Весы Лингамены (СИ) - Орлов Роман - Страница 5

   "Да-а, - размышлял я, - Будда завещал, а мы всё до сих пор проверяем. Ну, еще бы! Мы ведь "Институт кармоведения и исследования проблем причинно-следственной связи". Даже табличка над входом соответствующая имеется. Красивая, монолитная такая, увесистая. Почти как слова самого Учителя. Если кому-нибудь из нас на голову вдруг упадёт, просветление гарантировано! Ну, или хотя бы "эврика!", что нам, признаться, очень бы не помешало. А "Институт кармоведения" - это, несомненно, звучит солидно. А уж "исследования проблем причинно-следственной связи" вообще кого хочешь заставит поверить, что мы тут самыми что ни на есть серьёзными вещами занимаемся. Вот только Дарима верно подмечает, что у самой причинно-следственной связи-то явно никаких проблем быть не может, проблемы рождаются в головах у людей. Они есть у тех, кто никак не может эту связь доказать, то есть у нас! И надо же, за пять десятков лет углубленных изысканий в области изучения кармы никто так и не заметил казус, кроющийся уже в самом названии организации".

   Я невесело улыбнулся старой шутке подруги и снова погрузился в себя. "Как я вообще пришёл ко всему этому? Нашёл ли я действительно своё дело? - спрашивал я себя. - Двадцать лет назад - давно ли это или не очень? Перед глазами встаёт молодой, спаянный верой в победу науки коллектив учёных. Вот полный идей, впечатлительный романтик Гелугвий - горящий взор, всегдашние кудряшки. С каким упоённым самоотречением он влился в работу! А степенный Штольц - просто рабочий безотказный механизм, одержимый идеей нахождения научного доказательства причинно-следственной связи. И я, горе-искатель; и примкнувшая затем Дарима... двадцать лет поисков... и тридцать лет Колпак существовал ещё до нашего прихода в Институт. - Я глубоко вздохнул и переключился на последние события. - А вот моя недавняя лекция в Зале Совета. Я ведь им не всё рассказал. Моя жизнь в контексте главной проблемы - это ведь только меня касается? Или нет? Увлёкся я на лекции и всё же обмолвился. Но как ни крути, это, по большому счёту, есть частный случай глобальных проблем человечества. Так как же у меня всё это началось, как я пришёл к тому, чем живу сейчас и кем являюсь?"

   Моё тело, плотно влитое в сосуд кресла, будто распростёрлось перед статуей Будды; мысли же покинули его и витали где-то вдали, подчиняясь сигналам из мозга, плотно окутанного тенётами мерцания тела Учителя.

   "Сколько себя помню, никогда не мог просто радоваться ощущению своего присутствия в мире, никогда! - продолжал я свой экскурс в собственное прошлое. - Уже с самого детства, а потом всё сильнее и сильнее тяготился я пресловутыми "главными вопросами". А суть этих задач не меняется с течением тысячелетий, меняется лишь их форма. Хотя меня иногда и спрашивают: "отчего они у тебя вообще возникают? Ты же сам называешь себя кармиком, а раз так, то у тебя есть Учение". Да, верно то, что я родился в семье кармиков и впитывал всё это с самого малого возраста; но при этом лишь я один в нашем семействе не мог воспринимать вещи такого порядка на веру, не мог поверить не проверив. А среди моей родни никто и в мыслях не подвергал сомнению законы причинности, никто не задавался такими вопросами. Родственникам вообще не нужно было никаких доказательств. Все они веровали традиционно, не вникая в глубины Учения. Отцу было достаточно взглянуть на статуэтку Будды и поклониться; дядя просто верил, что всё сделанное им в этой жизни обязательно найдёт свой отклик в следующей; мама посещала сохранившиеся дацаны и читала мантры. Но у меня-то, у меня-то, бедолаги, всё было не как у людей! Я хотел следовать за Учителем, но сначала взалкал найти научные доказательства того, что происходящее с людьми некогда предопределено ими же самими. Так я и оказался на тернистой дороге познания. Несколько десятилетий я определялся, примерял, пробовал, и потом, наконец, окончательно избрал дорогу учёного. Н-да, сколько я всего изучал... физика пространства, математика, астроэнергетика, программирование, да ещё с десяток дисциплин поскучнее. "Если я не могу поверить, то смогу измерить!" - помнится, решил я, руководствуясь, причём, словами исторического Будды. Да, теми самыми, что написаны у нас тут. Я надеялся научно разрешить для себя главные вопросы и помочь, таким образом, всему человечеству. А потом... двадцать лет пролетели так быстро. Чего же мы достигли? Крохи, истые крохи. Сколько же веков ещё нужно? А что, если права Дарима, и доказать мы ничего не сможем?"

