Весы Лингамены (СИ) - Орлов Роман - Страница 14

   - Я уже решил кое-что и буду над этим работать. Нет, не над предсказанием прихода Ящера, - дополнил Гелугвий, видя недоумённые лица.

   - Я же пойду другим путём, - ответил Штольм, показывая тем самым, что не поддерживает начинания коллеги. - У меня тоже есть наработки, которые не вчера родились.

   - Погодите, - влез я, - ну а что же наш Эксперимент? Из всего вышесказанного, да и согласно простой логике, следует то, что Ящер этот - вовсе не случайный штришок в орнаменте бытия. По крайней мере, пятьсот лет назад был очень похожий по своим действиям и образу мышления человек.

   - Какой у нас выбор? - ответил мне вопросом Гелугвий. - Машины уже приняли в расчёт все события последних дней. В результате чего мы, как недавно стало известно, получили значительное снижение процента попадания. Можно, конечно, попытаться загрузить информацию о Ящере и его прошлом воплощении, копнуть на пятьсот лет назад и вложить в вычислители новый океан информации. Но, боюсь, это задача для будущих веков.

   - Да, наука говорит о том, - произнесла Дарима с неким ореолом загадочности, - что чем больше информации о текущем, тем точнее можно спрогнозировать будущее. Но представим, что через пару сотен или тысяч лет, уже после нас, когда процент снова будет подбираться к заветной точке, опять вдруг случится непредвиденное - новый Ящер, глобальное потепление или остывание солнечного диска - неважно, что именно. И в который раз учёные поймут, что вся беда в недостаточности начальной информации. И что тогда делать? Колпак под Колпаком сооружать? Или снова ждать энное количество лет, пока нужный кармопроцент не накрутится? Но это уже какой-то "ящеропроцент", честное слово, извините за прямоту! Всё время его точность от чего-то да будет зависеть. И это что-то мы никогда не будем иметь в полной мере. И кроме того: как вы предскажете выбор свободной воли человека? Это не то, что зависит от кармы, это то, что создаёт её.

   - Печально, печально, Дарима! - воскликнул Гелугвий. - И всё же, пока что чисто гипотетически - ведь и о прошлых циклах должна быть информация. Больше информации - больше процент.

   - На это есть один ответ, - невесело протянула советник, - который тебе, скорее всего, не очень понравится. Чем больше информации ты будешь загружать в вычислители, тем всё больше времени это будет занимать, и, теоретически, при объёмах, стремящихся к бесконечности, время загрузки данных тоже будет стремиться к бесконечности.

   - Подумать только! - воскликнул тут Штольм, поражённый проницательностью Даримы. - И это только время загрузки данных! При бесконечности мировых циклов - если это, конечно, верная информация - выходит, бесполезно даже начинать просчёт, так как даже если предположить, что скорость загрузки информации в недра машины будет быстрее скорости её поступления извне, то начинать просчёт без полной детерминированности нет никакого смысла. А полной никак не достичь при наших технических возможностях...

   - При

безначальности

мировых циклов идея просчитать полную картину мира является абсурдом при любых технических возможностях, - невесело констатировала Дарима.

   - Но опять же, - никак не мог поверить я в услышанное, - ведь есть же какой-то определённый временной "коридор", в течение которого полностью вырабатывается карма. Например, пятьсот лет или пятьсот один год, про которые говорили. Карма всё-таки не может вечно "сидеть в кустиках". Не будет же она целый мировой цикл таиться? Тогда рано или поздно нам или нашим потомкам удастся доказать существование кармы хотя бы на замкнутой системе! - воодушевлённо произнёс я. - Мы ведь имели 55% до...

   - Минжурчик, - прощебетала Дарима с лёгкой укоризной, - тебе всё ещё не кажется, что это бесполезное занятие?

   Я сглотнул, и косо глянув на последнего оратора, перевёл взгляд на остальных участников "консилиума лучших умов". Гелугвий тёр лоб. Штольм морщился и чесал затылок.

