Тени (дилогия) (СИ) - Снежная Марина - Страница 42

В очередной раз открыв глаза, она уже наяву принялась отряхивать с себя невидимых змей. Резко остановилась, осознав, что это был всего лишь сон. Облегченно вздохнула и решила, что ни за что на свете не заснет больше. Но в комнате царил такой умиротворяющий полумрак благодаря горящей на тумбочке свече, что поневоле смыкались глаза.

Дина резко села в постели и сжала кулаки. Ни за что!

Поежилась от промозглого сырого воздуха, проникающего через окно. Ноздри защекотало от терпкого запаха магнолий из сада.

Кстати, почему оно открыто? Она вечером не открывала его. Или нет?

Дину передернуло: то ли от холода, то ли от тревоги.

Выбралась из кровати и подошла к окну. Тут же отшатнулась при виде расплывшейся по ту сторону стекла отвратительной зеленоватой рожи. В лицо пахнуло смрадом, словно протухшей рыбы, смешанной с гниющей тиной.

Это еще что за черт?

Сердце упало в пятки, когда существо стало медленно просачиваться в комнату. Дина попыталась захлопнуть окно, но получалось с трудом. Упругая, как резина, плоть существа упорно сопротивлялась ее нажиму. Слизь, капающая с мшисто-зеленой кожи, вызывала омерзение.

Собрав все силы, Дина все же захлопнула створку, обрубив твари несколько пальцев. Они шевелились на полу у ее ног, как отвратительные черви. Дина взвизгнула, когда один палец проворно начал взбираться по щиколотке. Затопала, стараясь стряхнуть. Не получилось. Преодолевая омерзение, схватила палец и с трудом оторвала. Швырнула вглубь комнаты.

Еще два уже карабкались по спине. Дина визжала, ей никак не удавалось их сбросить. Чуть не задохнулась, когда палец стремительно нырнул ей в рот. Пыталась выплюнуть, вытащить. Напрасно. Плоть прилипла к небу, как пиявка, и продолжала пробираться внутрь. Дышать стало нечем. Дина судорожно втягивала носом воздух, но этого сейчас было недостаточно. Хрип вперемешку с захлебывающимся криком вырывался из судорожно сжатого горла.

Перед глазами поплыли цветные пятна, в ушах стоял надрывный гул. Дина потеряла равновесие, упала на пол, катаясь по нему и держась за горло. Пыталась позвать на помощь, но не получалось. Едва не вылезающие из орбит глаза уставились в окно, за которым продолжала торчать ухмыляющаяся рожа. Сквозь затухающее сознание прорвалась последняя мысль – это конец.

Дина погружалась в вязкую зыбкую пелену, из которой нет возврата.

Кто-то бешено тряс ее, настойчиво вырывая из зыбучих песков беспамятства. А там так хорошо: ничего не чувствуешь, не тревожишься. Паришь в невесомости, словно в вязкой колыбели.

– Дина, очнись!

Знакомый голос, от которого тело наполняется сладкой истомой. Становится еще приятнее. Дина тянется вверх, туда откуда доносится голос, пытается ухватиться за него… Еще одна встряска – ресницы размыкаются.

Приглушенный свет кажется слепящим. Дина зажмуривается, часто моргает. Опять разлепляет веки и погружается в затягивающую глубину черных, как ночь, глаз.

– Маркус… – выдыхает заветное имя, еще находясь между сном и бодрствованием.

– Ну, наконец-то, – облегченно вздыхает он и притягивает к себе. – Ты задыхалась, а я никак не мог тебя разбудить.

К Дине медленно возвращалось ощущение реальности. Осознав, что находится в объятиях Маркуса в одной лишь футболке, задранной едва ли не до пупка, она смутилась и натянула одеяло до пояса.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты кричала во сне, – он отстранился, однако с кровати не встал. – Наверное, кошмар снился.

– Да мне всю ночь сегодня кошмары снились, – жалобно призналась она, отбрасывая со лба липкую от пота прядь волос. – Но последний был самый жуткий. Я думала, это на самом деле.

– Тень… – кивнул он.

– Что?

Со сна соображать было неимоверно тяжело, но Дина упорно старалась, прокручивала слова Маркуса в голове снова и снова.

– Паненцев не может влиять на тебя, пока ты бодрствуешь. Но когда засыпаешь, пытается прорваться в твое подсознание.

