Единственная для Барса (СИ) - Караюз Алина - Страница 30

– Они пробрались в мой дом! Они снимали мою жену! Голой!

Голос Лукаша сорвался на рык. Его лицо побледнело, в глазах вспыхнула ярость. Рука вера, лежавшая на подлокотнике дивана, сжалась в кулак, и когти, прорвавшись сквозь кончики пальцев, прочертили по полированной поверхности четыре глубокие борозды.

Нейман невольно поежился.

Ева даже не вздрогнула. Наоборот, мягко погладила Лукаша по щеке. Тот задержал дыхание, беря себя в руки, а потом процедил:

– Но время для этого выбрали неудачное. Если бы они заявились днем, я бы вызвал охрану. Но они влезли ночью. Так что пусть радуются, что мутант, которым они меня считают, не прикончил их на месте, а только слегка потрепал.

– Ты разбил их камеры, – профессор задумчиво потер подбородок, – нам пришлось хорошенько заплатить им за молчание.

– Это уже ваши проблемы. Я хочу сохранить хотя бы иллюзию свободы, которая у нас есть.

– А мальчик? – Нейман невольно взглянул на дверь, за которой исчез сын Евы. – Ему нужно общение. Вы не сможете держать его здесь взаперти. Да и ты сама, Ева, разве этого ты хотела?

От Неймана не укрылось, как при этих словах глаза Каховского сузились, и в них сверкнуло предупреждение.

– Вот поэтому мы и позвали вас, – слабо улыбнулась девушка. – Найдите кого-нибудь, кто не будет нас презирать или шарахаться в страхе. Кого-нибудь, кто не станет смотреть на Лукаша, как на чудовище, а примет его таким, как он есть. Должен же быть здесь хоть один человек, не считающий, что веров нужно отстреливать, как диких волков?

Под порывом эмоций Ева схватила Неймана за руки и сжала их. Генри вздрогнул, поймав на себе пронзительный взгляд Каховского.

– Где… – начал он и сам себя оборвал.

Хотел сказать, «где я возьму вам такого человека?» И тут же понял – нигде. Нет таких. А может, и есть где-то, но не здесь, не на Тайре, где собрались самые идейные противники веров. Местный гарнизон мнил себя единственной защитой, последним рубежом между мутантами и человеческой расой. Это внушалось им с первых дней службы, и сейчас вряд ли что уже можно было исправить.

– Я подумаю, что можно сделать, – пробормотал он, осторожно освобождая руки из тоненьких пальчиков Евы.

– Только не долго, – ответил за нее муж.

Поднявшись, Лукаш дал понять профессору, что пора бы и честь знать.

Нейман поспешно начал прощаться.

– Мне не нравится эта идея, – озвучил Лукаш свои опасения, когда они вдвоем вышли из дома. – Я не говорил этого Еве, не хотел пугать… но мой Зверь не потерпит в доме другого мужчину. Даже запах. Когда я увидел тех журналюг… Черт! – он раздраженно махнул рукой. – Это чудо, что они остались в живых. Все, о чем я думал тогда, чего хотел – это разорвать их на части. Понимаете? И я ничего не могу с этим сделать.

– Понимаю. Это в тебе говорит территориальный инстинкт. А как насчет женщины? – машинально спросил Нейман. – Чужую женщину в доме твой Зверь примет?

Каховский невесело хмыкнул:

– Сомневаюсь, что такая найдется. Если не считать, конечно, звериных невест, продающих себя за деньги.

***

Это было вчера.

Проведя ночь без сна, Нейман вернулся в научный корпус.

Голова профессора раскалывалась от проблем, которые навалились со всех сторон. То Андрулеску, требующий ежедневные отчеты, то Каховский с его неумением держать своего Зверя на поводке, то Лика, у которой ни с того, ни с сего проснулись инстинкты, дремавшие двадцать пять лет. И ни с одной из этих проблем невозможно было пойти к начальству за помощью или советом. Он сам впутался в эту историю, сам должен и разгребать. Причем так, чтобы одним выстрелом убить трех зайцев одновременно.

Нереально?

Еще бы.

Но Нейман, несмотря на прагматичный склад ума, где-то в глубине души был мечтателем.

Идея пришла неожиданно. В тот момент, когда Лика призналась, что боится и не знает, что делать дальше. И он ухватился за возникшую мысль, как утопающий хватается за соломинку.

