Обряд (СИ) - Константа Людмила - Страница 23

— Ты серьезно собралась брать с собой это тряпье? — не выдержав такого кощунственного отношения к чувству прекрасного, Пепе, молча сидевшая до поры до времени на кровати, вдруг не выдержала и сморщила хорошенький, сильно припудренный носик.

Ведара тщетно пыталась уложить в два походных мешка все, что ей могло понадобиться в Хемшфире. Она на некоторое время застыла в тяжких раздумьях, что брать. Единственное приличное платье для приема, вдруг ей придется по долгу службы явиться под ясные очи графа, в чью вотчину она направляется. Или положить еще немного трав и баночек со свежими снадобьями, которые она лично варила на растущую луну.

— Это не тряпье, — неожиданно обиделась ведьма, и решительно сложив нечто ярко-бирюзовое, кинула обратно в шкаф, — я купила это на последней модной распродаже зимой.

Пепе с томным видом поправила высокий светло-голубой парик с буклями и двумя тоненькими пальчиками с ярко-алым маникюром, вытащила сильно помятое платье обратно на свет. Приоткрыв пухлый рот, густо накрашенный светло-розовой помадой, она замерла, вытянув губы трубочкой, и с величайшей брезгливостью потрогала огромный атласный бант, усыпанный синими блестками, он был пришитый прямо под предполагаемой грудью:

— Судя по всему, зимняя распродажа была среди вещей моей бабушки в прошлом веке. А вот этот сверток на пузе призван скрывать несправедливость, заеденную сладкими булочками?

Ведара не глядя на подругу, повертела указательным пальцем в воздухе. Платье, обретя свободу, вырвалось из рук опешившей хозяйки борделя и метнулось обратно в шкаф. Дверцы с ехидным скрипом закрылись и как не старалась Пепе, открыть их так и не смогла.

— Стыдно стало, да? — женщина повернулась к сосредоточенно перебирающей что-то в одном из мешков ведьме и патетически потрясла руками, — Ведара, ты едешь в прекрасный, благодатный край, где половина населения это воспитанные, благородные мужчины, а главное холостые! Они способны подарить женщине самую великую ценность, которую здесь тебе никто не предложит.

Ведара слушала подругу в пол уха, но привлеченная страстным воздыханием все же удосужилась поинтересоваться:

— Ты забыла добавить один маленький нюанс. Эти холостые мужчины имеют длинные зубы и питаются человеческой кровью. Какую ценность?

Пепе от этих слов ничуть не смутилась даже наоборот, с еще большим жаром воскликнула:

— В отличие от человеческих мужчин, они хотя бы делают это открыто, что делает им только честь! А ценность — это конечно же вечная молодость! Вот ты ведьма, тебе хорошо, лет до ста пятидесяти доживешь, и может быть, даже в труху не рассыплешься. А мне что делать, когда я совершенно обычный человек без капли магического дара? Сейчас мне тридцать пять, еще пятнадцать-двадцать лет и все, конец моей личной жизни!

Ведара пересчитала все скляночки, жестяные банки и футляры с самыми важными травами. Повернувшись к Пепе, которая тратила все свои силы на сотрясание воздуха, посмотрела на нее устало, но с усмешкой:

— Ты еще неплохо держишься. Другие женщины уже в твоем возрасте забыли, что такое личная жизнь, а ты еще двадцать лет куролесить собралась. В любом случае не прибедняйся. Ты с кремами, которые я для тебя варю, выглядишь на двадцать лет и даже к семидесяти годам старше тридцати на вид не станешь.

Пепе немного успокоилась, но все равно дернула оголенным плечиком. Она любила яркие наряды и не жалела денег на ткани, заказывая прямо из закрытых эльфийских земель бесценный шелк и парчу.

— Я же не виновата, что многие повыскакивали замуж и теперь с завистью перемывают мне косточки, напрочь лишенные любви и других радостей жизни. Собралась?

Ведара оглядела два забитых доверху мешка и сосредоточенно кивнула. Женщина мысленно уже была в Хемшфире и допрашивала пострадавших от таинственного вампира. Мадам Пепе уверенным жестом отодвинула подругу в сторону и, не слушая ее слабые протесты, закатала невидимые рукава и принялась осматривать содержимое багажа. Через минуту она разогнулась, при этом белое вытянутое лицо с тонкими, изящными чертами пылало от гнева. Ярко-синие глаза, умело подведенные серым карандашом, готовы были испепелить ведьму прямо на месте. Хоть Ведара и могла за себя постоять, все же попятилась.

