Хан (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 2

Его белозубая ослепительная улыбка была такой же хищной, как оскал акулы.

Лишь бы только не разрыдаться…

Лишь бы только не опуститься до того, чтобы начать рыдать и умолять не трогать меня.

Я не позволила себе этого в прошлый раз. Не позволю и сейчас. Что бы не произошло дальше.

Осторожно двинувшись за этим мужчиной, я бесшумно ступала своими мягкими поношенными балетками по начищенному полу танцевального зала, кожей ощущая взгляды всех мужчин на себе, словно они были стаей стервятников, а я белым козликом, который шел на бойню, в душе надеясь, что это будет водопой…

Я молча следовала за ним, заставляя себя дышать ровно и с одинаковыми интервалами, которые считала про себя, не замечая, как мы прошли множество дверей, остановившись, наконец у одной, самой большой, которая открывалась двумя створками.

Мужчина осторожно постучал, прежде чем чуть приоткрыть дверь и так же осторожно произнес, словно мог получить пулю в лоб сказав что-то не то:

- Босс…к вам пришли….

Я лишь на секунду подняла глаза от пола, мельком заглянув в приоткрытую дверь, чтобы увидеть большой кабинет, где за столом сидел тот, кто держал в страхе почти весь город, занимаясь каким-то бумагами.

Безупречный. Он был как всегда безупречный в своем черном костюме и белой рубашке.

Этакая элегантная мажористая смерть, в образе истинного плэйбоя с необычными миндалевидными черными глазами, идеальной прической и этой притягательной черной щетиной. Он был словно ожившей обложкой журнала, когда даже иссиня – черные волосы были зачесаны волосок к волоску.

- Я занят.

Почему меня всегда удивляло, что Хан говорил без акцента? То, что он был метисом, и его кожа была золотистой, но далеко не смуглой, вводило меня в такое заблуждение?

Занят. Счастье какое! Даже если потом ему скажут, что приходила именно я, было не так страшно, как стоять перед ним здесь и сейчас, покрываясь потом, и стараясь не обращать внимания на то, что сердце уже сейчас истерично колотилось внутри. Человек просто не может притягивать и отталкивать с такой силой одновременно! Я ненавидела его….но не могла не признать, что он был красивым. Необычным. Знойным со своей восточной внешностью…не понимая, как красота не спасает мир, а нещадно губит его.

Мужчина в футболке, не пикнув больше ни звука, молчаливо кивнул, потянувшись к ручке, чтобы закрыть дверь и выпустить меня на временную свободу, когда Хан поднял глаза от бумаг, и я на секунду потерялась в этой непроглядной ночи, тонущей в черных ресницах.

Красивые, но такие жуткие глаза, в которых можно было утонуть, словно в воронке, сгинув с черной бесконечности, где не было и доли эмоций.

Нет. Хан не удивился. Не был раздражен. Он даже не моргнул, когда проговорил, как всегда спокойно и подчеркнуто отрешенно:

- Впусти.

Мужчина отошел от двери, впуская меня внутрь и не замечая того, как изменилось мое дыхание, и задрожали непослушные колени. Ему было все равно, что будет со мной дальше в этом кабинете, в котором витал незримый аромат Хана – тяжелый и пряный, и его жуткая немыслимая энергетика, которая врывалась в легкие, душа изнутри.

Первые шаги были самыми страшными, когда я скованно шла вперед под немигающим взглядом черных глаз, пока не остановилась среди кабинета на персидском ковре, который явно стоил целое состояние, перед массивным столом, должно быть, из красного дерева, каждой дрожащей клеточкой кожи ощущая на себе его глаза.

Странно, но раньше карие и темные глаза казались мне такими теплыми. Как корица. Как пряные специи. Как волнующий аромат кальяна. И я не понимала, как эти черные глаза могут быть такими холодными и отрешенными, не смотря на всю свою восточность.

Остановившись ровно посередине кабинета, я заставила себя выпрямить спину и приподнять голову, не в силах заглянуть в его красивое, жестокое лицо, когда на какое-то время повисло молчание – испуганное и напряженное с моей стороны, когда я боялась собственной смелости прийти прямо к нему, в логово этого зверя. И совершенно спокойное с его стороны, когда мужчина продолжал смотреть на меня своими пронзающими глазами, из под веера ресниц, начиная явно забавляться моим нелепым видом в его жутко дорогом кабинете.

«Как школьница…» – снова пронеслось в моей голове, и я все-равно вздрогнула, услышав его скучающий велюровый голос, который при этом был далеко не мягким:

- И?...

- Добрый вечер, мистер Хан…вернее утро…я понимаю, что занимаю ваше время, но…

- Ближе к делу.

Я тяжело сглотнула, подняв ресницы лишь на секунду, чтобы взглянуть на него и понять, что он продолжает смотреть на меня своими странными необычными глазами, явно забавляясь моими дипломатическими потугами, не казаться нелепой и смешной в этом богатстве и великолепии, где нет места даже моей бренной волосинке.

Я пришла просить о сделке, а не умолять его о пощаде.

Нужно было собраться и просто сказать, глядя в эти глаза, которые выворачивали мою душу наизнанку своей непроглядной бездушной темнотой.

Подняв голову, я встретилась с его черными глазами, заметив, что его губы, чуть дрогнули, проговорив подчеркнуто спокойно и вежливо, в какой-то мере даже копируя его манеру говорить:

-Я пришла сказать, что отдаю себя в оплату долга за аренду кафе и проценты за неуплату прошлого месяца, если вы пообещаете, что не тронете людей, живущих в моем доме.

Поверить не могу, что я сказала это вслух, не зарыдав и не кидаясь в истерику.

Наверное, не зря всю ночь репетировала у своего разбитого зеркала…и, кажется, получилось довольно неплохо, вот только меня все-равно бросило в дрожь, когда одна иссиня-черная резко очерченная бровь изогнулась, и Хан отрывисто усмехнулся уголком губ, показывая на левой щеке ямочку, смерив меня вдруг прищурившимися полыхнувшими глазами:

- Вот как? Интересно.

Когда его стройная фигура, затянутая в черный костюм, откинулась назад на массивное, обитое черной кожей кресло, расставив ноги, и блуждающий по мне черный взгляд стал откровенно оценивающим из-под черных длинных ресниц, я поняла, что начинаю неконтролируемо дрожать.

- Я правильно тебя понял, что ты отдаешь мне свое тело в обмен на оплату долга?

Хотелось забиться под этот дорогущий ковер, лишь бы только не видеть этого жуткого черного взгляда, который полыхнул снова, предвещая беду, даже если его голос сделался почти мурлыкающим и сладким, как темный густой мед.

- Да… – едва слышно выдохнула я, заставляя себя стоять на месте и не отступать назад, когда он снова усмехнулся, но даже его очаровательные ямочки на щеках не спасли оттого, как хищно и опасно стали гореть изнутри черные глаза, словно ад проснулся и загудел.