   Наконец, возмущение поля мыслеформ в сознании пошло по угасающей амплитуде; мысли, проще выражаясь, устали от своего беспокойного танца и, затухая, начали парковаться по ячейкам памяти. Твердеющим взором я нащупал холл нашего Института; расширенные зрачки постепенно сфокусировались на статуе Будды. И тут у меня непроизвольно, наверное, даже впервые в жизни, возникло горячее желание сложить руки в молитвенном жесте и прочитать какую-нибудь мантру несколько раз подряд. "Н-да, а религиозные позывы-то у людей обычно позднее приходят", - усмехнулся я про себя, а сам скорее вызвал по связи Дари и сказал что собираюсь домой. Голос у меня был прямо-таки сангвинический, и моя подруга это почувствовала. Мне нестерпимо захотелось её увидеть. Она

знает

. У неё это

есть

. Скорее, к ней!

   Я набросил на плечи куртку и споро направился к выходу. Статуя Будды в холле безмолвно провожала меня. Она всё так же переливалась в проникающем извне свете - как во время моего пребывания перед ней, так и за двадцать, за тридцать и за все пятьдесят лет до того. Уличное освещение с переменной интенсивностью используется не потому что люди экономят энергию. Считается, что ритм светотени избывает тоску и создаёт ощущение пульсирующей жизни. Некоторым, говорят, помогает. Что ж... Я вышел на улицу и, ускоряя шаг, бодро направился в сторону дома. Вокруг кружили виманы, но лететь в этот вечер не было никакого желания. "Мантра называется "Мани", - на ходу вспоминал я. - Мани". И повторил вслух: "Ом мани падме хум".

Теория кармоскачка

   В воздухе мощными струями носились ароматы весны, распускались листья, жужжали пчёлы, земля повсюду одевалась в яркие зеленые одежды. Полуденное майское солнышко приятно припекало, будто приглашая сладко понежиться на травке под его ласковыми лучами, уже прогревающими дневную землю до вполне летней температуры. Но Наланда пришла сюда не загорать. В полном одиночестве лежала она в поле у небольшого озерца, обросшего по краям плакучими ивами. Тихо плескались его проточные воды, по которым то и дело пробегала золотая солнечная паутина, сотканная из мириад бликов. Вдали, на западе, виднелись крошечные отсюда домики - жилища поселенцев Внутреннего Мира.

   Да, после нескольких недель добровольного заточения Наланда всё-таки добралась до этого безмятежного места, которое все они, местные, именуют "пляжем". Но не просто отдохнуть от домашней суеты пожаловала она сюда - женщина искала уединения. Сейчас её снова снедали сомнения; всё чаще в последнее время ощущала она себя под бременем неразрешимых моральных вопросов. Наланда перевернулась на другой бок и приподнялась на локоть. Заплетённая ажурная коса её русых волос свесилась с плеча. Рука женщины сама нащупала её кончик и стала бесцельно трепать, пропуская сквозь пальцы. Глаза невидяще буравили воду, лицо отражало сильное волнение.

   Ну, хорошо, положим, все мы будем и дальше придерживаться заведённого однажды порядка. Дети станут взрослыми, и будут впоследствии продолжать спокойно жить тут, даже не подозревая, что они - часть огромной семьи по имени человечество. Имеют ли моральное право Наблюдатели отделять этих людей от особей своего вида, на всю жизнь обособлять их от основной стаи? Никто ведь не оговаривал сроки Эксперимента. Что называется, "до победного конца". Но мы - Наблюдатели Первого Порядка - пошли на это добровольно, а вот у наших детей уже никто не спрашивал. Их сделали - мы в том числе - болванчиками в умелых кукловодских руках кармосчётных вычислителей, над которыми