– Не только пытается, – поморщилась Дина. – У него это успешно получается. Можно от него как-то избавиться?

– Можно, – в его голосе прорезались холодные нотки, – Но обществу он нужен.

– И из-за этого я должна мучиться каждую ночь? – возмутилась она.

– Ты сможешь контролировать его. Я научу тебя. Со временем будет получаться все лучше. Ты же «влияющая», притом очень сильная, раз смогла подчинить такую тень.

– Я не чувствую себя сильной, – вздохнула Дина. – Все, чего мне хочется, однажды проснуться и больше никогда не видеть теней.

– Глупенькая, – он снисходительно улыбнулся и взял ее за руку. – Думаю, многие мечтали бы оказаться на твоем месте.

– Тогда это они глупые, – уверенно заявила она.

От его прикосновения по ладони расходилось тепло, а по руке бегали мурашки. Маркус продолжал осторожно поглаживать ее кожу, не сводя с нее пристального взгляда.

– Ты ведь не будешь пытаться убежать от своей судьбы? – его слова патокой растекались в голове, заставляя замирать от нарастающего возбуждения. – Не станешь пытаться убежать от… меня.

У нее перехватило дыхание. Дина приоткрыла рот, чтобы набрать побольше воздуха. Тут же Маркус наклонился над ней и прильнул к ее губам. Дина забыла обо всем, чувствуя его обжигающее дыхание, прикосновение рук, ласкающих ее шею, затылок.

Только бы он не останавливался. Как же ей хорошо!

Возбуждение накатывало приливной волной, концентрируясь внизу живота. Она до безумия хотела слиться с этим мужчиной в единое целое, раствориться в нем без остатка. Исходящий от него запах дорогого одеколона, табака и мускуса сводил с ума.

– Что ты со мной делаешь? – вырвалось у нее в перерывах между поцелуями. – Я перестаю быть собой…

– А может именно сейчас ты – настоящая… – шепнул он ей в ухо, и она застонала, запуская пальцы в его густые кудри.

По ногам пробежал легкий ветерок – Маркус сдернул с нее одеяло.

Дина покорно позволила ему снять с себя футболку, подняв руки вверх. Запоздало вспомнила, что бюстгальтера на ней нет. Но это ее даже не смутило. Холод коснулся груди, заставляя напрячься. Его горячие губы прильнули к обнаженной плоти, лаская и покусывая. А она подавалась вперед, прижимая Маркуса к себе еще сильнее.

Он на мгновение отстранился, она протестующе застонала, открывая глаза. Он расстегивал рубашку, не сводя с нее жаркого взгляда. Дина неуклюже стала помогать. Когда он сбросил, наконец, рубашку, она заворожено уставилась на его мускулистый торс. Медленно провела по нему рукой, затем прильнула губами, покрывая поцелуями. Он опрокинул ее на подушку, жадно впиваясь в ее рот…

***

Ночь длилась так долго и одновременно пролетела так быстро. Они не могли насытиться друг другом. Дина совершенно раскрепостилась, позволяя себе такие смелые ласки, на которые раньше не считала себя способной. С Маркусом все происходило так естественно, словно так и должно быть.

Когда за окном начало светать, а в комнату проникли бледные утренние лучи, Маркус негромко произнес:

– Нам больше нет необходимости оставаться в этом доме. Сегодня приедет Лия, и я скажу ей, что отказываюсь от сделки.

– Ты уедешь?

Мысль об этом показалась обжигающе-горькой.

– Да. – Он откинулся на подушку и уставился в потолок.

Дина прижалась к нему, по-хозяйски обхватывая рукой его талию. Уткнулась лицом в его плечо, вдыхая дурманящий запах, которым не могла надышаться.

– А я?

– Ты можешь поехать со мной, – не глядя на нее, проговорил Маркус. – Или остаться в своей прежней жизни. Решение за тобой.

– Я должна решить прямо сейчас? – невыразительным тоном произнесла она.

Почему-то сейчас ее это больше не пугало. Мучительность выбора не терзала, как прежде. Потеряло смысл все, что было до Маркуса. Даже мысль о родителях лишь на мгновение резанула бритвой и тут же ушла. Она сможет пережить все, только бы рядом находился Маркус. А вот если он исчезнет… Даже думать об этом не хотелось.