— Ты решила меня там опозорить, да? — глухое рычание, что вырвалось у Пепе, больше подходило перекинувшемуся оборотню, чем миниатюрной женщине.

Ведьма в панике оглянулась вокруг, но отступать особо было некуда, хозяйка Веселого дома наступала на нее с весьма недвусмысленными намерениями. Взобравшись на широкий подоконник, на котором она иногда любила сидеть вечерами, Ведара попыталась выставить перед собой раскрытые ладони в примиряющем жесте:

— Погоди-погоди, чем это? Давай сядем, у меня еще есть где-то полчаса, все спокойно обсудим? Пепе, не приближайся ко мне!

Женщина, легко впадающая в ярость и не редко плохо контролирующая свои эмоции, в гневе была страшна: это просто чудо, что у нее не было магического дара, иначе на месте небольшого городка уже давно была бы закопченная воронка.

— Ты еще спрашиваешь? Вот спросит у тебя кто-нибудь в Хемшфире, где ты живешь и узнав, что у Пепе Великолепной, быстро поднимет на смех, потому что я не смогла тебе привить хоть малую толику женственности! Ну, кто еще как не ты, могла взять с собой всего один сменный комплект одежды и то походной, и какое-то жалкое серое белье? Тебе б мужчиной родиться, кроме носков наверно ничего бы больше и не брала из одежды!

— Ну не все так плохо, — смущенно пробормотала Ведара, понимая, что и правда немного переборщила со скарбом, — а давно ты стала Пепе Великолепной?

Женщина с королевским достоинством смерила ведьму презрительным взглядом и молча вышла из комнаты. Ведара тут же слетела с подоконника, подобрала свои мешки и решив трусливо сбежать, пока конфликт не получил свое продолжение, быстренько двинулась к выходу. Только не успела она схватиться за витую ручку с красивым стальным цветком посередине, как вернулась Пепе. Оглядев покрасневшую до корней подругу с ног до головы, хозяйка борделя скорбно поджала красиво накрашенные губы.

— Ты неисправима. И как такая мышь, которую ты зачем-то в себе культивируешь с завидным упрямством, может каждый год занимать место Верховной Ведьмы в Вальпургиеву ночь? Что ты на меня так уставилась, я что, не правильно мушку нарисовала?

Ведара потрясла головой с трудом отводя взгляд от встревожившейся Пепе:

— Да мне просто интересно, откуда ты знаешь про шабаши?

Пепе многозначительно хмыкнула. Легонько толкнула ведьму в грудь, чтобы та вернулась в комнату и, кинув ворох одежды прямо на кровать поверх алого атласного покрывала, повернулась к Ведаре терпеливо ждущей ответ:

— Милая моя, я не вчера родилась и даже знаю, что ведьмы берут свои силы из красоты и умения ею пользоваться. Ты же невероятно прекрасна. Я видела какая ты в Вальпургиеву ночь. Просто мороз по коже. И это у меня, у женщины! От одного твоего взгляда хочется упасть в ноги и целовать землю, по которой ты только что прошла. И вместо того, чтобы пользоваться этим, ты прячешься за серой мышиной шкуркой!

Ведара напряженно молчала. Она-то наивно думала, что тщательно маскируется. И никто не знает, что уже несколько лет подряд, именно ее избирали Верховной сначала в столице, теперь и здесь. Получить такую высокую оценку своему таланту и деятельности, это дорого стоило. Но ведьма предпочитала это скрывать.

Кашлянув, она осторожно пробормотала.

— Вообще-то красота бывает разной, тебе ли это не знать.

— Вот только не надо этих пространственных рассуждений, — перебила Пепе и фыркнула, — о душевной, внутренней и нравственной красоте можно поговорить и в храме соответствующих богов, если приспичит, конечно. А я говорю о ведьмовской привлекательности. Исконной, природной. Которая принадлежит всем настоящим женщинам! И ты совершаешь преступление, когда вот так топчешь ее и даешь вырваться лишь в одну майскую ночь. Но ничего. Я рада что Вальпургиев шабаш настигнет тебя именно в Хемшфире. Может быть это даст тебе толчок, что нельзя закапывать то, что дано от природы!