Лика идеально подходила под требования Каховских. Единственный недостаток – ее отец. Вряд ли Лукаш обрадуется, узнав, чью дочь он привел к ним в дом.

Но об этом Генри решил подумать потом. Сейчас перед глазами маячила еще более мрачная перспектива: девушка-вер в состоянии течки на базе, полной холостых мужиков. Если, не дай Бог, все это всплывет… Он даже представить боялся, что будет!

В пустынном фойе корпуса, где скучающий охранник лениво отмахивался от мух, Нейман сделал знак Лике и достал телефон.

– Ева, я насчет вчерашнего разговора.

Лика застыла, вытянувшись в струнку и навострив уши. Ева? Та самая, о которой она подумала? Не может быть!

Нейман продолжал говорить:

– Кажется, я нашел решение вашей проблемы… Нет, девушка… Ева, всё при встрече… Да, уже едем.

Убрав телефон в карман, он указал Лике на стеклянную дверь фойе:

– Нас пригласили в гости. Придется немного прокатиться.

Замирая от волнения, Лика спустилась по ступенькам вслед за профессором и забралась в темно-вишневый седан. Она уже догадывалась, нет, была практически уверена в том, что ее ждет. И в то же время не могла поверить в происходящее.

Неужели?.. Неужели она собственными глазами увидит ЕГО? Единственное существо на Земле, умеющее изменять собственное тело! Это было невероятно!

Перед такой перспективой померкли даже собственные проблемы. В одну секунду Лика отбросила в сторону все, что не касалось ее работы. Столько лет она мечтала об этом, трудясь над научными проектами в стенах института, и ни разу даже мысли не могла допустить, что однажды ее мечта сбудется.

Даже получив распределение на Тайру, она не была уверена в том, что ей позволят лично встретиться с «объектом номер один», как Лукаш Каховский числился в базе данных. Еще был «объект номер два» – Евангелина Воронцова, и «объект номер три» – их пока не рожденный ребенок.

– Волнуешься? – Нейман бросил на нее внимательный взгляд, выруливая на дорогу. – Не стоит. Ева очень милая девушка, она тебе понравится.

– Вы так говорите о ней…

– Как?

– Ну, – Лика замялась, – так, будто она ваша знакомая.

– А по-твоему, кто она?

– Объект изучения.

Нейман хмыкнул.

– А ты?

– Простите…

– Как думаешь, почему твой отец хотел, чтобы ты была под моим присмотром? Откуда он знает, как ты жила все эти годы и куда поступила учиться? Зачем он настоял на том, чтобы тебя перевели на Тайру, где изучают веров?

Закусив губу под напором аргументов, Лика отвернулась к окну.

– Мне бы самой хотелось об этом узнать, – в ее голосе мелькнула ирония, под которой Лика пыталась скрыть горечь и неуверенность. – Слабо верится, что в нем проснулись отцовские чувства.

– Ты такой же объект изучения, как и Каховский. Только его изучают открыто, а тебя тайно. Все это время тебя изучали, Лика. Твой отец, я, возможно еще кто-то, о ком я не знаю.

– Еще кто-то? – девушка поежилась от такой перспективы.

– Да, мне точно известно, что в институте за тобой постоянно следили. Твой отец и сейчас получает отчеты о твоих передвижениях и контактах.

Акцент, который Нейман сознательно сделал на последних словах, заставил Лику внимательнее взглянуть на него.

– О чем вы?

Но вместо ответа профессор притормозил и заглушил мотор. Лика удивленно огляделась. Они находились в нескольких метрах от границы запретной зоны. И из машины было отлично видно, как между ветвей деревьев краснеют нити лазерной защиты. На солнце они были почти незаметны, лишь легкий гул, напоминавший гудение пчелиного роя, говорил о скрытой опасности.

Нейман повернулся к девушке и серьезно взглянул на нее.

– Твой отец не простой человек. Он очень опасен, – произнес профессор, ловя ее взгляд. – Когда-то в молодости я совершил ошибку, за которую плачу до сих пор.

– Вы… зачем вы мне говорите все это?

– Чтобы ты поняла.

– И что я должна понять?

– Люди, к которым мы сейчас идем, не знают, кто ты и чья дочь. И когда узнают – вряд ли обрадуются.