   - Дари, - начал я ровно, - ты предлагаешь нам всем бросить изыскания и уверовать в Учение? Мы тоже кармики, но мой и твой умы имеют различные рёбра жёсткости. Мой ум не настолько гибок. Или, может, у меня нет заслуг. Но когда-то я задался главными вопросами, и я хочу помочь себе и всему человечеству. Иначе моя жизнь не имеет смысла.

   - И моя, - с пасмурным видом протянул Гелугвий.

   Штольм с равными промежутками лишь молча кивал в знак согласия; он раскачивал головой туда-сюда словно маятник. Со стороны казалось, что у него в уме запущен фоновый процесс, работающий над какой-то секретной задачей.

   - Что вы, дорогие друзья! - тут Дарима, видя наше удручённое состояние, подошла ко мне ближе и похлопала по плечу. - Я не пытаюсь сбить вас с пути исследований и мгновенно обратить в беспрекословных последователей Учения. Я работаю вместе с вами, и причины этого весьма схожи с вашими. И я очень хочу помочь. Просто в последнее время получается, что моя помощь в основном заключается в том, чтобы уберечь вас от пути... - она вздохнула и не договорила. Повисла тишина.

   - Так те пресловутые 55%, - сказал я через некоторое время, - это что, значит, полная ерунда, профанация, дырка от бублика?..

   - Ну что-о-о-о ты, - протянула Дарима с таким чрезвычайно важным и напыщенным видом, какой только смогла на себя напустить. - Это ведь половинчатая карма!

   Все вдруг начали хихикать и смеяться, Гелугвий радостно стучал ладонью по столу, Штольм ухал, а мы с Даримой взявшись за руки, прыгали по комнате.

   - Будем дальше работать! Будем искать решение! Но мне кажется, всем нам нужен хотя бы небольшой перерыв, - решила за всех главная радетельница науки, когда все чуть успокоились.

   - Вам может показаться, что я много умного наговорила тут, - продолжала она. - Но всё это были вещи очевидные, многие из которых я почерпнула из сутр. На самом деле мне самой сейчас нелегко. Я чувствую, мне нужно обратиться за советом к своему учителю! Неужели мы

настолько

заблуждаемся в своих экспериментах, что нам уже выдали посланника...

оттуда

? То есть, он сам себя явил и сообщил

внутренним

. А мы как тюремщики, держащие в неволе своих подопечных и боящиеся занести сорняк в прекрасный огород.

   Мы так утомились, что переваривали сказанное уже молча. Пора было отдыхать.

   - Минжур, - обратилась Дарима уже ко мне одному, - мне сейчас надо уединиться в медитации на часок, поэтому я домой. - Она кивнула всем, беспомощно развела руками и вышла из зала.

   Я встал, сделал три чашечки чая и поставил на стол. Мы тихонько пригубливали его, думая каждый о своём. Говорить больше не хотелось. Я посмотрел на ребят. Хоть в тексте я в основном и называю их "коллегами", все мы сильно сблизились за два десятилетия совместной работы. Мы были родственниками по духу, по общему, связавшему нас делу. И вот теперь наступил критический момент. Никто из нас не знал, как будет складываться далее деятельность нашего института. Всем лишь было ясно - причём, без всяких научных расчётов - что так как раньше уже точно не будет.

   - Ну что же, - наконец, разбил я хрустальный сосуд тишины, выросший из ранних отражений сказанного сегодня, - оказывается, иногда и помолчать бывает полезно.

   - Точно! - поддержал Штольм. - А мы всё: "карма то, карма сё". Так можно до того договориться, что покажется, что сидит себе некто и отвешивает сколько кому по штанам положено. Этому кулёк пряников, а этого и кнутиком можно немного по мягкому месту...

   - У-у-у! - довольно прогудел Гелугвий. - Так это прямиком в институт Богоявления! К монархистам.

   Мы со Штольмом засмеялись.

   - Кстати, что-то они давно на связь не выходили, - заметил он.

   - Последние события мимо них не пройдут, это уж не надейтесь! - провозгласил Гелугвий. - Опять мы вернулись к нашим баранам. У нас что ни разговор, всё об одном.

   - Ну, так мы и работаем, чтобы постоянно к этому возвращаться, - сказал Штольм и подмигнул товарищу.