там, снаружи, кроме бесконечной и бессмысленной борьбы с обстоятельствами и с самой собой? Не проще ли остаться навсегда в этой тьме, ни о чем не думая, ни к чему не стремясь?

Ей казалось, что так будет лучше. Для нее. Для него. Для всех.

Но тьма была недовольна.

Что-то мешало ей.

Какая-то назойливая искра, которая никак не хотела гаснуть. Наоборот, чем больше Инга пыталась укрыться от нее, тем настойчивее она становилась.

И в какой-то момент девушка нее выдержала, дернулась, чтобы ее отогнать. Но вместо того, чтобы исчезнуть, эта искра вспыхнула ослепительно ярким светом, разгоняя тьму в клочья.