Иван Васильевич. Профессия – царь! - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 30

Ожидание продлилось два дня. И лишь по утру 7 сентября с Арского тракта сначала пулей вылетел конный дозор, а потом появился передовой отряд ногайцев.

Противник курсировать – курсировал, но к стенам не приближался ближе пары сотен шагов. Шейх-Мамай  пришел с братьями и союзниками, стянутыми со всей округи. Большое воинство! Огромное по местным меркам! Очень представительное ополчение местных племен подкреплялось девятью тысячами ногайских всадников. Суммарно, «на выпуклый взгляд», Иван Васильевич оценил эту толпу пеших и конных воинов тысяч в пятнадцать. Может больше, может меньше. Точно сказать не мог никто, даже сам бий.

Шейх-Мамай прекрасно понимал чрезвычайную неустойчивость того воинства, что он смог стянуть под свою руку. Оно постоянно расползалось и хоть как-то держалось вместе только в движении, в действии, испытывая при этом постоянные проблемы с провиантом. Поэтому тянуть он не мог. И утром 8 сентября начал атаку на обрушенный участок стены. Невысоко. Лестницы не нужны.

Первыми пошли в атаку союзники из местных племен, привлеченные обещанием приоритета в грабеже города. Ведь было совершенно очевидно – русские если что и награбили, то вывезти не успели.

Триста шагов. Двести. Сто.

И весь фронт обрушенной куртины окутылся дымами. Восемь осадных, восемнадцать полевых и тридцать две легких пушки ударили залпом тяжелой кованной картечью. А им в аккомпанемент отработали ружья своим веселым треском. Прямо в густой белый дым, которым все заволокло.

Ожидаемый поступок? Ожидаемый.

И Шейх-Мамай старался спровоцировать именно его, зная о том, как долго и мучительно перезаряжаются артиллерийские орудия. Ведь это нужно прочистить ствол чуть влажным банником, устраняя тлеющие частицы. Отмерить специальным совочком порох. Засыпать его в ствол. Прибить. Загнать пыж. Загнать деревянную заглушку. Отмерить порцию картечи. Засыпать ее. Загнать пыж. Присыпать затравочного пороха в запальное отверстие. И только после этого – стрелять. Та еще история. Не меньше пяти минут. Да и то - в лучшем случае для чего-то короткоствольного и небольшого. Да и ручную пищаль перезарядить занятие небыстрое. Без берендейки  – не сильно быстрее малых орудий. Потому-то следом за «союзниками», брошенными на убой и атаковали спешенные ногайцы, используя чувашей там, марийцев, черемисов, хантов и прочих в качестве живого щита.

Но вот беда. У Ивана Васильевича все орудия оказались на раздельно-картузном  и унитарно-картузном заряжании . А потому уже через четверть минуты трехфунтовые пушки ударили новым залпом. Прямо в медленно развеивающийся пороховой дым. Не прицеливаясь.

Чуть погодя «засадили» новый залп тяжелой кованной картечью полторы дюжины восьмифунтовых пушек. Следом снова ударили «трешки». И, наконец, раскатистым грохотом отработали двенадцатифунтовые, буквально прокладывающие просеки. Высокая дульная энергия придавала крупной вязаной картечи огромную энергию. Летела она далеко и била очень сильно. А вблизи тела бедолаг пробивала насквозь без лишних разговоров!

Не отставали от артиллеристов и стрелки, работая на пределе своей скорострельности. Залп. Залп. Залп. Залп. И так по всему почти что двухсотметровому фронту, совершенно скрывшегося в густых клубах порохового дыма…

Подготовка Шейх-Мамая к атаке была видна загодя. Еще с рассвета. Ведь хоть как-то организовать и построить ту толпу вооруженных мужчин задача не из легких. Не то, чтобы в какую-то изящную формацию. Нет. Просто хоть чуть-чуть оформленными «табунами».

В связи с чем Басилевс велел сигнализировать Воротынскому. Громкие звуковые сигналы были хорошо слышны наблюдателям Михаила Ивановича. И ногаи их заметили, но внимания не придали. Ну трубят и трубят. Оповещают город. Почему нет? Вполне подходящий способ, хоть и не привычный. Поэтому у маркиза было время спокойно выстроить своих людей, изготовить их к бою и даже выдвинуть немного вперед. Но аккуратно, дабы не засветиться раньше времени.

И вот толпа штурмующих ломанулась вперед.

Наблюдатель махнул флажком, извещая. И Михаил Иванович повел войска в атаку. Прямо развернутым фронтом, что вполне позволял Ногайский тракт с прилегающими к нему лугами. Идти было далеко. Поэтому поначалу пошли шагом, стараясь держать равнение и экономить силы животинок. По левую руку один полк улан с пиками, по правую – второй. А за ними без всякого порядка поместные дворяне.

Удары пушек и трескотня ружей стремительно приближались. Неполные два километра стремительно таяли. Кавалерия Воротынского шла тихо. Без криков и горнов. По задумке Басилевса ее должны были как можно дольше не замечать, сосредоточившись на штурме. И там было что посмотреть. С этой, не затянутой дымом, стороны картина представала поистине кошмарная!

В густой толпе непрерывно кто-то падал. По одиночке. А после пушечного раската, падала целая группа, иногда и представительная. Еще хуже для нападающих действовали залпы, расчищающие просторные поляны.

На глазах Воротынского атака ногайцев захлебнулась. Противник стал спешно отступать. Тут-то кавалерию в ставке бия и заметили. Однако что-то предпринимать было уже поздно. Эта толпа людей и в тонусе-то не выглядела управляемой. Сейчас же, полностью деморализовавшись из-за кошмарных потерь, она потеряла «всякий человеческий облик» и неистово предалась панике.

Маркиз приказал трубить в горн, извещая о своем прибытии. Со стороны Казани отозвались, прекратив стрельбу. И кавалеристы, перейдя на рысь, начали разгоняться.

Триста метров. Двести. Сто. Уланы опустили свои пики.

Удар!

Рассеянные боевые порядки противника, лишенные всякой организации, поддались этому кавалерийскому натиску словно масло раскаленному ножу. Пики брызнули щепой, разламываясь от могучих ударов. И уланы, бросив обломки, выхватили палаши. Поместные дворяне работали кто легким копьем, кто саблей добирая пропущенные уланами «фраги».

Не бой. Избиение!

Пройдя кошмарным катком по этой толпе, Воротынский протрубил сбор и, оставив добивание противника поместным дворянам, потерявшим всякое управление, повел оба полка улан за убегающим бием. Лошади были уставшие. Его уже не догнать. Но преследовать было необходимо. Где-то там на дороге медленно полз и его обоз с награбленным, и вереница связанных пленников. Нельзя было допустить, чтобы бий увел это все в Ногайские степи…

Шейх-Мамай удрал раньше, чем кавалерия Воротынского ударила в его расстроенное войско. А потому не видел, что за ним выслали преследование. Из-за чего, расслабился и уже через пятьсот метров лесной дороги успокоился, перейдя на шаг.

Топот копыт не вызвал настороженности. Он прекрасно знал, что русское поместное войско, равно как и его степное ополчение ввязавшись в бой теряло всякое управление. А значит завязла русская кавалерия на Арском поле надолго. И угрозы пока не представляла. Откуда тогда звук копыт? Так свои, видимо, отходят. Из-за чего бий совсем остановился, поджидая отстающих. Ведь чем крупнее отряд, тем легче отходить по беспокойным землям. О том, что у Ивана Васильевича имеются дисциплинированные и управляемые в бою всадники Шейх-Мамай не ведал. Точнее слышал какие-то басни, но не придавал им значения. Подумаешь? Про псоглавцев тоже сказывают, только в живую их никто не видел…

Воротынский вылетел из-за поворота на рысях в окружение улан. И сходу выхватив палаш, пришпорил уставшего коня и бросился в атаку, пользуясь внезапно возникшим преимуществом. Благо расстояние было крошечным. Дай бию шанс одуматься – уйдет. Лошади под ним и его свитой не только свежие, но хорошие, породистые, дорогие. Такие в степи дорого стоят и мало у кого есть. Их же как сорняк с табуном не бросишь. За ними уход нужен особый да прикорм зерновой. Такое могли себе позволить только действительно богатые люди степи...

- Ура! – Взревела русская кавалерия и врубилась в категорически удивленных ногайцев. Их мир сломался, разбился и обрушился мириадами осколков. Русских здесь быть не могло. Они слышали, как те всей толпой ввязались в бой. Спутать эти звуки нельзя было ни с чем. Как же так? Почему? Откуда они взялись?